Кровавая Ведьма

— Да вижу, вижу, что сильнее стал, — добродушно усмехнулся дядюшка, глядя, как маг, спустившись, легко и играючи расседлал недовольного таким положением коня.

Шетан махал хвостом и откровенно вредничал, сердито перебирая копытами. Оставаться один он точно не желал, однако после очередной лепешки сменил, наконец, гнев на милость и позволил забрать у него мою сумку.

Однако ж все же недовольно заржал, когда вместо усмехнувшегося мага на его месте вдруг оказался огромный, черный как смоль, лохматый Волк. Да что там, даже я невольно охнула, когда разглядела его при свете дня!

Он размерами своими едва ли уступал обернувшемуся в медведя лешему. Честно сказать, едва предательская дрожь по телу не прошла. Но пронзительно-желтые глаза вдруг стали теплыми и знакомыми, уши прижались к крупной голове, и шершавый язык снова прошелся по свежим рубцам на моей щеке.

И я заулыбалась невольно, обнимая диковинного зверя, пряча нос в его густой, приятно пахнущей шерсти. И тихонько прошептала, обнимая за сильную шею:

— Люблю.

Не знаю, услышал или нет, но, шумно вздохнув, Воплощенный зверь улегся на брюхо, недвусмысленно подставляя свой бок.

Это что получается… Он мне на нем ехать предлагает?!

Вот же чудо-чудное. Я верхом толком ездить не научилась, а мне уже следующую диковинку пихают! Но что поделать? Обижать дядюшку не хотелось, но и мужчине я отказать не могла. Да и по глазам медвежьим видела — всё он прекрасно понимает, и осуждать не станет.

Пришлось осторожно взбираться на волчью спину, кусая губу от волнения. Но волновалась напрасно: страшно было только первые несколько секунд, пока Зверь поднимался, привыкая к новой тяжести на спине. Да и какая там из меня тяжесть? Курам на смех!

Особенно для такого, как он.

Я, наверное, больше сама ему вреда причинить боялась, когда вцепилась в шерсть на загривке, едва Волк последовал за лешим по незаметной среди деревьев тропе — в противоположную от деревни сторону. Да и пешком шли недолго. Как только ступили на невидимые тропы лешего, он сам как припустил со всего духу! В медвежьей-то ипостаси он двигался намного быстрее, да и Волк не отставал.

А мне только и оставалось, что держаться покрепче, отчаянно боясь под могучие лапы упасть.

Со временем, конечно, приноровилась, не без этого. Благо, лесс сам нам дорогу давал, нижние ветки поднимал, и кустами колючими не цеплялся. Дорога как скатерка бежала, и всё же, в пути не один час прошел.

Лес был огромен. И чем сильнее приближалась граница, тем тише становилось вокруг. И вскоре перед глазами предстала удивительная взгляду картина, место раздела двух лесов и двух империй: Ансгара и Рунха. С нашей стороны лес был густой, но там еще гуще. Наша трава и листва сочные, да яркие, а там травы темные, тяжелые, ядовитые. У нас светило солнце, а там будто непогодилось. Тут царила жизнь… а там словно умерло всё.

Нехороший лес. Проклятый.

Ступать за невидимую черту, ощущаемую кожей, страсть, как не хотелось.

Бурый медведь, остановившийся аккурат у черты, едва тронул ту лапой, и шумно, тяжело фыркнул. А следом вместо него на траве стоял уже знакомый старец, качающий головой:

— Вот и всё, дочка. Дальше мне дороги нет.

— Понимаю, — вздохнула я в ответ и тяжко, уставшим телом, соскользнула со спины Воплощенного Зверя. — Сама туда идти не хочу.

— Тебе и не обязательно, — даже глазом моргнуть не успела, как подле меня, как ни в чем не бывало, встал Волк уже в своем человеческом обличье. — Мне достаточно выйти за границу и позвать Дрейка. Останься пока здесь.

— Я останусь, — согласилась я, хоть и понимала, что малодушничаю. — Но лучше не ты зови, а портал ему открой. Сам говорил, только Дракон прожигает пространство. А здесь этого делать нельзя.

— Я предупрежу, — понимающе кивнул маг.

И вроде как попытался пересечь границу… но какая-то неведомая сила тут же швырнула его обратно!

— Волк!

— Я в порядке, — устояв каким-то чудом на ногах, маг поморщился, едва коснувшись груди. И вдруг усмехнулся хрипло и как-то многозначительно. — Кажется, у нас гости.

— Гости? — послышался жутковатый, скрипучий смех, и с той стороны, из-за покореженной, странно изогнутой, старой сосны шагнул низкорослый, неприятного вида старик. Или не старик? — Это вы, здесь гости. А хозяин — я.

Нет, не старик. Пожилой мужчина скорее. Коренастый, в темной, местами драной хламиде с капюшоном, с черной косматой бородой, через которую пробивались мухоморы, и кучерявым, темным посохом.

Леший!

— Здравствуй, хозяин леса, — подцепив Волка за руку, заставляя его отступить, сама наоборот, шагнула вперед, уважительно кланяясь. — Прости, что потревожили твой покой.

— Чего надобно? — точно не собираясь быть вежливым, неприятно скрипнул соседский леший, без стыда глядя прямо на нас тяжелым взглядом.

А глаза у него темные, почти черные. Нехорошие.

— Об услуге хочу просить тебя, старый друг, — примирительно произнес дядюшка, явно сдерживаясь, чтобы не покачать неодобрительно головой.

Ему тоже явно пришлась не по душе такая откровенная грубость.

Но соседский леший только усмехнулся некрасиво:

— Друг? Когда ж друзьями мы успели стать? Не припомню.

— Так и не враги мы, — тонко заметил наш, от которого наоборот, будто волны добродушия и спокойствия исходили. Не боялся он ничего, видимо. Да и чего ему опасаться? Лешие действительно не враждуют между собой. И уж точно леший никогда не станет ссориться с лешим, на стороне которого стоит природная ведьма.

Это своего рода закон.

Но соблюдает ли его нечисть Рунха?

— Верно, — поставив посох перед собой, опираясь на него обеими руками, едва скривил губы хозяин соседского леса. — Но и говорить нам особо нечего. Зачем явились? Чего надобно?

— Не по твою уж душу точно, — добродушно усмехнулся наш, по праву старшего перенимая на себя переговоры. — И лес твой нам без надобности, никто вредить ему не станет.

— Ой ли?

— Глаза-то разуй, старый! — едва нахмурился дядюшка. — Природница с нами, аль не видишь? Сызмальства ты ее видал, да с бабкой ее знакомство водил. Неужто запамятовал?

— Как же, как же, — зло рассмеялся леший. — Забудешь тут великую Амелиссу Артиас! Уж как много веков мой лес от ее дара стонет, мешая позабыть. Проваливайте!