Кровавые вороны Рима

Итак, господа, перед вами воин, заслуживший право стать префектом и командиром гарнизона в Брукциуме. Я не изнеженный аристократ и стоял на часах в суровую зимнюю стужу, как и вы. Как и вас, меня колачивал тростью центурион, и я знаю, как день за днем маршировать с полной выкладкой, а потом вечерами строить форт. Я знаю, чего ждать от подчиненных, потому что побывал в их шкуре. Я жил и сражался, как вы все, и шрамы на теле доказывают правдивость моих слов. – Катон на мгновение умолк, а затем продолжил: – От людей под моим началом я требую соответствия самым высоким принципам и на меньшее не соглашусь. Война с силурами и ордовисами длится три года, и тысячи наших товарищей отдали жизни в сражениях. Но это не напрасная жертва. Губернатор Осторий собрал сильную армию, которая еще до конца года нанесет решающий удар врагу. И мы внесем свой вклад в великую битву и победу Рима. Мы добудем себе славу и украсим новыми наградами боевые знамена! – Выхватив из ножен меч, Катон взметнул его вверх. – Слава Второй фракийской! Слава Четырнадцатому легиону!

Макрон эхом повторил клич префекта, и легионеры на плацу последовали его примеру, но фракийцы в темных плащах хранили гробовое молчание.

Когда робкие крики легионеров стихли, Квертус вознес к небесам длинный кавалерийский меч. Над строевым плацем разнесся его рокочущий бас:

– Слава Кровавым Воронам!

В то же мгновение в воздух поднялся целый лес копий, и громогласный клич едва не оглушил стоящих на трибуне офицеров. А Квертус продолжал выкрикивать слова, прославляющие фракийцев, и воины отвечали яростным ревом. Макрон искоса посмотрел на друга. Катон стиснул зубы, не скрывая негодования, и Макрон не на шутку за него испугался.

Наконец Квертус опустил меч и вложил в ножны, и над плацем тут же повисла зловещая тишина. Фракиец снова занял место подле префекта, а Катон, выступив вперед, обратился к остальным офицерам:

– Официальная часть закончена, господа, но прежде чем приступить к смотру строя, хочу объявить о своем решении. – Катон на мгновение умолк, понимая, что его слова станут ударом для Макрона. Но при данных обстоятельствах такая мера была необходима, и вопли фракийцев только лишний раз убедили префекта в правильности выбора. Откашлявшись, он продолжил: – Центурион Квертус, я назначаю вас своим заместителем. Вы хорошо знаете людей и понимаете их чаяния. Итак, принимаете ли вы мое предложение?

Катон устремил на фракийца пристальный взгляд, и тот после недолгого молчания скривил в усмешке губы.

– Принимаю, господин префект.

– Прекрасно. Надеюсь, вы будете добросовестно исполнять свои обязанности и точно следовать приказам.

– Безусловно. Пока вы командуете гарнизоном, мой опыт и добрый совет всегда к вашим услугам.

– Благодарю. А теперь приступим к смотру. Пусть фракийцы спешатся и построятся в две шеренги.

– Слушаюсь, господин префект. – Отдав честь, Квертус спустился с трибуны и стал выкрикивать приказы своим воинам. Катон смотрел ему вслед, болезненно ощущая молчаливое присутствие Макрона рядом.

– Мое решение тебя удивило?

– Не мне судить, – коротко ответил Макрон. – Гарнизоном командуешь ты, а стало быть, и отдаешь приказы.

Катон кивнул в ответ, чувствуя невольное раздражение от страстного желания объясниться с другом. После двухлетнего командования различными подразделениями Катона сделали префектом, и он превзошел друга по званию. И сейчас тосковал по прежним моментам откровенности, особенно по возможности спросить совета у единственного на свете человека, которого считал близким другом. Вспоминая годы, когда они с Макроном были в одном звании, Катон испытывал чувство невозвратной потери. Ощущение равенства во всем исчезло для обоих друзей, и Катон понимал, что Макрон не меньше его горюет о прошлом. И вот в минуту полного одиночества возникло искушение расслабиться и забыть о своем высоком положении, но Катон безжалостно подавил порыв нахлынувших чувств, проклиная себя за слабость. Нельзя забывать о возложенных обязанностях и грозящих каждую минуту опасностях. Решение назначить Квертуса своим заместителем и первым помощником далось тяжело. Катон поначалу намеревался сместить Квертуса с должности командира и положить конец возмутительным нарушениям армейской дисциплины. Однако если открыто выступить против Квертуса сейчас, большинство воинов гарнизона, скорее всего, встанут на сторону фракийца, и тогда они с Макроном окажутся в весьма незавидном положении. До прибытия подкрепления пусть Квертус думает, что одержал верх над новым префектом. Но как только у Катона появится достаточное число сторонников, которые не питают верноподданнических чувств к фракийцу, можно будет без труда поставить зарвавшегося наглеца на место.

– Воины готовы к смотру, господин префект, – напомнил Макрон.

– Отлично.

Расправив плечи, Катон направился к шеренгам застывших в ожидании людей. Квертус стоял с отрядом знаменосцев когорты, под красным знаменем с черным вороном. Дождавшись, когда префект пройдет мимо, он пошел в ногу с Макроном вслед за командующим гарнизоном, вдоль передовой шеренги солдат.

От опытного глаза Катона не ускользнула ни одна мелочь. Внешний вид фракийских воинов поверг бы в отчаяние любого римского центуриона, отвечающего за строевую подготовку подчиненных. В запыленные черные плащи въелась застарелая грязь, и никому не приходило в голову подштопать обтрепанные края и небольшие прорехи. Неряшливые, спутанные гривы волос, у большинства татуировки на лицах. Несмотря на то что Катон уже видел этих людей накануне, для военного профессионала общий вид когорты представлял удручающее зрелище. Он достаточно долго прослужил в армии и имел определенные представления о внешнем виде воинов и их боевой подготовке, а также о взаимозависимости этих обоих факторов. Дикий вид когорты мог лишить присутствия духа даже человека отважного, и Катон ясно представлял впечатление, которое фракийцы производили на противника, привыкшего к безупречной выправке римского войска. Вылетающий из нависшего над горами тумана конный отряд под предводительством Квертуса вселял смертельный ужас в сердца намеченных жертв.

Катон остановился напротив высокого сухопарого воина.

– Покажи свой меч, – потребовал он.

– Слушаюсь, господин префект. – Прислонив копье к плечу, он вынул длинный клинок. Спата легко выскользнула из ножен, и воин взметнул меч вверх, чтобы Катон мог его рассмотреть. Металл блестел, и следов ржавчины, характерных для неухоженного оружия, заметно не было. Пощупав режущую кромку, Катон убедился, что она отлично заточена, как и должно быть у хорошего солдата.

– Благодарю, – одобрительно кивнул он. – А теперь распахни плащ.

Фракиец выполнил приказ, и Катон увидел начищенные до блеска песком и замшей доспехи. Поощряя дикий вид своих подчиненных, Квертус требовал бережного ухода за оружием. Катон приказал воину вложить меч в ножны и выбрал наугад еще несколько фракийских кавалеристов, с удовлетворением убедившись, что все проявляют надлежащую заботу о снаряжении. Затем он осмотрел верховых лошадей. Это были крупные животные мощного телосложения, каких выращивают для нужд армии в Галлии и Испании. Они сбросили зимний шерстяной покров, но бока и задние ноги были испачканы грязью, чтобы не было видно клейма на крупе. Это вполне соответствовало варварскому облику всей когорты. Тем не менее седла и все снаряжение не вызывали нареканий, а сами лошади выглядели бодрыми и сытыми.

– Полагаю, они приучены к суровым условиям, – обратился Катон к Квертусу.

– Так точно, господин префект. Я занимаюсь их тренировкой с конца зимы. Все лошади в отличном состоянии и готовы к битвам. В начале месяца они уже успели побывать в деле.

– Понятно. Что ж, несмотря на непотребный внешний вид, люди и верховые лошади в хорошей форме. Что до внешности, придется заняться этим вопросом.

– Какое значение имеет внешний вид, если они успешно уничтожают врага… господин префект?

– Самое непосредственное, если я так сказал. – Катон специально повысил голос, чтобы слышали все окружающие.

– Воля ваша, – слегка нахмурился Квертус.

Катон понимал, что не следует спешить с демонстрацией своей власти, и обратился к Макрону.

– А теперь посмотрим на легионеров твоей когорты.

– Слушаюсь, господин префект, – с готовностью откликнулся Макрон.

Они миновали проход, разделяющий два подразделения, и вместе с центурионом Севером приступили к осмотру легионеров. От внимания Катона не ускользнули изможденные, усталые лица. Он медленно шел вдоль выстроившихся шеренг. В отличие от фракийцев, легионеры содержали одежду и снаряжение в безупречном порядке: шлемы начищены до блеска, щиты в отличном состоянии, а оружие не уступало по остроте кавалеристам. Однако в их поведении чувствовалась неприкрытая нервозность.

Катон указал на легионера, слегка наклонившегося вперед, пытаясь перенести тяжесть тела на обод щита.

– Выпрямись, воин! Назови свое имя! – Голос префекта звучал сурово.

– Кай Бальб, господин префект.

– Так-то ты представляешься на смотре строя! Напился что ли?

– Нет, господин префект.

– Тогда почему стоишь как скрюченная старая шлюха!

Лицо легионера исказила гримаса боли. Стиснув зубы, он с трудом выпрямился.

Север, приблизившись к Катону, зашептал: