Кровавые берега

У пушкарей было достаточно снарядов, но расходовать их все равно следовало экономно. Наведение в стане врага сумятицы вряд ли могло считаться разумной тратой боеприпасов. Однако без психологической атаки бунтарям не обойтись. Слишком мало их было по сравнению с защитниками королевы Юга. И лишь хорошенько припугнув их и рассеяв по берегу, у мстителей имелся шанс одержать победу в неравном бою. А быстро рассеять и напугать врага мог лишь шквальный обстрел из «Подергушек».

Неведомая сила, что в мгновение ока уничтожила три большие иностальные лодки, повергла в оторопь всех, кто находился на берегу. Чем пушкари не преминули воспользоваться, ведь нет привлекательнее цели, нежели застывший в неподвижности враг.

Основной пушечный удар обрушился на телохранителей, что рассредоточились вокруг будущего лагеря Владычицы. Они были главными противниками команданте, и тот не возражал, если северяне проредят их строй. Каждый стражник не уступал в доблести и выучке опальному гвардейцу. Зато у последних были кони, а верхом сражающийся в чистом поле отряд кабальеро мог дать немалую фору дворцовой охране. Вооруженные матросы были опасны для Кавалькады куда меньше, хотя, конечно, тех также не следовало пока списывать со счетов. Особенно когда капитан Ферреро жаждал отомстить тем, кто потопил «Шайнберг», а также убил и покалечил многих его людей.

Возможность бить прямой наводкой здорово облегчала пушкарям задачу. И позволяла надеяться, что они не прикончат случайно Владычицу Льдов, чего дон Балтазар им никогда не простит. Выстрелы трех «Подергушек» и буханье врезающихся в землю болванок слились в беспорядочную канонаду. Она моментально разлетелась над озером и заглушила для нас прочие звуки окружающего мира. Мы увидели лишь то, как на врага обрушились первые снаряды, а затем поднятые в воздух фонтаны пыли скрыли от нас разлетающиеся кровавые ошметки тел. Вдобавок пушки выбивали из берега каменную картечь, которая тоже находила себе жертвы среди застигнутых на открытой местности охранников. И те редкие каменные глыбы, что торчали на берегу, не могли дать им защиту, поскольку орудия Вседержителей разносили такие укрытия на осколки.

Последнее, что я заметил прежде, чем пылевая завеса затянула побережье, была чья-то рослая, худощавая фигура, прыгнувшая и накрывшая собой королеву Юга. На герое не было доспехов и шлема – это я разглядел совершенно точно, – но среагировал он намного быстрее любого из телохранителей.

Так молниеносно мог среагировать лишь тот, кому не пришлось гадать, что за беда обрушилась на берег, поскольку этот человек явно сталкивался с подобным оружием и видел наяву его сокрушительную мощь.

Такой человек в свите Владычицы Льдов был всего один, и звали его Дарио Тамбурини…

Гребцы, гонявшие шлюпки между берегом и кораблем, от неожиданности побросали весла и, раскрыв рты, таращились на происходящее. Плывущие на тех же лодках офицеры вместо того, чтобы прикрикнуть на гребцов, вели себя не лучшим образом. Ферреро и толпящиеся на носовой палубе матросы застыли в молчании, будто сборище истуканов. Лишь нам было не до удивления и праздного созерцания начавшейся битвы. Теперь охране точно стало не до нас, а значит, настала и нам пора отчаливать. Но без спешки. Зачем нам она? Мы не планировали встревать в сражение, зато могли запросто попасть под горячую руку его участников.

Выломав из стульев с высокими спинками три неказистых весла, мы наконец-то осмелились спустить на воду наш плавучий шифоньер. Доверху набитый древесными обломками, он изрядной потяжелел, но вместе с тем стал достаточно грузоподъемным. Выдержав без проблем удар о поверхность озера, шкаф, к счастью, не раскрылся. Ну а грядущее плаванье было ему и подавно не страшно.

Первой покинуть судно доверили Малабоните. Как самая проворная из нас, она раскачалась на веревочной лестнице и допрыгнула до шифоньера, который поднятая им волна оттолкнула от корабельного борта. Я навесил на себя все оружие, потом сбросил Долорес весло, и пока она подгоняла плот под лестницу, спустился по ней до конца. А затем безо всяких раскачек соскочил на наше творение и смог оценить его плавучесть.

Плот получился устойчивым и даже комфортным, но после сошествия на него де Бодье обо всем этом пришлось забыть. Разместив его посреди палубы, сами мы встали по бокам и худо-бедно уравновесили ее. После чего пришлось запретить Гуго сходить с места и работать веслом, дабы он не раскачивал нашу и без того шаткую опору.

Плыть нам предстояло дольше, чем Владычице и остальным. Сначала следовало отгрести подальше от «Шайнберга», чтобы не рисоваться перед капитаном, ведь он, поди, уже догадался (или даже знал наверняка), по чьей вине случилась катастрофа. И только потом мы повернем к берегу, в чью бы пользу ни завершилась битва.

А куда еще деваться? Мы не скроемся с глаз врага, не удерем от его шлюпок на тихоходном плотике. Даже если будем грести безостановочно в бешеном темпе, и даже если Сенатор согласится ради нас на самопожертвование, спрыгнув в воду. Разве только мы исполнимся духом и утопимся до того, как нас настигнут… Но и тут опять же как повезет, ведь раньше я никогда не пытался кончать жизнь самоубийством. А тем более таким экзотическим способом, да еще в компании жены и своего механика.

Впрочем, думать о самоубийстве пока рановато. Сражение только начиналось, и наши союзники еще даже не вышли на поле боя…

Глава 20

…Это случилось вскоре после того, как обстрел прекратился и пылевая завеса над побережьем стала рассеиваться. Мы отплыли от «Шайнберга», и сейчас нас больше беспокоили Ферреро с командой, что могли открыть по нам стрельбу с носовой палубы. Но и на берег, разумеется, мы не забывали поглядывать, пускай до него было еще плыть и плыть.

Чертова дюжина кабальеро во главе с доном Балтазаром вынырнула из облака пыли, словно призраки – из мрака преисподней. Пришпоривая рапидо, они ворвались на берег с пиками наперевес и помчались галопом прямиком к лагерю Владычицы. На мечущихся в панике матросов всадники не обращали внимания, даже когда те попадали под копыта. Матросы, что очутились на пути у Кавалькады, либо с воплями отлетали в сторону, либо оставались лежать на камнях с переломанными костями, но пики и клинки их пока не касались. Первая кровь, какую предстояло пролить гвардейскому оружию, была кровью стражников, а врагов помельче мстители оставили на потом. Если, конечно, водяные крысы не сдрейфят и будут готовы понести новые, более серьезные потери.

Даже маленькая Кавалькада – это все-таки Кавалькада, а не обычная кучка конных вояк, типа кочевников или наймитов-кавалеристов. Глядя на боевой строй гвардейцев – остроконечный клин, во главе которого скакал сам команданте, – трудно было не восхититься их выучке и боевому духу. В отличие от матросов королевская охрана не паниковала. Она поспешно разобрала щиты и готовилась, судя по всему, увести Владычицу под прикрытие скал. Но глядя на то, как стремительно сближаются всадники и выстраивающиеся в оборонительный порядок телохранители, было очевидно: первые сомнут оборону вторых без особых усилий. Вдобавок у неготовой воевать в открытом поле дворцовой стражи не было копий, что также усугубляло ее положение.

Так и получилось. Иностальные пики пробили легкие щиты и поразили тех, кто прятался за ними. А клин всадников разрезал спешно сформированный порядок пехоты, прошелся по ней копытами, пронесся через наспех разбитый лагерь, отъехал от него на некоторое расстояние и лишь потом осадил коней. Но не остановился, а быстро и организованно развернулся в новый клин, только тупоугольный и растянутый в длину. И теперь вместо утраченных пик у всадников в руках появились винтовки и пистолеты.

По Кавалькаде уже велась стрельба, и, возможно, кто-то из compa~neros или чья-то лошадь были ранены. Но телохранители отстреливались наспех и беспорядочно, что сказывалось на их меткости. Однако едва они взялись перестраивать оборону – на сей раз с целью встретить врага залпом из всех стволов, – как в их рядах опять взметнулись три высоких фонтана из песка и каменного крошева.