Кровь. Надежда. Эгоизм

— Мы сдаёмся, ваше императорское величество. Мы… приносим извинения за то, что были на стороне врага, и готовы понести должное наказание. Но мы одумались и поняли, что сражаемся не на той стороне. Вы истинный правитель Империи. Чтобы искупить свою вину, мы приготовили для вас подарок. Это Дрейк, наш командир.

— Лучше бы вы осознали это до того, как обе стороны понесли чудовищные потери. Но лучше поздно, чем никогда. А подарок весьма хорош. Я долго думал над тем, как отомщу этому мерзавцу, предавшему меня. А ведь мы дальние родственники, Дрейк! Ну и как? Стоило оно того, чтобы меня предать?

— Послушай, Каварл! Давай решим всё мирно, а? — начал распинаться предатель.

— Значит, твой род был в тени, Дрейк? Прозябал? Получал крохи? Что ж, я позабочусь о том, чтобы твой род больше не испытывал подобных трудностей.

— Правда? Значит, ты простишь меня?

— Ну что ты, конечно, прощу. Только сперва уничтожу всех твоих родственников до седьмого колена. После этого у них уже точно не будет никаких трудностей!

— Да будь ты…

Я не дал ему закончить речь, подошёл вплотную и ударил его по лицу. Он упал, а подняться уже не сумел — я выхватил из ножен меч и отрубил ему голову.

На следующий день мы отправились в погоню за Корто. Боюсь, что нагоним мы его только в столице.

Глава 22 Саян. Ни на кого нельзя надеяться.

Путешествие между мирами, несомненно, является наибольшим чудом, что мы имеем благодаря магии (отрывок из трактата, подаренного Саяну магистром Айном).

Истекать кровью, знаете ли, не самое приятное занятие, особенно, если вокруг нет ни одной живой души. Насекомые не в счёт, у них души, возможно, и вовсе нет, ибо не может существо с душой пить кровь. Посох же, хоть и живой, но проку в этот раз от него немного, так как я израсходовал всю манну досуха.

С горем пополам, бледный как поганка, доковылял я до мест обитаемых, коими были окрестности Чивуака, теряя с каждым шагом капли драгоценной крови, где меня заметил один из горожан и помог добраться до дома, усадив в телегу. Марон появился незамедлительно, сразу же принялся промывать и бинтовать мою рану.

Мелисанда, узнав о случившемся, обозлилась, что её благоверный себя не бережёт и её не жалеет, в который раз уже попадая в неприятности.

Через несколько дней, когда уже я пошёл на поправку, но принимать активное участие в подготовке к обороне ещё не мог, а потому просто сидел на пороге дома и набирался сил, одновременно с этим изучая дневник, что мне подарил Харальд, меня разыскал гонец и спросил:

— Это вы Саян?

— Да, это я. А что такое?

Посыльный достал из-за спины увесистый свёрток и протянул его мне. Я на автомате выставил руки вперёд, принимая посылку, почувствовал странный импульс, исходящий от свёртка, поднял глаза, чтобы задать курьеру несколько вопросов, но его уже нигде не было. Он будто бы испарился.

Я развернул ткань и увидел внутри… Тьму. Именно тьму и безграничную ненависть я ощущал, глядя на сицилиусовый посох, что был завёрнут в ткань, причём посох несопоставимо более развитый, чем мой. Я тут же завернул его обратно в ткань, остерегаясь прикоснуться к квинтэссенции зла, затем забежал в дом и закинул неожиданную бандероль под кровать. После этого, прочувствовав всю гамму ощущений от бега с незажившей раной в животе, аккуратно поковылял за Оло.

Оло обнаружился довольно быстро — мальчик подкармливал Бурого объедками возле казарменной столовой.

Вместе придя ко мне в дом, мы вновь осмотрели содержимое свёртка.

— Что скажешь, мой юный друг?

— Немного лучше твоего, говоришь? Саян, да это один из самых могущественных посохов моего народа! Их по пальцам можно пересчитать!

— Один из самых… А от всех могущественных посохов веет такой злобой?

— Что, злобой? Конечно, нет! А ты что, ощущаешь от него злобу?

— Ощущаю? Да он насквозь пропитан ею! Того и гляди, возьмёт да испепелит меня!

— Странно… Я ничего подобного не ощущаю…

Оло взял посох в руки, а затем закрыл глаза. Он стоял молча какое-то время, затем завернул грозное оружие обратно в ткань.

— Я почувствовал… Боль. Утрату. Думаю, что я знаю, чей это посох, Саян.

— Кажется, теперь и я догадываюсь. Да и понятно теперь, из-за чего Арзамар напал на меня без своего главного оружия. Непонятно лишь, почему. Как думаешь, зачем и кто отправил посох мне?

— Не знаю…

— А часто ли олодцы отправляют могущественные посохи кому ни попадя?

— Только если происходит что-то страшное, Саян. Если честно, то ни об одном случае нам на учёбе не рассказывали.

— Мы можем как-то его использовать для защиты?

— Ну… — Оло задумчиво поднёс палец к губам, помолчал несколько мгновений, а после продолжил: — Нет. Слишком мало времени до ожидаемого прихода тварей. Если бы они пришли через несколько лет, то можно было бы вырастить из него сицилиусовую рощу. Хотя способных к магии разумных у нас всё равно нет… Чтобы они появились, нужно много лет прожить рядом с рощей, так что пока его лучше просто спрятать, чтобы никто не навредил ненароком ни себе, ни окружающим.

— Жаль.

— Ах да, Саян, лучше не трогай его, не используя для защиты ткань. Он запросто убьёт тебя, если прикоснёшься. Да и в ткани лучше не трогай.

Я последовал советам Оло и оставил посох в покое, а сам занялся повышением нашей обороноспособности: вместе с Гравиусом и его бандой зеленокожих подмастерьев занимался установкой скорпионов на стены, попутно придумав пару небольших улучшений.

Кузнец также обещал для меня приятный сюрприз, что будет готов в скором времени. Услышать подобное от гнома я не ожидал, а потому не на шутку обрадовался. Заинтриговал меня бородач. Теперь придётся ждать и гадать, что же такое он задумал.

Однако даже дожить до грядущей бойни спокойно мы не смогли. Беда пришла оттуда, откуда её не ждали. Хотя я кое-что всё же предчувствовал.

Среди ночи нас с Мелисандой разбудили встревоженные крики горожан. На автомате я накинул на себя какую-то одежду, чтобы не бежать по улице, в чём мать родила, схватил посох и кинжал и выбежал из дома.

Крики слышались со стороны жилища Марона, который был почти моим соседом. По едва освещённым улочкам я бегом двигался к источнику шума. У дома моего друга уже собралась толпа зевак, сквозь которую мне пришлось протискиваться, чтобы понять, что же такое произошло.

Картина, что открылась передо мной, была не самая приятная. Возле дома Марона лежала окровавленная девушка, лицо которой показалось мне знакомым, а подле неё несколько выкормышей, что взялись не пойми откуда. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что же тут произошло.

— Марон… — вздохнул я.

Я понял, где я видел эту мёртвую красавицу. Это была одна из сестёр Марона. Он стоял в дверях с отрешённым взглядом в испачканной кровью рубахе.

— Я думал… Думал, что смогу их приручить. Что смогу управлять ими, когда они вылупятся из яиц, но ничего не вышло. Я взял в тот раз несколько штук с собой… Её смерть… Это… Моя вина… Прости, сестрёнка…