Кровь навсегда

Сильная доза похоти затуманила глаза Маттео, а его губы растянулись в лукавой ухмылке. — Я трахну эти гормоны. Я собираюсь вогнать свой член между этими прекрасными двойняшками, которыми ты дразнила меня всю ночь. А теперь садись в машину, — приказал он, шлепая меня по заднице. — Я хочу заняться любовью со своей женой.

25

МАРИЯ

Марко Винченцо Габриэль Дженовезе,

Родился 20 сентября 1991 года, умер 8 ноября 2002 года.

Любимый безмерно, никогда не забытый.

Неделю спустя я стояла с Маттео на могиле моего брата в годовщину его смерти. Я навещала его каждый год в день его рождения и в день смерти. Несмотря на все прошедшие годы, легче не становилось. Мое разбитое на части и вновь собранное в единое целое сердце заикалось и трещало каждый раз, когда я читала слова, высеченные на его надгробии.

Я любила своего брата каждым своим вдохом, как и все мы, но этого было недостаточно. Он был жестоко отнят у нас в столь юном возрасте. Мы пытались жить дальше, но я не была уверена, что кому-то из нас это удалось до недавнего времени. Как будто все наши жизни одновременно совершили поворот на дороге, наконец-то вернув нас к исходному пункту назначения.

Я не была уверена, что верю в божественное вмешательство, но готова была признать, что недавние изменения в нашей жизни казались слишком хорошими, чтобы быть правдой. Как будто они были срежиссированы. С помощью высших сил.

Я наклонилась и положила на его могилу пачку жевательной резинки и стопку карточек хоккеистов. Я приносила что-то для него каждый раз, когда приходила. Я не знала, что стало с этими вещами, когда я уходила — скорее всего, сторож отдавал их своим внукам, но мне было все равно. Дело было не в этом. Это был мой способ сказать, что я не забыла.

— Любитель хоккея? — мягко спросил Маттео.

— Да, особенно Rangers, конечно. Есть фотография, где он, когда ему было всего около трех лет, сидит на плечах у отца, оба в майках Rangers, когда они выиграли Кубок много лет назад. После того, как его не стало, папа не смотрел ни одной игры.

— Похоже, он был отличным ребенком.

Я мягко улыбнулась. — Некоторые дети бывают отпетыми негодяями, особенно старшие братья. Но Марко, казалось, всегда понимал, насколько он важен для своих младших сестер. Он, конечно, не был идеальным, — игриво добавила я. — Но он был всем, что мы когда-либо хотели видеть в брате.

Мне нравилось делиться с Маттео частичками Марко. Если бы Марко был жив, я была уверена, что он одобрил бы мужчину, за которого я вышла замуж, независимо от того, как начались наши отношения. Эта мысль согревала меня изнутри прохладным ноябрьским утром. Обычно я уходила с кладбища во время своих визитов и проводила дни под черным облаком недомогания. В этот раз, когда ко мне присоединился Маттео, я поняла, что так не будет.

Мне было грустно расставаться с братом, но в моей жизни было достаточно радости, чтобы помочь мне забыть обиду.

Я от всего сердца поблагодарила брата за все, что он для меня сделал. Я также просила у него прощения за тот покой, который принесла мне его смерть. Я молилась, чтобы он знал, что я сохранила бы ему жизнь, даже если бы это означало постоянное присутствие Стефано в моей жизни.

Слезы обожгли горло, когда я повернулась и увидела, как Маттео достает из кармана вибрирующий телефон.

— Да. — Его губы сжались, и он опустил подбородок. — Мы будем там к ночи. — Он положил трубку, и глаза безжалостного убийцы встретились с моими. — Сэл у нас.

Мои колени подкосились от облегчения. Мы сделали это. Он не избежит наказания за свои преступления.

Я оглянулась на могилу брата, как никогда ранее уверенная в том, что нам помогли небесные силы, только не те, на которые я рассчитывала.

Спасибо тебе, Марко. Я люблю тебя больше, чем ты когда-либо сможешь узнать.

***

Не желая тратить время на коммерческие авиалинии, мы заказали частный самолет и уже через час были в воздухе. Это также давало нам возможность взять с собой предпочитаемое оружие, что было заманчивым бонусом. Мы обсуждали возможность рассказать отцу, но решили не делать этого. Он сам захочет убить Сэла, а я в данном случае буду вести себя эгоистично и поставлю свои потребности на первое место. Сэл был моим, и я не собиралась отдавать его никому.

Мы встретились с Сикарио в небольшом доме, расположенном в безобидном старом районе, где дома не были построены впритык друг к другу, как в современных пригородах. Он был моложе, чем я ожидала. Даже красив, если тебе нравятся грубые, безжалостные качества в твоих мужчинах. Он пробыл здесь достаточно долго, чтобы указать нам направление к задней спальне и без единого звука выскользнул через боковую дверь.

— Хочу ли я знать, как ты оплатил его услуги? — спросила я Маттео.

Его коварная ухмылка послала чувственную дрожь по моему позвоночнику. — Я бы не сказал тебе, даже если бы ты умоляла.

Я покачала головой, сделав пометку вернуться к этой теме позже.

Мы подошли к поцарапанной двери из пологого дерева и достали пистолеты. Я позволила Маттео взять инициативу на себя, не желая спорить, когда на карту поставлено так много. Он толкнул дверь, и, как и обещал, Сикарио привязал Сэла к стулу и заткнул рот кляпом посреди пустой комнаты.

Он выглядел как дерьмо. Сэл был одним из тех смазливых мужчин, которые могли заполучить женщин вдвое моложе себя благодаря своей внешности, деньгам и общительному характеру. Черт, его нынешняя жена была не старше меня. С толстым слоем волос на лице, непокорной копной кудрей на голове и промокшей от пота крысиной одеждой, которую, скорее всего, купили в местной Goodwill, Сэл был почти неузнаваем.

Я шагнула к нему и посмотрела на человека, который разрушил мою семью. Праведная ненависть пронзила мою кожу. Желание разорвать его тело, как он разорвал мою жизнь, было так велико, что мои пальцы подрагивали от желания. Покалечить. Наказать. Отомстить.

Но я не хотела, чтобы мой нрав диктовал мне мои действия — не тогда, когда результат был столь важен. Я хотела разобраться с обидами, с которыми столкнулась моя семья, с ясной головой, чтобы чувствовать удовлетворение от того, как я справилась с ситуацией, еще долго после того, как Сэла не станет.

Я успокаивала свой нрав, успокаивала зверя, пока он не убрал свои когти, взмахнув хвостом в знак раздражения. Я зажала уголок тряпки, засунутой в рот Сэла, и зарычала от отвращения, что приходится прикасаться к грязной ткани. Прежде чем освободить тряпку, я сделала паузу.

Вокруг предательства Сэла было так много вопросов — и его подстава много лет назад, из-за которой погиб мой брат, и его недавняя попытка занять место босса моего отца. Я была уверена, что все сводилось к жадности и жажде власти. Но разве это что-то изменит, если я услышу его слова?