Кровь, огонь, серебро...
Шрифт:
«Я, Элис Черни, двадцать один год, бывшая атеистка, гражданка США, не замужем, студентка Университета штата Нью-Йорк в Олбани, даю эти показания добровольно, будучи в здравом уме и твердой памяти и приношу клятву своей честью, всем, что мне дорого, и будучи предупрежденной о последствиях обмана – не лгать и хранить в тайне факт дачи этих показаний.
Я давно мечтала посетить Румынию – родину моих предков по материнской линии. В последние каникулы я получила в подарок от отца пять тысяч долларов и решила совершить тур по странам Европы.
Когда мой приятель Адам Кислевски, родом из Польши, узнал, что программа поездок по Румынии включает посещение замка Влада Цепеша, вошедшего в историю
В один из дней поездки автобус с туристами катил в предгорьях Карпат, и я щелкала фотоаппаратом, снимая окутанные туманом пейзажи.
Был уже вечер, и быстро стемнело, как это бывает на юге. Я ничего не ощущала.
Вдруг я заметила, что моя соседка, девушка из Англии, чем-то явно обеспокоена. Я поинтересовалась, в чем дело, и узнала, что какой-то местный крестьянин посоветовал ей остерегаться вурдалаков. Я рассмеялась, но через некоторое время ее беспокойство передалось и мне. На шоссе лег густой туман, и водитель был вынужден снизить скорость. Мы еле плелись, а мне начали чудиться какие-то размытые тени за окнами. Вдруг раздался тоскливый протяжный вой, но не волчий – я хорошо знаю, как воют волки, слышала не раз, потому что до двенадцати лет мои родители жили на Аляске. Англичанка, посерев, вцепилась в меня обеими руками.
«Это, наверное, собака», – сказала я.
Вой раздавался несколько раз, с разных сторон, как будто звери окружили нас.
Примерно через минуту автобус, словно на что-то наткнувшись, резко затормозил. Перепуганные туристы оставались на своих местах, а в следующую секунду раздался звон разбитых стекол, и в салон со всех сторон потянулись когтистые бледные пальцы. Все закричали и завизжали от ужаса.
Я помню, что, когда первое существо ворвалось внутрь через переднюю дверь, водитель вскочил, что-то зажег и начал размахивать огнем перед мордой этой твари. Но она отшвырнула его одним ударом лапы, и от горящего предмета воспламенилась ковровая дорожка на полу автобуса.
Я тоже завизжала и визжала, не переставая. Когда эта тварь направилась в глубь салона, я поняла, что отсюда надо выбираться. Повернулась к англичанке, но, к ужасу своему, увидела, что бледные существа вытаскивают ее через разбитое окно. А вокруг творилось что-то неописуемое!
И вдруг я увидела, что ко мне направляется то, самое первое, существо. Я схватилась за серебряный крестик у себя на груди, зажмурилась и начала молиться. Я не умела этого раньше, но знала молитвы – от бабушки-ирландки.
Точно не помню, что я говорила, лишь помню, что очень просила Бога меня спасти…
Потом почувствовала, как меня поднимают и перекидывают через плечо. Я, наверное, потеряла сознание.
Пришла в себя от холодного ночного воздуха. Я лежала на спине, а эта тварь уже протягивала ко мне лапы.
Меня спасло распятие. Когда чудовище уже раскрыло пасть, я вспомнила о кресте и с силой ткнула им ему в его глаз. Тварь отшатнулась, взревела и бросилась бежать…
Я вновь потеряла сознание, а когда очнулась, вокруг никого не было – ни людей, ни тварей.
А рядом полыхал наш автобус. Я с трудом поднялась на ноги и бросилась бежать…
В полиции я ничего не стала рассказывать. Офицер сообщил мне, что из туристов в живых никого не осталось. А в официальных документах написали, что это был террористический акт…»
Ежегодник Тайной Инквизиции за 1998 год. Строго секретно. Для братьев не ниже командира группы.
Серебряная нить
В глубине дворов они наконец остановились, и Степан очень многообещающим взглядом посмотрел
на «сладкую парочку»:– Кто вам разрешил устроить пальбу в центре города! Кто вас учил стрелять? Кто учил конспирации?
– Вы! – одновременно отчеканили Джахан и Сергей.
Степан разъярился, хотя это было чистой правдой – именно за ним были закреплены оба в бытность стажерами.
– Вам надо не в Дружине служить, а… – Тут он сдержал себя, и вторая часть фразы «а сосать х…» осталась невысказанной. – Кто позволил палить в белый свет?
– Но, Мастер! – возмущенно завопил Сергей. – Мы спасали вас!
– Вы же сами встали на линии огня! – поддержала напарника Джахан.
– Ах, я встал на линии огня?! – Степан инстинктивно потянулся за кастетом.
Его помощники также инстинктивно разом отступили на шаг.
– Нет, мы вас не обвиняем! – хором уверили они. – Вы не подумайте!
– Если бы ты была мужиком, – зловеще сообщил Степан туркменке, – то после этого дня не имела бы больше причин интересоваться женщинами. Что касается тебя…
– А что я? – протянул Сергей.
Степан уже справился с нервами.
– Значит, так: сейчас вы повернетесь ко мне спиной, а также тем, чем вы думаете обычно… И уйдете как можно дальше. Вы-полнять!
Ребята дружно развернулись.
– И не дай Господь, я вас зафиксирую – подстрелю! По ошибке.
Проводив взглядом исчезнувшие за углом силы прикрытия, Глотов повернулся, и в этот момент из, казалось, навеки заброшенного подъезда вышел вампир.
То есть вампирша. Во всяком случае, острые клыки и мертвенная бледность лица, при черной длинной хламиде, обычно не свойственны людям.
«Распоясались совсем, кровососы!» – подумал он, сунув руку за пистолетом.
И вот тут испугался по-настоящему: оружия на месте не оказалось.
Среди мыслей, вихрем пронесшихся в голове витязя, первостепенное место занимала та, что пресвитер был совершенно прав и прикрытие в работе все-таки необходимо…
Серая нить
Нике снился сон. Она осторожно ступала по необыкновенно мягкому снегу, над ней было кристально чистое небо. А по сторонам высились темно-зеленые ели. Иногда она ловила зубами редкие снежинки и смешно фыркала, когда они попадали в нос. Вокруг стояла звенящая тишина, которая может быть только в зимнем лесу. В зимнем лесу Страны Вечной Охоты. Ника сразу поняла, где находится, по необычному запаху снега, по вечности, исходящей от могучих елей, по синеве неба, за которым не было уже ничего. И по Покою, пронизывающему все вокруг. Каждый варк знает это место. Иногда оно приходит в снах, иногда наяву, как сейчас. Ее путь по зимнему лесу длился вечное мгновение, волчья шкура покрылась снегом, превратив рыжевато-бурую шерсть в ослепительно белую. А потом она увидела Оленя. Такого же белоснежного, как все вокруг. Он стоял на островке молодой зелени, пробивающейся прямо из-под снега, и смотрел на Веронику. Волчице показалось, что в его спокойном взгляде промелькнуло что-то еще. Кажется, непонимание – или изумление. Она не была уверена. А потом Олень побежал, точнее, вспорхнул и поплыл. В тех редких местах, где он касался снега, прорастала молодая весенняя трава. Ника погналась за ним, вывалив язык и сберегая силы. Ее не мучил голод, но мысль, что она больше не увидит прекрасное животное, испугала волчицу. Она бежала, и за ее спиной островки зелени поглощал снег. Ника быстро догнала Оленя – кажется, прошло всего несколько лет, – и приготовилась к прыжку. Волчица знала, что если прольется кровь, то произойдет что-то ужасное, но хищник, проснувшийся в ее душе, требовал жертвы. Олень неожиданно прыгнул, и охотницу ослепила яркая вспышка. Ника застонала и зашевелилась на плече Андрея.