Кровавое евангелие

И тут рядом с ней возник Джордан. Вцепившись в воротник ее плаща, он потащил ее, стараясь рывками и толчками подталкивать и ее, и Пирса к серебряной полоске, показавшейся на восточном краю неба.

А ведь только что, когда ее голова была под поверхностью воды, Эрин чувствовала, будто погружается в вечность…

Она глубоко вдохнула.

Небо над ее головой уже окрасилось в нежно-серый цвет. Приближался рассвет, но Пирсу это не сулило ничего хорошего. Им так и не удастся достичь святилища Хармсфельдской церкви вовремя.

Джордан притянул ее к лодке. Надия вместе с Руном уже были на борту; сангвинистка помогла втащить в лодку тело падре Пирса, пребывавшего в бессознательном состоянии. Джордан влез в лодку сам, чуть не перевернув ее при этом.

Эрин, ухватившись за деревянный планшир рядом с веслом, дожидалась своей очереди. Она сделала глубокий прерывистый вдох, ее тело дрожало, как в лихорадке. Никогда в жизни ей не было так холодно, как сейчас. Но главное, что она была жива.

Балансируя, Джордан снял с себя плащ, сшитый из волчьей шкуры, и накрыл ею кого-то из тех, кто был в лодке. Затем, протянув теплую ладонь Эрин, втащил ее в лодку, она оказалась в ней в самой неуклюжей позе.

— Твой плащ, — обратилась к ней Надия. — Скорее.

Джордан с такой быстротой помог Эрин снять промокшую одежду, как будто плащ на ней горел. Она дрожала настолько сильно, что едва держалась на ногах.

Джордан и Надия работали быстро и слаженно, пристроив оба плаща над ранеными сангвинистами так, чтобы солнечные лучи не попадали на их тела. Солнечный свет убьет Пирса, а Рун, как полагала Эрин, должно быть, окажется слишком слабым, чтобы противостоять ему. Слишком много крови он потерял у входа в бункер.

Когда все неотложные дела в лодке были закончены, Надия села и наклонила голову. Ее тоже колотил озноб. Она опустила тяжелую голову на руку.

— Ты в порядке? — спросил Джордан.

— Все обойдется, — невнятным шепотом ответила сидящая к нему спиной женщина.

На ее правом бедре была глубокая рана диаметром с четвертак, уже вычищенная и обработанная. Но даже несмотря на эту рану, она спасла всех.

Джордан вытянул якорь и бросил его на середину лодки.

Чувствуя слабость, Эрин, нащупав весло, помогла Джордану грести к берегу. Ее руки дрожали так сильно, что она едва удерживала конец весла.

Из-под одного из плащей раздался слабый, задыхающийся, едва слышный голос:

— Пожалуйста. Снимите с меня это.

Это был голос падре Пирса.

Надия, опустив глаза, посмотрела на его скрюченное тело, по выражению ее лица всем стало ясно, что у падре агония.

— Ты же умрешь.

— Я знаю, — сказал он. — Освободите меня.

Рука Надии опустилась на плащ, но она не сняла его с тела старика.

— Пирс, пожалуйста, не надо.

— Ты можешь гарантировать мне отпущение грехов? — Его хилый, болезненный голос был едва слышен на фоне плеска воды и шума, создаваемого весельными лопастями.

Надия вздохнула.

— Я пока еще не получила священных приказов. — Она подняла другой плащ и просунула под него голову. — К сожалению, Рун в таком состоянии тоже не может гарантировать тебе отпущения грехов.

Сидя рядом с Эрин, Джордан быстро и ритмично загребал веслом воду. Ей грести было тяжелее, руки занемели от холода.

— Тогда прошу тебя, Надия, давай помолимся вдвоем, — взмолился Пирс.

Эрин и Джордан, работая веслами, медленно приближались к берегу, а двое сангвинистов молились на латыни, но слова их молитвы Эрин не переводила. Она неотрывно смотрела на воду, розовеющую при свете утреннего солнца, и думала о Руне, умирающем, а может быть, уже и мертвом, под джордановским плащом. Зачем она согласилась отправиться на эти поиски? Ведь розыск Евангелия унес уже столько жизней, тем более что Рун предупреждал ее об этом… Пока они не нашли ничего, а потеряли так много.

Они приближались к берегу. Надия осторожно подняла плащ, которым был накрыт Пирс, и посадила его, устроив его высохшее тело напротив себя. Впервые Эрин видела ее испуганной.

Подернутые пеленой голубые глаза Пирса пытались рассмотреть береговой ландшафт.

Эрин тоже смотрела в эту сторону: на темные сосны; на серебристые стволы лип, сбросивших листву по осени; на воду озера, казавшуюся медной под восходящим солнцем; на золотые лучи, пробивающиеся сквозь пелену тумана.

Пирс поднял лицо к солнцу.

— Свет — это поистине самое замечательное из Его творений.

По щекам Надии покатились слезы. Она не вытирала их, потому что крепко обнимала Пирса.

— Прости меня, — сказала она на латыни. — Ты блаженный. [69]

Лицо Джордана стало каменным, казалось, самым главным для него сейчас было не нарушить ритма гребли.

Лицо Пирса сияло радужным многоцветием в лучах утреннего солнца. Спина его согнулась. Шея и руки покрылись румянцем.

Он пронзительно вскрикнул. Надия прижала его к себе.

69

Блаженный — в католицизме эпитет местночтимых святых, прошедших первую ступень канонизации.

— Господи! Ты нам прибежище во всех поколениях… Дни и года сменяются, но Ты пребываешь вечно.

Пирс замолчал, затих в ее руках и успокоился.

— Милостью своей Ты не оставляешь нас ни в жизни, ни в смерти, — продолжала Надия. — Даруешь нам милость вспоминать с благодарностью то, что Ты даровал нам через Пирса и Эммануила. Прими же их обратно в царствие Твое после их многолетнего служения Тебе.

Последнее обращение к Богу Эрин повторила вместе с ней, вспомнив слова, которые столь долго не произносила вслух, сомневаясь до нынешней минуты в том, что понимает их истинное значение.

— Аминь.

Глава 41

27 октября, 07 часов 07 минут

по центральноевропейскому времени

Хармсфельд, Германия

Глубоко погружая в воду лопасть весла, Джордан медленно вел лодку по поверхности озера. Он смотрел на солнце, радуясь наступлению нового дня после только что закончившейся самой длинной ночи в его жизни, после которой он хотя бы все еще оставался живым.

Стоун представил себе лица ушедших мужчин… Пирса… Эммануила…

Снимая свой плащ с тела Руна, он понял, что и этот преподобный, возможно, ненамного отстал от своих предшественников. А ради чего? Ведь из своего долгого ночного кошмара они вышли с пустыми руками.

На носу лодки Надия, сняв с тела Пирса плащ, передала его Эрин. Падре уже не надо было защищаться от холода и предохраняться от лучей солнца, а вот Эрин всю трясло от пронизывающего утреннего холода. Надия нашла Пирсу такое положение в лодке, при котором она смогла скрестить его руки на груди. Ее руки не касались страшных ран на его ладонях и ступнях. Она накрыла его мертвое тело сутаной Эммануила, бережно подоткнув ее края под тело Пирса, после чего склонила голову в молитве.