Кровавый дракон

Они поднялись и направились к канаве. Дилль взял левой рукой Дигейна за правую, архимаг призвал трёх своих примусов, и земля ожила. Невидимые элементали потихоньку ворошили грунт, и Дилль понял, почему архимаг не рассчитывал на помощь магии.

— Давай.

Дилль призвал драконий дар, и ярость всколыхнулась в нём. Он собрал незримый огонь в ладонях, и полупримусы засуетились, впитывая энергию. Дигейн непонятным для Дилля способом перекачал эту энергию в своих элементалей, жёлтая глина забурлила, а рыхлая полоса начала увеличиваться прямо на глазах. Десять минут спустя полоса взрыхлённой земли добралась до отметки, где отхожая канава должна была закончиться.

— Фух, устал, — Дигейн вытер вспотевший лоб и распустил элементалей. — Неплохо поработали — теперь осталось выбросить эту землю наружу и можно отдыхать. До вечера сержант здесь не появится.

— Я могу попробовать разбросать землю огненными шарами, — предложил Дилль. — Обычно осколки от камня разлетаются далеко, может, и с землёй этот фокус пройдёт?

— Ты разве не устал?

— Нет.

— Хм. Ну, попробуй.

Дилль достал посох — в отличие от Тео он счёл удобным носить безразмерный мешок привязанным к левой руке, и начал со сгустка средней мощности. Когда пыль осела, стало ясно, что взрыв разбросал землю не только по сторонам, но и в уже вырытую канаву.

— Эдак я нам только работы прибавлю. А направленный взрыв я создавать не умею.

— Ты двигаешь свои заклятья визуально или применяешь формулы?

— Когда психую — визуально, — усмехнулся Дилль. — А обычно стараюсь использовать формулы.

— Тогда для тебя это будет легко. Попробуй двойной удар, — глаза архимага загорелись, и он принялся рисовать на земле схему. — Смотри: создаёшь сразу два заклинания. Задаёшь им вектор движения и накладываешь условия, что первое заклинание активируется спустя долю мгновенья после активации второго. Тогда ударная волна от первого заклятья, ограниченная волной второго заклинания, должна пойти в нужную сторону. Я применяю это для воздуха, но, думаю, и для огненной стихи должно сработать. Временной промежуток между взрывами нужно вывести эмпирически.

Дилль фыркнул — нет чтобы сказать по-простому: узнать опытным путём. Нет же, обязательно надо загнуть что-нибудь эдакое.

Две попытки были не очень удачными, а после третьей гора дымящейся земли выплеснулась в нужную сторону. Архимаг уселся в тени и только наблюдал, как Дилль углубляет канаву. Не прошло и четверти часа, как работа полудня была закончена.

— Красота, — сказал Дилль, глядя на ровные оплавленные края получившегося рва. — Мы с тобой можем подрабатывать землекопами.

— Ты как себя чувствуешь?

— Нормально. Надо было с утра так сделать, теперь потному и грязному до вечера ходить.

Дигейн удивился выносливости тощего парня — сам он изрядно устал от работы с элементалями.

— Вон там лагерь маркитантов, — архимаг указал на ряды палаток. — Там можно заказать стирку и помыться.

Диллю понравилась мысль сдать грязную и пропахшую потом мантию в стирку — ведь в противном случае придётся это делать самому. Денщиков, как уже выяснилось, адептам не полагалось. Дигейн остался валяться в тени, а Дилль отправился к маркитантам.

Увидев мага — пусть и не совсем в чистой мантии, торговцы наперебой начали предлагать различные товары: оружие, доспехи, походные принадлежности и украшения, в том числе и замагиченные. Дилль побродил между палаток, прельстился было изящной вилколожкой с золотыми инкрустациями, но узнав цену — двадцать оксов, бросился прочь от торговца, как от прокажённого.

— Совсем с ума посходили, — ворчал он. — Я раньше на двадцать оксов мог полгода безбедно жить.

За палатками маркитантов начались кузнечные ряды. Здесь царил неумолчный шум: лязг железа, шипение мехов, молодецкие вскрикивания и ругательства на нескольких наречиях. Около кузни, где орудовал настоящий гном, Дилль остановился и довольно долго наблюдал, как под умелыми ударами молота кузнеца-коротышки из куска железа получается подкова.

Слева остались ряды шорников и седельщиков. Дилль повернул направо и оказался в царстве белья. Прачки носили корзины с бельём к здоровенным ваннам, а воду для ванн таскали солдаты — Дилль понял так, что это тоже штрафники. Он остановился у ванны, над которой склонилась прачка приятных пышных форм. Дилля особенно заинтересовало, что эти самые формы из-за позы женщины весьма аппетитно проглядывали сквозь вырез белого платья.

Женщина выпрямилась и, поймав взгляд Дилля, еле заметно усмехнулась.

— Что угодно вашему магству? Могу постирать ваше бельё или заштопать.

Дилль, пойманный с поличным, ничуть не устыдился, напротив — подмигнул прачке и сказал:

— Я шёл сюда, чтобы привести в порядок мантию, но, клянусь своей бородой, я забыл обо всём, увидев такую красавицу.

Женщина прыснула.

— Сударь, вы безбороды, как яйцо.

— Ах, какая незадача, — делано сокрушился Дилль. — Значит, вы не верите, что я очарован вами?

— Ну, почему же? Верю. Это обойдётся вам ровно в золотой окс. Стирка оплачивается отдельно — она стоит два сребреника.

Расценки симпатичной прачки были высоки, но в городе, переполненном военными, так везде.

— Отлично!

— Тогда проходите, господин маг, я сейчас.

Дилль прошествовал в буро-зелёную палатку, скинул с себя мантию и остался в рубахе и штанах. И тут он посмотрел на безразмерный мешок, привязанный к его левой руке. Куда его девать? Положить под одежду? А вдруг кто-нибудь стащит? Поговаривают, что некоторые ловкие на руку господа промышляют именно таким способом, когда беспечные посетители предаются любовным утехам. Гроссмейстер ему потом голову оторвёт и на шпиль Академии наденет. Да и жалко терять артефакт, тем более, с личным боевым посохом внутри.

Когда прачка вошла, Дилль тяжко вздохнул и сказал, что сегодня придётся обойтись только стиркой. Поймав насмешливый взгляд женщины, он протянул ей четырнадцать серебряных оксов.

— Держи, милочка. Два за стирку сейчас, а остальное за то, что в следующий раз, когда не буду так занят, наведаюсь к тебе в гости.

— В любое время дня и ночи, мой благородный господин. Меня зовут Манон.

Деньги исчезли моментально, прачка схватила мантию и ушла. Дилль разрывался между желанием покувыркаться с пышной прачкой и опасением за сохранность артефакта до тех пор, пока Манон не вернулась.

— Мантия готова, осталось её погладить. Не желает ли благородный господин испить пива, пока я буду разводить угли?

— От пива не откажусь, а с углями могу и помочь.

Дилль с удовольствием выпил пива, хотя и было оно слишком кислым на его вкус, после чего создал огненный шар прямо в небольшом горниле, заполненном дровами. Не прошло и минуты, как магический жар, аккуратно придерживаемый Диллем, превратил дрова в пышущие жаром угли. Манон радостно захлопала в ладоши, насыпала углей в тяжеленный утюг и принялась гладить мантию.