Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным
Шрифт:
* * *
Ко второй половине 1945 года у немцев были причины «добровольно» уезжать из Польши, хотя уезжать было так же опасно, как и оставаться. Теперь для транспортировки выделяли поезда (хотя это были товарные составы, часто с открытыми вагонами). Если вагоны не были открытыми, немцы иногда боялись, что их отравят газом. Такого, конечно, не случалось, хотя это свидетельствует о том, что немцы знали, как других еще совсем недавно травили газом в закрытых помещениях. Действительно, в лагере города Штуттгоф, из которого немцев теперь выгоняли, немцы использовали железнодорожный вагон как газовую камеру [673] .
673
О товарняках см.: Nitschke B. Wysiedlenie ludno'sci niemieckiej z Polski w latach 1945–1949. – P. 154.
Поезда двигались очень медленно, превращая поездки, которые должны были длиться несколько часов, в жуткие одиссеи. Немцы, садящиеся в вагоны, нередко были очень голодны или больны. Им разрешалось взять с собой только то, что они могли унести на спине, да и это имущество у них быстро отбирали бандиты или польская милиция, которая должна была их охранять. Одной из причин, по которой поезда останавливались так часто, было желание дать возможность бандитам отобрать у людей то, что у них еще оставалось. В таких ситуациях смертность в поездах была высокой, хотя должна была быть незначительной. Немцам приходилось хоронить мертвых в дороге, на безымянных остановках, в глухомани, без надписей или обозначений, по которым
674
Об ограблениях см.: Urban T. Der Verlust. – P. 123; Niemcy v Polsce. – P. 109. По одним подсчетам, в это время пересекли границу 594 тысячи немцев (Nitschke B. Wysiedlenie ludno'sci niemieckiej z Polski w latach 1945–1949. – P. 161), по другим – 600 тысяч (Ahonen P., Corni G., Kochanowski J., Schulze R., Stark T., Stelzl-Marx B. People on the Move. – P. 93).
Союзники согласились с планом дальнейших депортаций в ноябре 1945 года, а Великобритания и СССР приготовились принять тех немцев, которые должны были прибыть в 1946 году, и позаботиться о них. Поскольку смерть и беспорядки преимущественно были результатом условий погрузки, советские и британские власти теперь отправили своих представителей наблюдать за депортациями на польской стороне. Ожидалось (и в основном ожидания оправдались), что более упорядоченная транспортировка уменьшит хаос по прибытии в Германию. За 1946 год еще около двух миллионов немцев отправили поездами в британскую и советскую оккупационные зоны Германии; еще примерно шестьсот тысяч – в 1947 году. Хотя условия были далеки от человеческих, смертность во время этих перевозок была значительно ниже: не более нескольких тысяч, самое большее – несколько десятков тысяч человек [675] .
675
О ноябрьском плане см.: Ahonen P., Corni G., Kochanowski J., Schulze R., Stark T., Stelzl-Marx B. People on the Move. – P. 93. Приведенные цифры см.: Nitschke B. Wysiedlenie ludno'sci niemieckiej z Polski w latach 1945–1949. – Pp. 182, 230. Сравните с Янковяком, который указывает цифру 2 189 286 как общее число для 1946 и 1947 годов (это только отправленные зарегистрированным транспортом) (см.: Jankowiak S. Wysiedlenie i emigracja ludno'sci niemieckiej. – P. 501). Уровень смертности при перевозках в британскую оккупационную зону приведен в книге: Frank M. Expelling the Germans. – Pp. 258–259; Ahonen P., Corni G., Kochanowski J., Schulze R., Stark T., Stelzl-Marx B. People on the Move. – P. 141.
К концу 1947 года около 7,6 миллиона немцев покинули Польшу: ровно половина из них – как беженцы, спасающиеся от Красной армии, а другая половина – как депортированные. Эти пропорции и эти цифры нельзя с точностью перепроверить, поскольку многие бежали, возвращались и были депортированы; других же депортировали по нескольку раз. Многие из тех, кто во время войны (или даже до нее) представлялись немцами, теперь утверждали, что они – поляки, и таким образом уклонялись от отправки. (К этому времени правительство Польши, которое было больше заинтересовано в работниках, чем в этнической чистоте, в спорных случаях шло навстречу просьбам людей считать их поляками. И к этому времени многие люди, которые раньше называли себя поляками, представлялись немцами, полагая, что экономическое будущее Германии лучше, чем у Польши). Однако общий баланс ясен: подавляющее большинство людей, считающих себя немцами, покинули Польшу к концу 1947 года. За все время бегства и перевозок, с начала 1945 года до конца 1947 года, где-то четыреста тысяч немцев, рожденных на землях, аннексированных Польшей, погибли: большинство из них – в советских и польских лагерях, а вторая по величине группа погибла, оказавшись между двумя армиями, или утонула в море [676] .
676
О 400 тысячах погибших немцев, начальные цифры см.: Vertreibung. – Pp. 40–41; о договоре см.: Nitschke B. Wysiedlenie ludno'sci niemieckiej z Polski w latach 1945–1949. – P. 231; Niemcy v Polsce. – P. 11. Об обсуждениях и неявном одобрении см.: Overmans R. Personelle Verluste der deutschen Bev"olkerung durch Flucht und Vertreibung // Dzieje Najnowsze. – 1994. – № 26 (2). – Pp. 52, 59, 60. Критику преувеличения цифр см.: Haar I. Die deutschen «Vertreibungsverluste» – Zur Entstehungsheschichte der «Dokumentation der Vertreibung» // Tel Aviver Jahrbuch f"ur deutsche Geschichte. – 2007. – № 35. – Pp. 262–270. Агонен приводит цифру 600 тысяч жертв (см.: Ahonen P., Corni G., Kochanowski J., Schulze R., Stark T., Stelzl-Marx B. People on the Move. – P. 140).
Последние недели войны и запоздалая эвакуация были гораздо более опасны, чем выселения, последовавшие за окончанием войны. В последние четыре месяца войны немцы страдали так, как другие гражданские страдали в течение предыдущих четырех лет войны на Восточном фронте, во время наступления и отступления Вермахта. Миллионы людей бежали от нападения немцев в 1941 году, миллионы людей с 1941 по 1944 год были угнаны на работы, миллионы людей заставил эвакуироваться отступавший в 1944 году Вермахт. Гораздо больше советских и польских граждан погибли, спасаясь от немцев, чем погибло немцев, бежавших от советских солдат. Хотя такие перемещения не были политикой преднамеренного уничтожения (и по этой причине почти не были затронуты в настоящей монографии), бегство, эвакуация и принудительные работы привели – прямо или косвенно – к смерти нескольких миллионов советских и польских граждан. (Немецкая политика преднамеренного массового уничтожения погубила дополнительно десять миллионов человек) [677] .
677
Об обсуждении разницы между политикой преднамеренного уничтожения и другими формами смертности см. разделы «Вступление» и «Заключение».
Война велась во имя немецкой расы, а закончилась безразличием к немецкому гражданскому населению. Таким образом, огромная часть ответственности за смерти, связанные с бегством и выселением, лежит на нацистском режиме. Немецкое гражданское население достаточно знало о немецкой политике времен войны, чтобы понимать, что им придется бежать, но их бегство не было хорошо организовано Германским государством. Без сомнения, высшее командование позволяло соответствующее поведение многих советских солдат, а Сталин даже ожидал его, однако Красной армии не было бы в Германии, если бы Вермахт не вторгся в Советский Союз. Сталину нравилась этническая гомогенность, но эту идею сделала неизбежной политика Гитлера, а не только Москвы. Выселения сами по себе были результатом международных договоренностей между победителями и жертвами.
* * *
В конечном итоге, выдворения были еще одним способом, которым Сталин выиграл гитлеровскую войну. Забрав у Германии столько территории от имени Польши, Сталин гарантировал, что поляки будут признательны советской военной мощи. Кто, если не Красная армия, мог защитить эту западную польскую границу от восставшей Германии в будущем? [678]
В те годы Польша была нацией, пребывающей в движении. Тогда как немцам пришлось двигаться на запад, в Западную Германию, полякам тоже пришлось двигаться на запад, в западную Польшу. Когда немцев вычистили из коммунистической Польши, поляков вычистили из Советского Союза. Несмотря на то, что все польские политические партии, в том числе коммунисты, были против этого, Советский Союз снова аннексировал земли, которые составляли Восточную Польшу. У людей, которых потом «репатриировали» (Сталин
использовал такое название-эвфемизм) в Польшу, не было причин любить коммунизм или Сталина. Однако они были прикреплены к коммунистической системе. Коммунисты могли забрать землю, а могли и дать ее; могли выгнать людей, а могли дать им пристанище. Люди, которые одновременно потеряли свои старые дома и приобрели новые, очень зависели от тех, кто мог их защитить. А это могли быть только польские коммунисты, которые обещали, что Красная армия будет защищать приобретения Польши. Как идеология коммунизм мало что мог предложить Польше и никогда не был там очень популярен, но сталинская этническая геополитика заняла место классовой борьбы, создав новому режиму прочную базу поддержки (если не сказать, легитимности) [679] .678
Саймонс хорошо пишет о геополитических проблемах (см.: Simons T.W. Eastern Europe in the Postwar World. – New York: St. Martin’s, 1993).
679
О связи между войной и захватом власти коммунистами вообще см.: Abrams B. The Second World War and the East European Revolution // East European Politics and Societies. – 2003. – № 16 (3). – Pp. 623–664; Gross J.T. The Social Consequences of War: Preliminaries for the Study of the Imposition of Communist Regimes in Eastern Europe // East European Politics and Societies. – 1989. – № 3. – Pp. 198–214; Simons T.W. Eastern Europe in the Postwar World.
Американцы и британцы поддержали идею выселения на Потсдамской конференции в ожидании демократических выборов в Польше. Этого, однако, не произошло. Вместо этого первое послевоенное правительство, в котором доминировали коммунисты, запугивало и арестовывало оппонентов. Американцы тогда начали видеть линию Одера-Нейсе как зацепку, которую можно использовать против Советского Союза. Когда американский госсекретарь поставил под сомнение постоянство этой линии в сентябре 1946 года, он усиливал американское и ослаблял советское влияние на Германию среди немцев, не смирившихся с потерей территории и с выселениями. Но он также помогал упрочить советскую позицию в Польше. Польский режим провел парламентские выборы в январе 1947 года, но результаты сфальсифицировал. Американцы и британцы тогда поняли, что их шансы влиять на Польшу исчезли. Станислав Миколайчик, премьер-министр польского правительства в изгнании, вернулся, чтобы принять участие в выборах как глава крестьянской партии. Теперь ему пришлось бежать [680] .
680
О государственном секретаре Джеймсе Бирнсе и меняющейся американской позиции см.: Ahonen P. After the Expulsion. – Pp. 26–27. Также см.: Niemcy v Polsce. – P. 70.
Польский режим мог делать мощное заявление о том, что лишь его советский союзник может защитить новые западные территории от немцев, которых американцы только подначивали. К 1947 году поляки сами, независимо от того, что они думали о коммунистах, не могли думать о потере «обретенных территорий». Гомулка верно предвидел, что изгнание немцев «объединит нацию в систему». Одаренный коммунистический идеолог Якуб Берман полагал, что коммунисты должны получить максимальную выгоду от этнических чисток. «Обретенные территории» дали многим полякам, пострадавшим во время войны, лучшие дома или лучшее фермерское хозяйство. Они дали возможность земельной реформы – первый шаг любого захвата власти коммунистами. Возможно, больше всего они дали миллиону польских мигрантов из Восточной Польши (аннексированной СССР) – место, куда идти. Именно из-за того, что Польша потеряла так много на востоке, запад был для нее настолько ценным [681] .
681
Цит.: Brandes D. Der Weg zur Vertreibung. – P. 437. Также см.: Kersen K. Forced Migration and the Transformation of Polish Society in the Postwar Period. – P. 81; Sob'or-'Swiderska A. Jakub Berman: biografia komunisty. – Warszawa: IPN, 2009. – P. 202; Tora'nska. Oni. – P. 273.
* * *
Первые этнические вычистки немцев с новых польских территорий имели место в конце войны. Однако это было второй частью советской политики, которую начали внедрять намного раньше, еще во время войны, на довоенных землях Восточной Польши на восток от линии Молотова-Риббентропа. Так же как немцы вынуждены были покинуть земли, которые больше не принадлежали Германии, так и полякам доводилось уходить з земель, которые больше не были польскими. Хотя Польша вообще-то была в числе победителей в этой войне, она отдала почти половину (47%) своей довоенной территории Советскому Союзу. После войны поляки (и польские евреи) больше не были желанными на землях, которые стали западной Беларусью и Советской Украиной, а также Вильнюсской областью Литовской Советской республики [682] .
682
См.: Snyder T. The Reconstruction of Nations.
Изменение структуры населения Восточной Польши в ущерб полякам и евреям началось раньше, во время самой войны. СССР депортировал сотни тысяч человек в период своей первой оккупации, в 1940-м и 1941 годах. Диспропорциональное число этих людей составляли поляки. Многие проделали путь из ГУЛАГа через Иран и Палестину, чтобы сражаться вместе с союзниками на Западном фронте, и некоторые добрались до Польши в конце войны, но почти никто их них не вернулся домой. Немцы уничтожили около 1,3 миллиона евреев в бывшей Восточной Польше в 1941-м и 1942 годах с помощью местных полицаев. Некоторые из этих украинских полицаев помогали сформировать украинскую партизанскую армию в 1943 году, которая под предводительством украинских националистов зачищала некогда бывшую юго-восточную Польшу (которую она считала Западной Украиной) от оставшихся поляков. ОУН-Бандеровцы, националистическая организация, руководившая партизанской армией, давно обещала освободить Украину от нацменьшинств. Ее способность убивать поляков зависела от немецкой натренированности, а решимость убивать поляков была связана с желанием очистить территорию от предполагаемого врага до финальной конфронтации с Красной армией. УПА (как называлась партизанская армия) убила десятки тысяч поляков и спровоцировала месть поляков по отношению к украинскому гражданскому населению [683] .
683
Документацию планов УПА относительно операций против поляков можно найти в ЦДАВО: 3833/1/86/6а; 3833/1/131/13–14; 3833/1/86/19–20; 3933/3/1/60. Также интерес представляют документы: DAR 30/1/16=USHMM RG-31.017M-1; DAR 301/1/5=USHMM RG-31.017M-1; DAR 30/1/4=USHMM RG-31.017M-1. Эти военные декларации ОУН-Б и УПА совпадают с послевоенными допросами (см.: GARF, R-9478/1/398) и воспоминаниями выживших поляков (о бойне 12–13 июля 1943 года, например, см.: AW, II/737, II/1144, II/2099, II/2650, II/953, II/775), а также выживших евреев (например, ZIH 301/2519; Adini Y. Dubno: sefer zikaron. – Tel Aviv: Irgun yots’e Dubno be-Yisra’el, 1966. – Pp. 717–718). Фундаментальная монография – Motyka G. Ukrai'nska partyzantka 1942–1960. – Warszawa: Rytm, 2006. Также см.: Ільюшин І.І. ОУН-УПА і українське питання в роки Другої світової війни в світлі польских документів. – Київ: НАН України, 2000; Armstrong J. Ukrainian Nationalism. – New York: Columbia University Press, 1963. Я пытался рассмотреть этот конфликт в нескольких моих монографиях (см.: Snyder T. The Causes of Ukrainian-Polish Ethnic Cleansing, 1943 // Past and Present. – 2003. – № 179. – Pp. 197–234; The Reconstruction of Nations: Poland, Ukraine, Lithuania, Belarus, 1956–1999; The Life and Death of West Volhynian Jews, 1921–1945; Sketches from a Secret War: A Polish Artist’s Mission to Liberate Soviet Ukraine).