Кровавый Дозор

Так продолжалось нескончаемо долго. Один месяц сменял другой, луна из полного диска превращалась в узенький серп, который затем просто разрезал небесную гладь и растворялся среди звезд в ночном небе, но практически ничего не менялось в моей жизни. Приступы потери сознания уже достаточно давно не повторялись, память, точнее то, что от нее осталось, стабилизировалась, но никто не спешил меня выписывать, хотя мне казалось, что уже давно пора. На мои вопросы, когда же меня, наконец, отпустят, Иван или старался уйти от ответа или отвечал очень уклончиво, давая мне понять, что не все зависит от него одного. Но вот однажды он подсел ко мне на кровать, привычно прослушал меня стетоскопом, измерил давление и, глубокомысленно хмыкнув, заявил:

– Полагаю, что пациент скорее жив, чем мммм… мертв, - он улыбнулся, пытаясь показать, что это шутка такая.
– и подлежит выписке в ближайшие 24 часа.

– Ну, наконец-то!
– не мог я поверить своему счастью.

– Сейчас же звоню Светлане, пусть забирает меня из твоей богадельни, и не надейся, что я хоть когда-нибудь соглашусь еще раз переступить этот порог!

– Да будь ты сто лет жив здоров!
– снова улыбнулся Иван, хотя для Иного такое пожелание оказалось бы не совсем уместным.
– Знаешь, как ты мне надоел за все это время?
– попытался он поддеть меня.
– Да я стану самым счастливым доктором в этом здании, если ты, наконец, свалишь отсюда! Но прежде чем звонить Светлане, зайди сначала к Гесеру, он, кажется, хотел тебя видеть.

– Без его санкции, значит, не обошлось?
– поддел и я его, но Иван лишь приподнял плечи, показывая свое недоумение от глупого вопроса

Тепло попрощавшись с доктором, я пообещал ему в подарок громадную бутылку самого лучшего вискаря, но не раньше того момента, когда его учреждение перестанет мне сниться в кошмарных снах. То есть, скорее всего, никогда. В тон мне он попросил не приходить до того времени, пока помещение полностью не проветрится от моего присутствия. То есть, скорее всего, никогда. А пока он будет коротать все свое свободное время за чашкой чая, ожидая прихода своего знакомого по имени Джек Дэниэлс. На этой приятной волне мне принесли мою одежду, в которой я сюда поступил, я оделся и мы с моими надзирателями, чья служба в лазарете тоже подошла к концу, вместе вышли на улицу. Брюки оказались коротковаты, но нынешняя мода требовала демонстрации щиколоток, и я практически ничем не выделялся на фоне ребят.

Вряд ли начало московской весны можно назвать приятным временем года - еще достаточно холодно, очень сыро и постоянно мокро под ногами, но для меня это был глоток свежего воздуха, это была свобода, возможность двигаться и творить, жить и наслаждаться жизнью! Но, вдыхая на полную грудь, я быстро озяб и поплотнее запахнул куртку. Очень хотелось курить. Я надеялся, что за время, которое я провел в лазарете, никотиновая зависимость исчезла, но стоило мне только немного подышать родным московским смогом, как желание выкурить хорошую сигарету вернулось снова.

– Ребята, у вас закурить найдется?
– спросил я с надеждой у практикантов.

– Сам с удовольствием закурил бы, - басом отозвался Александр.
– Но за ту зарплату, что мне платит Гесер, не сильно то накуришься.
– Темный, как не странно, оказался некурящим.

С надеждой похлопав себя по карманам, я с удивлением обнаружил смятую и сморщенную пачку сигарет. “Сумеречные”, прочел я. Ниже было написано: “Никотин - “0”, Содержание смол - “-0.6”, при курении очищают легкие”. Неужели, от Тигра остались?
– подумал я. Стоп! А, собственно говоря, кто такой Тигр? Откуда я его знаю? Не решив этот важный вопрос, я все-таки рискнул заглянуть в пачку, надеясь что хоть одна сигарета не будет полностью сожмаканой и ее можно будет раскурить. В пачке оказалось 6 сигарет, все ровненькие, без единой морщинки, как будто только с табачной фабрики. Я снова посмотрел на пачку - видно же было, что она многое пережила в своей жизни и ее разве что узлом не завязывали. А может и завязывали. Но сигареты внутри были ровные и чистые, как пластиковые, хотя на ощупь вполне сигаретными. Я достал сигарету себе и Александру. В этом же кармане нашлась и зажигалка, мы прикурили и я осторожно затянулся, боясь закашляться после большого перерыва. Но дым очень мягко и даже, можно сказать, нежно вошел в мои легкие, и так же ласково, с приятным ароматом, вышел обратно. Это было до того замечательно, что я в несколько затяжек докурил сигарету до фильтра и, выбросив окурок в урну, попрощался с практикантами и поспешил к Гесеру.

Сегодня Гесер был одет в белую с голубоватым отливом рубашку, и хотя на ней стояла эмблема “Дольче & Габана”, пошита она была из посредственной китайской ткани где-то, в лучшем случае, в Твери. Зато его брюки, которые он регулярно носит несмотря на пору года, хотя и вышли из моды лет 15 назад, выглядели очень современно, и сотрудники постоянно гадали - магия это или нет. Ноги свои он постоянно прятал под стол, потому что любил появляться на работе в старых поношенных тапочках, что в свое время послужило флешмобом для всего Ночного Дозора, и только приказом по организации Гесер смог прекратить это непотребство. Сам, правда, свою привычку так и не бросил, но выставлять тапочки напоказ перестал. Завершал его портрет галстук, купленный по случаю Ольгой в Берлине, который он ненавидел от всего сердца, но старался не снимать, чтобы не накликать нападки со стороны жены. De duobus malis minus est semper eligendum– из двух зол всегда выбирают меньшее, тут же пришло мне в голову.

– Присаживайся, Антон, - ласково встретил он меня.

– Чаю хочешь?

– Спасибо, Борис Игнатьевич, но лучше давайте побыстрее к делу, я уже устал сидеть и пить чаи. Благодаря Ивану, я за это время выпил несколько кубометров чая и способен легко отличить сорта, собранные в Шри-Ланке, от китайских или индийских.

– Ну, побыстрее так побыстрее, - легко согласился Гесер, у которого сегодня было прекрасное настроение, - но себе я налью, кстати, именно настоящего цейлонского чая.
– Как практически любой выходец из Средней Азии, Гесер любил пить обжигающе горячий чай в любое время суток. На этом поприще он одно время тесно сошелся с Иваном, но вскоре они разбежались из-за острых противоречий по поводу района произрастания правильного чайного куста. В то время, как Иван предпочитал готовить смеси из разных сортов, Гесер категорически настаивал на том, что чай обязательно должен быть с Цейлона, как он упрямо называл Шри-Ланку, обязательно высокогорным и только с района Нувара-Элия. Он не доверял тому чаю, который продавался в супермаркетах и даже в специализированных бутиках, весь чай ему привозили непосредственно с нескольких фабрик, которые находятся в указанном районе, и на это действительно была составлена специальная смета. Он сел в кресло напротив меня и продолжил.
– Антон, по мнению нашего целителя первоначальную адаптацию ты прошел, и нет никакого смысла удерживать тебя здесь дольше. Но, - тут же добавил он, увидя мою не скрываемую радость, - наши аналитики утверждают, что тебе еще понадобится большая социальная адаптация, потому что мир, в котором ты жил раньше, значительно отличается от реального, от того мира, в котором теперь тебе придется жить всегда.
– он громко, не стесняясь, отхлебнул чая, прикрыл глаза, оставив лишь крохотные щелочки, и продолжил.
– С одной стороны, у тебя, конечно, есть семья, и я уверен, что и Светлана и Надя тебе помогут, как смогут, но и Ночной Дозор не вправе оставлять тебя без помощи. Ты сам знаешь, что у нас помимо Иных работают и вольнонаемные-люди, поэтому я и тебе предлагаю вернуться к нам, в Ночной Дозор, в компьютерный отдел, туда, где трудился до того, как перешел на оперативную работу. В таком решении много плюсов - знакомая обстановка, знакомая работа и знакомые люди, ты постепенно придешь в норму и мы сможем быть взаимовыгодными друг другу. Время от времени тебя будет навещать Иван для контроля твоего состояния, и ты даже не заметишь, как вернешься к своей прежней жизни. Я имею в виду, до того, как ты стал Иным, - быстро поправился он.
– Я не тороплю тебя с ответом, у тебя есть сколько угодно времени на обдумывание, но поверь мне - так будет лучше всем.

Гесер снова отхлебнул чая и уставился на меня немигающим змеиным взглядом. Сотрудники рассказывали, что он даже умеет придавать вертикальную форму своим зрачкам, но только в тех случаях, когда разговаривает с неприятным ему человеком.

Никто, даже Светлана с Надей, не знали, что у меня уже давно был заготовлен ответ и я сейчас специально тянул время, чтобы дать понять Гесеру, что тщательно обдумываю его предложение. И только когда чай уже был полностью выпит, я его спросил:

– А можно мне в архив, Борис Игнатьевич?

Ни единым мускулом не выдав своего удивления, Гесер мгновенно просчитал варианты - штатное расписание компьютерного отдела, в принципе, заполнено до предела и ему приходилось идти на определенный компромисс, чтобы меня там пристроить. В то же время, идти работать в архив никто особо не хотел, поэтому должность заведующего до сих пор оставалась вакантной. Мое желание работать на минус шестом этаже он объяснил для самого себя тем, что мне, во первых, хочется больше проводить времени наедине с самим собой, а, во вторых, он вспомнил, как меня тянуло в архив в первые мои дни пребывания в лазарете, поэтому решение он выдал почти мгновенно:

– Архив так архив! Когда сможешь выйти на работу?

– Если вы не против, я бы недельку-вторую провел дома, но обещаю, что сильно тянуть с этим не буду.

– Никто тебя не торопит, отдыхай, сколько тебе нужно, можешь вон на море, например, съездить со Светланой, а я тем временем распоряжусь открыть тебе доступ к нашему архиву.

– Спасибо, но я думаю, что море пока подождет. Я немного соскучился по аналитической работе и архив для меня сейчас будет и работой, и отдыхом.

На этом мы и остановились. Из-за напряженной обстановки в городе свободных машин в наличии не было, Гесеру пришлось перезвонить секретарю и распорядиться сообщить Светлане, чтобы она за мной заехала, отпускать меня домой одного он еще явно побаивался.

Выйдя на улицу, я решил, что успею еще раз перекурить и снова достал смятую пачку. Но когда я попытался достать из нее сигарету, то обнаружил в ней шесть абсолютно ровных и красивых сигарет…

Неужели снова галлюцинации и мое место по прежнему в лазарете?! Я дрожащими пальцами еще раз пересчитал содержимое пачки. Шесть, как не крути. Пока я стоял в ступоре и пытался сообразить, как так произошло, рядом со мной остановилось такси. На задней дверце опустилось стекло и оттуда показалось чем-то весьма довольное личико Светланы. Она подмигнула и нарочито громко крикнула мне: