Кровавая луна

— Тогда я поеду, — твёрдо сказал Трульс.

— Нет, — столь же твёрдо сказал Эуне.

Остальные посмотрели на него.

— Ты слышал его, Харри. Он собирается убить тебя. Вот почему он хочет, чтобы ты был там. Он любит её, но ненавидит тебя. Он не собирается вести переговоры. Возможно, у него слабое представление о реальности, но он знает не хуже тебя или меня, что торг заложником не приводит к смягчению приговора.

— Возможно, — сказал Харри. — Но даже ты не можешь быть уверен, насколько он невменяем, Столе. Он может верить, что у него всё получится.

— Это кажется маловероятным, но ты планируешь рискнуть своей жизнь, рассчитывая на это?

Харри пожал плечами.

— Часы тикают, господа. И да, я думаю, что старый, никому не нужный детектив по убийствам вместо молодого таланта в области медицинских исследований — это плюс. Это простая математика.

— Именно! — сказал Эуне. — Простая математика.

— Хорошо, мы согласны. Трульс, ты готов идти?

— У нас проблема, — сказал Эйстейн у окна. Он что-то печатал в телефоне. — Я вижу, что вся дорога стоит намертво. Необычно для такого позднего вечера. Пишут, что Третье кольцо закрыто из-за дыма от горящего дома. Это означает, что все дороги поменьше битком набиты, и, как таксист, я могу гарантировать, что мы не доберёмся до больницы «Рикшоспиталь» за двадцать минут. И даже за тридцать.

Люди в комнате, включая Джибрана, переглянулись.

— Верно, — сказал Харри и взглянул на часы. — Трульс, не хотел бы ты злоупотребить своим несуществующим авторитетом полицейского?

— С удовольствием, — сказал Трульс.

— Отлично. Тогда давай пойдём в отделение неотложной помощи и реквизируем машину скорой с мигалками и сиреной, что ты скажешь?

— Звучит заманчиво.

— Стоп! — крикнул Эуне, ударив кулаком по прикроватной тумбочке, перевернув пластиковый стаканчик и выплеснув воду на пол. — Разве вы все не слышите, что я говорю?

ГЛАВА 52

Пятница

Сирены

Прим услышал, как в темноте ночи нарастает и затихает вой сирен. Скоро вся луна будет кроваво-тёмной, и небо будет освещено только жёлтыми огнями города внизу. Звучали не полицейские сирены, и не сирены пожарных машин, которые он уже слышал этим вечером. Это были звуки машины скорой помощи. Конечно, это могла быть машина, направлявшаяся в больницу «Рикшоспиталь», но что-то подсказывало ему, что это Харри Холе предупреждает о своём прибытии. Прим открыл сумку, в которой лежал полицейский радиоприёмник, и включил его. Вполне возможно, Харри сообщил своим коллегам, не говоря об этом ни слова по эфиру, ведь Прим был не первым преступником, имевшим доступ к полицейским частотам. Но что-то в мирной и спокойной атмосфере радиопереговоров подсказало Приму, что сейчас в городе не так много полицейских, которые были бы в курсе происходящего. Самым драматичным инцидентом этого вечера, по-видимому, стало обнаружение обугленных человеческих останков на горящей вилле в Гаустаде.

Прим поставил свой стул прямо за креслом Александры, так что они оба видели металлическую дверь, через которую должны были войти полицейский и его спутник. Он подумывал о том, чтобы позволить прийти только Харри, но не мог исключить, что потребуется ещё кто-нибудь, чтобы при необходимости увести её силой. Время от времени порыв ветра доносил запах дыма из Гаустада, расположенного где-то в полукилометре отсюда. Прим не хотел вдыхать этот запах. Он больше не хотел, чтобы в нём было что-то от Маркуса Рё. Он покончил с ненавистью. Теперь осталась только любовь. Ладно, её первой реакцией было отвергнуть его. Неудивительно. То, как он всё выпалил, естественно, вызвало у неё шок, а естественной реакцией на шок является бегство. Она думала, что они просто друзья! Может быть, она действительно верила, что он гей. Возможно, она приняла его действия за своего рода флирт, предлог для того, чтобы пригласить его прогуляться по городу и на вечеринки без каких-либо скрытых мотивов. Он отчасти подыграл ей, подумал, что, возможно, ей нужен был этот предлог, даже признался, что занимался сексом с одним мужчиной, не упомянув, что имеет в виду, что его насиловал его отчим. Они с Александрой так хорошо провели время! Очевидно, чтобы осознать, что он её любит, требовалось время, кольцо с бриллиантом появилось слишком рано. Да, любовь осталась. Но для того, чтобы у их любви был шанс, то, что держало её в тени, должно было исчезнуть.

Прим нащупал шприц во внутреннем кармане. После разговора с Харри, Прим показала его Александре и всё объяснил. Возможно, ей не хватало знаний в области микробиологии, чтобы стать идеальной аудиторией, но её медицинское образование делало её более компетентной, чем среднестатистический слушатель. Достаточно компетентной, чтобы понять, каким прорывом в паразитологии является создание паразитов, которые «работают» в десять раз быстрее, чем прежние и медленные. Но он не мог сказать, что услышал ожидаемые охи-ахи, когда рассказал, как модифицированные им паразиты гондии проникли в мозг Терри Воге менее чем за час. Без сомнения, она была слишком напугана, чтобы всё осознать. Вероятно, она считала, что её жизнь в опасности. И, да, так и было бы, если бы Харри Холе не был бы таким предсказуемым. Но Холе собирался поступить именно так, как приказывал он, Прим. Холе был старой закалки — для него женщины и дети были превыше всего. И он хотел приехать сюда вовремя. Прим наконец-то почувствовал радость, которой так не хватало, когда он поджаривал голову своему отчиму. Конечно, битва была проиграна. Александра отказалась от кольца, и Харри Холе раскрыл его. Но война ещё не окончена, и он победит. Первое, что нужно было сделать, навсегда устранить своего соперника. Именно таков закон мира животных, а мы, люди, в конце концов, являемся животными. И ему, конечно, придётся отправиться в тюрьму. Но с этого момента он научит Её любить его. И она полюбит его, потому что, когда Харри потерпит поражение, она осознает, что именно он, а не этот полицейский, её настоящий мужчина-самец. Это было так просто. Не банально, а просто. Несложно. Всего лишь вопрос времени.

Он посмотрел на луну.

До полного затмения на ней оставался светлым только крохотный кусочек серебряной поверхности. Но сирены приближались, теперь они звучали совсем близко.

— Ты слышишь, как он едет, чтобы спасти тебя? — Прим провёл пальцем по спине Александры. — Это делает тебя счастливой? Что кто-то любит тебя так сильно, что готов умереть за тебя? Но ты должна знать, что я люблю тебя ещё больше. На самом деле я планировал умереть, но я решил жить ради тебя, и я думаю, что эта жертва ещё больше.

Сирена внезапно смолкла.

Прим встал и сделал два шага к краю крыши. Жёлтые лучи света скользили по пустынной автостоянке внизу.

Это была машина скорой помощи.

Из машины вышли два человека. Он узнал Холе по чёрному костюму. Другой человек был одет во что-то светло-голубое, напоминающее больничную одежду. Холе привёл с собой медсестру или пациента? Детектив повернулся так, чтобы его спина была обращена к крыше, и хотя Прим не мог разглядеть наручники, он увидел блеск металла в свете уличных фонарей. Двое людей внизу медленно шли бок о бок ко входу, который находился прямо под тем местом, где стоял Прим.

Прим уронил пачку «Кэмел» Александры, и наблюдал, как она падает вдоль фасада и с мягким шлепком приземляется перед мужчинами. Они вздрогнули, но не подняли голов. Мужчина в больничной одежде взял пачку сигарет и открыл её. Достал удостоверение личности Прима, записку, где тот написал код для прохода в здание, и инструкцию: на какой этаж они должны подняться на лифте, и что дверь на крышу можно найти, если подняться вверх по лестнице справа.

Прим вернулся и сел на стул позади Александры, так что они оба опять оказались лицом к двери на расстоянии десяти метров.

Прим задумался. Боялся ли он того, что должно было вот-вот произойти? Нет. Он уже убил трёх женщин и трёх мужчин.

Но он нервничал. Это было бы его первое физическое противостояние с кем-то, кто не был превращён в запрограммированного, предсказуемого робота, управляемого посланными им паразитами. Всех остальных обманом заставили заразить самих себя. Хелена Рё и Терри Воге выпили его с алкоголем, Сюсанна и Бертина нюхнули его на вечеринке. И торговец кокаином на площади Йернбанеторгет тоже нюхнул гондии из табакерки Бертины. Именно в тот день, когда к нему пришла изъятая партия зелёного кокаина, ему пришла в голову эта идея. Он уже давно слышал слухи о пристрастии Маркуса Рё к кокаину и задавался вопросом, может ли это помочь поселить паразита в его организм. Когда привезли партию конфискованного зелёного кокаина, а несколькими днями ранее Александра рассказала ему о вечеринке на крыше у Рё, он осознал, что это был его шанс. Парадокс, конечно, заключался в том, что ещё три человека проглотили кокаин и должны были заплатить за это своими жизнями, прежде чем он, наконец, смог заразить своего отчима своим вариантом Токсоплазмы гондии. Смешав его с одним из самых полезных, натуральных и необходимых для поддержания жизни веществ, необходимых человеку. С водой. Он не мог не улыбаться, вспоминая об этом. Именно он позвонил Крону и сказал, что Маркусу Рё необходимо приехать в Институт судебной медицины для опознания тела его жены. И Рё ожидал стакан воды. Он даже мог дословно вспомнить, что сказал, чтобы заставить Рё выпить его перед тем, как войти в комнату для вскрытия: «Опыт подсказывает, что наличие жидкости в организме действует очень благоприятно, когда мы имеем дело с таким случаем».

Луна была почти не видна, и стало ещё темнее, когда Прим услышал медленные, очень медленные шаги на лестнице.

Он ещё раз проверил, наготове ли шприц во внутреннем кармане.

Петли металлической двери заскрипели. В стене открылся проём. Изнутри донёсся хриплый голос.

— Это мы.

Голос Харри Холе.

У Александры вырвалось сдавленное рыдание. Прим почувствовал, как в нём поднимается гнев, наклонился вперёд и прошептал ей на ухо.

— Не двигайся и оставайся совершенно неподвижной, любовь моя. Я хочу, чтобы ты жила, но если ты не сделаешь, как я говорю, ты вынудишь меня убить тебя.