Кровавые тени

— Сколько людей ты убил, Кейн? Среди всех видов.

— У меня недостаточно пальцев, чтобы сосчитать.

Она нахмурилась от его беспечности.

— Неужели он разбил это жизнерадостное сердце, Кейтлин?

Ей отчаянно хотелось встать, выбраться из этого загона, который, казалось, с каждой минутой сжимался всё больше. Но она не собиралась доставлять ему удовольствие повторить эту попытку.

— Роб не имеет к тебе никакого отношения. Ничего общего со всем этим. Оставь его в покое.

— Вау, когда-то он определённо что-то значил для тебя, — его взгляд не дрогнул. — Это из-за него ты с тех пор одна? Или ты уже увидела то, что хотела, правда в другом месте? Кого-то, кого ты хотела больше?

Она нахмурилась, заметив насмешку в его чарующих глазах.

— И кто бы это мог быть, Кейн?

Он переместил свою руку так, чтобы она легла чуть ниже поясницы, и от осознания её присутствия у неё заболел позвоночник.

— Почему ПКВ, Кейтлин? Я имею в виду, из всех подразделений, в которых ты могла бы работать, почему вампиры?

— Я пошла туда, где была вакансия.

— И всё же это немного тёмное и опасное место для такой девушки, как ты.

Ей захотелось закатить глаза от того, сколько раз за эти годы она слышала эту реплику. Это всё ещё не подавляло её потребности бросить ему вызов. Она слегка повернулась к нему лицом.

— Такая девушка, как я? И на кого я похожа, Кейн?

— На ту, которой не дело гоняться за вампирами вроде меня.

Она прищурила глаза.

— Как ты там сказал… маленькая девочка, выполняющая мужскую работу? И всё же мы здесь, тратим время впустую в одном из твоих логовищ, пока ты беспомощно ждёшь, когда я влюблюсь в тебя. Тебе это не кажется немного трагичным?

В его глазах вновь появился намёк на веселье.

— Для девушки, которая смотрит на меня так, как ты, ты очень уверена в своей способности воздерживаться, Кейтлин.

Она выдохнула короткий смешок и снова отвернулась от него, боясь того, что он в противном случае может увидеть.

— Мы не все жертвы наших либидо, Кейн.

— Это то, что ты имеешь против нас, Кейтлин? Разве мы не соответствуем вашим моральным стандартам?

— Я ничего не имею против вампиров. Я встречала много достойных. И я так же готова защищать их, как людей или любой другой третий вид, вот почему я делаю ту работу, которую делаю. Я сосредотачиваюсь на тех, кто не принимает свои лекарства или советы, на тех, кто не следует рекомендациям.

— Руководящие принципы, созданные людьми.

— Мы всё ещё морально доминирующий вид, нравится тебе это или нет. Души всегда будут перевешивать тени.

— Согласно вашим представлениям. Вашей религии.

Она оглянулась на него.

— В любом знании душа является основой морали.

— А я думал, что это были решения, которые кто-то принимал.

— Основываясь на том, что ты считаешь правильным. И это то, что диктует тебе твоя душа.

— Значит, кто-то без души неспособен принимать правильные решения? — спросил он.

— Самопожертвование — величайший признак нравственности. К сожалению, третьи виды на это неспособны. Они могут поступать правильно, но, в конце концов, это всегда вопрос самосохранения. Тени внутри вас, там, где должны быть ваши души, доказывают, что надежды на искупление нет.

Он улыбнулся.

— Ты, правда, в это веришь, не так ли?

— Почему ты сдержался ранее, на кровати? Это из-за совести? Базовое понимание того, что является плохим? Нет, всё потому, что ты хочешь получить что-то от этого. Ты думал, что сдерживание заставит тебя казаться, что ты контролируешь свои эмоции, чтобы ты мог начать завоевывать моё доверие. Ты сдерживался, потому что хочешь, чтобы я хотела тебя. Тебе нужно, чтобы я захотела тебя, дала тебе своё согласие, чтобы твой план сработал.

— Помнится, мне я говорил тебе, что мне не нужно будет соблазнять твою душу.

Беспокойство сдавило её грудь.

— Это единственный способ добраться до души чтеца теней.

— Так ли это?

Она уставилась на него.

— Ты хочешь сказать, что это не так?

Он выдавил из себя намёк на улыбку.

— Ты выглядишь почти разочарованной.

Она резко выдохнула и снова посмотрела вперед.

— Ты такой до невозможности высокомерный, Кейн.

— Я не высокомерен. Я просто говорю всё как есть. И в тебе определенно есть маленькая искорка для меня, — сказал он, поглаживая большим пальцем основание её позвоночника, таким способом, который она сочла вызывающим и удивительно игривым.

Она не потрудилась это отрицать. Она даже не была уверена, что сможет прозвучать достаточно убедительно, чтобы даже попытаться это сделать. Вместо этого она обхватила колени руками и сосредоточила своё внимание на чём-то перед собой. Дождь продолжал барабанить, напряжение в её груди усиливалось по мере того, как минуты проходили в тишине. Она провела руками по голеням, чтобы успокоиться. Влажный блеск от водяного пара, исходящего из ванны, слегка покрывал её кожу.

Она отругала себя за то, что вздрогнула, когда он протянул руку и откинул её волосы назад, перекинув их через плечо, и провёл тыльной стороной пальцев по её артерии.

— Тебя когда-нибудь кусали? Для удовольствия, я имею в виду.

Её сердце подпрыгнуло при мысли о том, как его резцы погрузятся в неё. Она ненавязчиво отмахнулась от него и откинула волосы назад, через плечо.

— Я не согласна с кормлением. Есть системы. Протоколы.

— В этом настоящая причина? Большинство людей отталкивает боль. Но это не обязательно должно быть болезненно. Во всяком случае, не более болезненно, чем секс. Нет, если всё сделано правильно. Этого не может быть, иначе люди не отдавали бы себя снова и снова.

— И я видела, что эта зависимость делает с людьми. Нет никакой разницы нейромедиатор это или фермент или что-то ещё, именно вы одурманиваете их и заставляете думать, что они в этом нуждаются.

— Люди продолжают возвращаться, потому что это приятно. Некоторые даже предпочитают это сексу. Это совершенно другой кайф, другой вид близости.

Он провел тыльной стороной ладони вверх по её предплечью, его прохладные пальцы были дразняще свежими на фоне тепла её кожи. Но она не двигалась. Она не вызвала бы у него той реакции, которой он добивался. Не в этот раз. И что-то, что-то в чувственности этих пальцев, заставило её подождать, чтобы увидеть, что он сделает дальше.

— Укусы не должны быть агрессивными. Вообще-то всё как раз наоборот. Раньше укусы были такой же защитой, как и само кормление. Если кого-то укусили, другие вампиры оставляли их в покое. Вампир получал постоянного кормильца, а кормилец, в свою очередь, был защищен благодаря своей лояльности. Это была особая связь. Истинные друзья с преимуществами.

— И отличный способ создать собственный гарем. Для меня это больше похоже на крышевание.

— Ты такого низкого мнения обо мне, Кейтлин.