Кровавая плаха
Шрифт:
Все началось в период летних вакаций. Он гостил у своих дальних родственников, живших в сельце Быкове Тульской губернии. Здесь он познакомился с перезревшей девицей по имени Елена. Воображение Данилова воспламенила тяжеловесная девичья походка, могучее покачивание бедрами и зазывные кокетливые взоры.
Елена была москвичкой. Так что, вернувшись в Белокаменную, молодые продолжали дружбу. Хотя отец давал студенту на карманные расходы 70 рублей — деньги немалые! — но тот вечно нуждался: занимал, закладывал вещи и др.
Приближалось
— Давай, Алеша, отпразднуем его в Купеческом собрании. В прошлом году я была на пятидесятилетии этого клуба, очень мне понравилось. Богато так!
— Да там билеты стоят целый капитал!
— У моего папеньки есть дорогой перстень. Мы его заложим, а ты потом выкупишь!
Отец Елены служил в кавалерии в скромном звании корнета. Единственное богатство семьи — фамильный перстень с тремя крупными бриллиантами и 22 более мелкими. Корнет перстень надевал лишь в исключительных случаях, хранил его пуще собственного ока.
Студент весело согласился:
— И то — выкуплю!
Говоря так, студент отлично знал, что денег на выкуп такой дорогой вещи у него не будет. Легкомыслие — причина многих самых страшных преступлений. Увы, так случилось и на этот раз.
Разговор этот происходил 17 декабря 1865 года в доме Соковниной. Именно в этот день отставной капитан Попов опубликовал в «Полицейских ведомостях» объявление о выдаче денег под заклад. Кто-то из гостей забыл газету в прихожей. Она попалась на глаза Данилову. Он азартно проговорил:
— Милое дело! Давай, Елена, скорее перстень, отнесу его этому самому Попову!
Отставной капитан был когда-то лихим рубакой, а вот в ростовщическом деле отличался качествами, вредившими этому занятию, — был добрым и уступчивым.
Он дружески улыбнулся студенту:
— Раз вам так надо, дам семьсот пятьдесят рублей. Худ талан, коли пуст карман!
Еще прежде Данилов решил не открывать своего настоящего имени: «А то начнет докучать выкупом перстня!» Когда Попов записывал его в книгу, студент дал о себе вымышленные сведения.
В веселом настроении возвращался студент. Он напевал модную песенку «Ах, Люси, не будь глупышкой…» и размышлял: «Елене отдам пять сотен, остальные возьму себе. Если бы не мое усердие, за перстень никогда бы так много не дали!»
Сказано — сделано. Вечером, выбивая копытами снежное облако, резвый жеребец нес их на Большую Дмитровку, к Купеческому клубу. С размахом гуляк, никогда не знавших истинную цену денег, они отвалили за два билета четыреста рублей.
— А теперь, моя пышечка, в «Стрельну»! — воскликнул студент.
Там пели цыгане, летели вверх пробки от шампанского, и за ужин они оставили сто рублей — трехмесячный заработок чернорабочего.
Жизнь пьянила, словно бокал шипучего мозельвейна!
Минуло Рождество. От денег давно не осталось
ни копейки. Но нужны были 12 рублей за ложу в Большом театре, требовал давний долг портной, манили ресторанные развлечения.На беду Елены, корнет Соковнин заглянул в шкатулку и не обнаружил там перстня. Он гневно кричал:
— Куда ты дела фамильную драгоценность? Перстень этот носил мой знаменитый прадед сподвижник светлейшего князя Потемкина!
— Виновата… — и, расплакавшись, дочка рассказала всю правду.
Отец продал наручные часы с репетитором, новую конную сбрую с серебряным набором, занял деньги у родственников и однополчан и наивно вручил своему чаду пятьсот рублей.
— Бога ради, выкупи перстень!
Елена передала деньги Данилову:
— Тащи скорей заклад, а то отец помрет от тоски!
Данилов деньги взял. Он размышлял: «Однако я влип!
Выкупить перстень я не могу. Вместе с процентами нужно где-то достать еще 285 рублей. Елена положительно глупа! Пусть сама выпутывается как умеет!»
Студент поспешил промотать и эти деньги: купил новый сюртук, говорящего попугая, шарф и театральный бинокль. Потом на лихаче помчался на Цветной бульвар. Здесь, в веселом заведении мадам Гурманович, окруженный девицами, студент гулял до утренней зари.
Отправился домой с головной болью и без копейки денег.
В Большом Гнездниковском его уже поджидала Елена. Она набросилась на него с упреками:
— Куда ты пропал? Где перстень? Где пять сотен?
— Не волнуйся! — Студент насмешливо глядел на подругу. — Ростовщик уехал на несколько дней. Скоро вернется, и получишь свое добро.
— Отец сказал, что если ты не возвратишь перстень, он пожалуется твоим родителям!
— Верну, верну… А ты, пожалуйста, напомни ему, что деньги за перстень я прокутил вместе с его любимой дочерью.
Елена стояла взбешенная, гневно сверкая глазами. Потом развернулась и ушла.
— Однако папаша ее от меня не отстанет, — сказал себе студент и крепко задумался.
На следующий день, возвращаясь из университета, Данилов заглянул в Патрикеевский трактир. Часы на башне пробили два часа. Это было то время, когда сюда стекались купцы, за чашкой чая обделывавшие миллионные сделки, всевозможные аферисты, удачливые жулики, скупщики краденого и ростовщики.
Он выпил ликера и вновь задумался: «Что делать?»
Вдруг слуха его коснулась вкрадчивая речь какого-то бородача в чуйке, сидевшего с приятелем за соседним столом:
— Слыхал, на Остоженке купца «замочили»?
— Пятьдесят «косых», сказывают, унесли!
— Ушли с концами, не «сгорели»?
— Фьють! Сыщицкая свора если и «заметет» кого, так только малявок или шкетов.
— Оно, конечно, настоящий мазурик или домушник завсегда «на малине» отсидится.