Кровавые розы

Была ли у неё связь с Кейном, всё ещё оставалось под огромным вопросительным знаком.

Дедушка Лейлы много говорил о Кейне Мэллое. Он был законом для самого себя — против истеблишмента и даже против своего собственного Высшего Ордена. Ходили слухи, что он был одним из редких магистров вампиров. Ей было всё равно, каков его статус — Кейн был предметом её ночных кошмаров в детстве, и более чем достаточной причиной держаться как можно дальше от Блэкторна.

Изображение красивого вампира вспыхнуло на экране. То, что он был красив, даже она не могла отрицать. И, к сожалению, то же самое касалось того, кто лежал перед ней. Только никто не предупреждал её о Калебе. Никто не предупреждал её, что существуют вампиры такие же плохие, как печально известный Кейн Мэллой, если не потенциально ещё хуже.

— Ты его знаешь? — спросила она, желая нарушить молчание Калеба, по крайней мере, заставить его признать её… сделать что-нибудь, чтобы отвлечь его от её книги. — Кейн Мэллой.

— Мы никогда не встречались, — сказал Калеб, не отрывая внимания от страницы, которую читал.

— Он практически правит этим районом, не так ли?

— Не каждым участком.

— Не твоим, ты имеешь в виду.

— Он не лезет в мои дела, я не лезу в его, — сказал он, переворачивая страницу. — Таким образом, нет необходимости в осложнениях.

— Так он, правда, так плох, как о нём говорят?

Он взглянул на неё поверх стола, прежде чем снова уткнулся в её книгу.

— Кто говорит?

— Все.

— Репутация имеет большое значение в этом месте.

— Вот почему этот скандал не принесёт ОКТВ большой пользы. Ты думаешь, он всё это выдумал, как говорили некоторые люди?

— Я сомневаюсь в этом. Пришло время ОКТВ узнать, что грядёт.

— Излишне говорить, что ты их не одобряешь.

— Это вежливый способ выразить это.

— А как насчёт Высшего Ордена? У тебя с ними много общего?

Он перевернул ещё одну страницу.

— У тебя вдруг появилось много вопросов.

— Алиша всегда говорит мне, что я должна попытаться понять больше.

— Высший Орден украшает этот район своим присутствием только тогда, когда они хотят чего-то или хотят наложить какое-то наказание, которое, по их мнению, принесёт им очки во Всемирном Совете — всё, что сохранит их роскошь и привилегии в Мидтауне. Они могут пойти на хер, если речь идёт о большей части этого района.

— Значит, это не совсем тот единый фронт, который они любят демонстрировать?

— Если ты говоришь об Амилеке, то он пустая трата места. Он всего лишь марионетка, за ниточки которой дергают.

— Значит, ты его не поддерживаешь?

Наконец, он взглянул на неё.

— Теперь ты хочешь поговорить о политике?

— Это всего лишь вопрос.

Он на мгновение задержал на ней взгляд, а потом перевернул ещё пару страниц.

— Ты, должно быть, поддерживаешь его борьбу за равные права, — добавила она. — Разве вы все не этого хотите?

— Мы вам не ровня. Мы выше вас, — он снова взглянул на неё, и в его глазах мелькнул игривый вызов. — В какую бы иерархическую систему вы ни предпочитали верить.

— Если ты такой превосходный, почему ты ещё не главный? Почему ты всё ещё ограничен?

— Люди сильно подвели Третьи виды. Однажды это будет исправлено.

— Ты так думаешь?

— Я это знаю. Есть только один способ прийти к власти, и уж точно не через него и его политику, — он закрыл книгу и положил рядом с собой, затем повернулся к ней лицом. — Но ты уже знаешь это, если ты хоть немного так осведомлена, как утверждает твоя сестра. А она делает из тебя очень-очень умную маленькую библиотекаршу.

Он откинулся назад, положил ноги на стол, слегка согнув их, а руку перекинул через спинку дивана.

— И это снова будет смертельно для тебя, если пророчества сбудутся при твоей жизни. Ты окажешься в очень опасном положении, если править будут вампиры. Тогда у тебя не будет такой роскоши, как возможность спрятаться в безопасности Саммертона, не так ли? Тебя вынудят выбраться из этой скорлупы, нравится тебе это или нет.

— Этого не случится.

— Почему? Потому что Всемирный Совет установил все эти границы, чтобы гарантировать это? Прячась за своими заявлениями о работе над достижением равных прав, когда всё, что они хотели сделать, это предусмотреть непредвиденные обстоятельства, чтобы свести к минимуму риск, если избранный когда-либо появится? Ты всё ещё собираешься стоять в стороне и прятаться в своей библиотеке, надеясь, что всё это уйдёт?

От его упоминания об избранном у неё скрутило живот, и она не могла позволить себе развивать этот разговор.

— У меня есть право выбирать, что мне делать.

— И почему ты так против того, кто ты есть? Почему, когда ты могла бы совершить настоящее убийство? Буквально. Такая красивая и сексуальная девушка, как ты, тебе не составило бы труда заманивать нас в ловушку.

Она почувствовала трепет в груди от его комплимента, а также от того, как он окинул её своим соблазнительным взглядом.

— Для чего? Стать тем, кем я не являюсь? Я знаю, как это вызывает привыкание, подобно тому, как серрины, которые занимались этим достаточно долго, забывают, кто они такие, теряют всякое представление о себе. Я не хочу такой жизни.

— Значит, тебя пугает потеря контроля.

— Я просто не хочу, чтобы вампиры кусали меня за горло каждую ночь. Не говоря уже обо всём остальном, что связано с работой.

— Ты почти убедительна.

— Верь во что хочешь. Просто, по крайней мере, признай, что у тебя нет намерения отпустить меня даже, когда я докажу, что ты ошибаешься.

— А если я тебя отсюда выпущу, то что? Ты уйдёшь и забудешь обо всём этом?

— Я более чем способна притвориться, что ничего этого никогда не было, — сказала она, и её пульс участился от надежды.

— А что, если я не хочу тебя отпускать? Что, если я захочу оставить тебя здесь для собственного развлечения? Для моего собственного удовольствия.

Её сердце пропустило удар.

— Ты же знаешь, что это было бы ошибкой.

— Может быть, я думаю, что это того стоит. Может быть, я думаю, что ты стоишь того, чтобы рискнуть.

Она нахмурилась, увидев безжалостную самоуверенность в его глазах.

— Ты что, просто не способен испытывать чувство вины?

— За что? Добраться до твоего вида раньше, чем они доберутся до моего?

— По крайней мере, я пытаюсь понять тебя. Но твоё решение уже принято. Правда в том, что ты хочешь, чтобы я была такой же, как другие. Тебе нужно, чтобы я была такой же, как они. Ты не можешь смириться с тем фактом, что я другая. Я думаю, это больше говорит о тебе, чем обо мне.

Он допил остатки своего напитка.