Кровавый дракон

Юловар и Линда улыбались толпившемуся на улицах народу, а в их честь вверх летели шапки и цветы. Люди приветственно махали руками, восторженно кричали «Да здравствуют Их Величества!», а после делились впечатлениями о том, какая красавица стала их королевой.

Гунвальд, последнее время ходивший мрачнее грозовой тучи, немного оттаял при виде народного ликования. Ситгар воевал, а король всё никак не отпускал каршарца в армию. Гунвальд искренне считал, что не дело для настоящего воина протирать сапогами паркет в королевской приёмной. Сейчас каршарец настолько подобрел, что даже не отшил настырного придворного хлыща, который обратился к нему с вопросом, не знает ли многоуважаемый господин Гунвальд историю появления в Ситгаре королевы, ведь он неотлучно находится при Его Величестве. В другое время Гунвальд ответил бы напомаженному графу… кулаком в лоб, но нельзя же это сделать при всём же честном народе. И Гунвальд громогласно рявкнул:

— Откуда взялась наша королева? Конечно, знаю. Я давно знаком с Её Величеством.

Юловар, услышав этот возглас, даже обернулся. Король свирепо посмотрел болтливого каршарца, но тот проигнорировал короля и продолжил:

— Потому что особы королевской крови всегда знают друг друга. А в моих жилах течёт кровь королей. Поэтому, если ты ещё раз подкатишься ко мне с таким наглым вопросом, то тебе больше нечем будет говорить, понял?

Граф почёл за лучшее поискать другие источники информации, а Юловар успокоенно вздохнул — каким бы бестолковым ни казался каршарец, но дураком он не был. Король подумал, что нужно бы серьёзно поговорить с Гунвальдом — всё-таки нельзя так разговаривать с Высокорожденными, когда каршарец совершил вопиющий поступок.

Он вдруг вскочил ногами на седло и взвился в мощном прыжке. Одной рукой Гунвальд схватил за плечо короля, второй — королеву, и рухнул вместе с ними под ноги лошадям. Никто не успел сообразить, какой демон вселился в телохранителя, гвардейцы изумлённо проводили глазами упавших, а над лошадьми королевской четы засвистели арбалетные стрелы и короткие дротики. Несколько гвардейцев и придворных упали, а Гунвальд, уже поднявшись на ноги, с воплем «Гвардия к оружию!» выхватил меч.

В то же мгновение из толпы и окон ближайших домов на гвардейцев посыпались короткие дротики и арбалетные болты. Оглушённый падением Юловар лежал на мощёной булыжником улице, рядом стонала Линда, лошадиные копыта стучали около королевской четы. Гунвальд с диким воплем пронзил какого-то крестьянина, пробравшегося под брюхом гвардейского коня. Тот, несмотря на смертельное ранение пытался добраться до короля, и тогда Гунвальд свалил настырного кулаком.

Народ, стоящий на улице Красных каменщиков, начал с криками разбегаться, но те, кто находился ближе к королю, напротив, в едином порыве ринулись в атаку. Верховые гвардейцы отчаянно рубили нападавших, но тех оказалось слишком много. Придворные, несмотря на парадное вооружение, немедленно бросились на защиту королевской четы, собственными телами закрывая упавших короля и королеву. У многих горожан оказалось оружие — судя по всему, отравленное, так как даже легко раненые гвардейцы и придворные вдруг застывали с искажёнными судорогой лицами и в сражении больше не участвовали. И толпа, вдруг превратившаяся в озверелую массу, смяла оцепление.

Гунвальд стал настоящим берсерком и рубил в капусту всех без разбора. Он успел уложить троих нападавших справа, переместился вперёд, взмахом меча превратил высоченного кузнеца в двух полукузнецов, зарубил женщину, пытавшуюся ткнуть дротиком в лежащую Линду. Нагромождение из тел павших людей и лошадей на какое-то время защитило королевскую чету от нападавших, но долго так продолжаться не могло. Ещё несколько болтов ударились в камни около Юловара, закрывшего собой Линду. К счастью в этот момент опомнился Ильминг, и воздушный удар разметал в стороны искалеченные тела нападавших горожан. Он заорал «Все вниз!» и начал рассыпать по сторонам магические удары. Воздушные сгустки мага моментально расчистили улицу Красных каменщиков, а затем Ильминг сосредоточился на окнах домов, и оттуда полетели раздробленные доски и кровавые ошмётки стрелков.

Около короля на ногах остались только Гунвальд, Ильминг, пара гвардейцев и тот напомаженный граф, который столь сильно интересовался прошлым Линды. Остальные придворные или лежали мёртвыми, или разбежались. Гвардейцы полегли все, и Рибрин тоже. Народ, ещё недавно заполонивший улицу, разбежался кто куда, а тела нападавших, изуродованные магическими ударами Ильминга, штабелями лежали вдоль домов. Несколько раненых горожан ещё шевелились, с десяток уцелевших поднялись на ноги и бросились в новую атаку.

— С ума они посходили что ли? — взревел Гунвальд, разрубая нападавших одного за другим. — Проклятье, где остальные гвардейцы?

В наступившей секундной передышке каршарец заметил сгорбленную фигуру, вышедшую из-за угла дома — то ли бродягу, то ли попрошайку. Лысый старик со странно искажённым лицом явно не боялся ни происходящей на улице Красных каменщиков бойни, ни каршарца с окровавленным мечом. Рядом с ним прямо из воздуха появилась стройная девушка, в которой Гунвальд с изумлением узнал наёмницу Тернлис, с которой он так славно провёл ночь в каком-то постоялом дворе. Только теперь её лицо пересекал уродливый шрам.

Наёмница злобно улыбнулась и громко сказала:

— Убей всех, старик, я разрешаю.

Ильминг не стал ждать атаки и напал первым. Но его удары, только что выкашивающие по нескольку десятков нападавших за раз, оказались бессильными против невзрачного старика. Кирпичная кладка дома сухо затрещала, когда старик небрежно отвёл от себя сучковатой палкой воздушный сгусток Ильминга. На парочку посыпался мусор и кирпичная крошка.

— Чего ты ждёшь?!! Убей их, я тебе приказываю!

Искривлённое лицо старика совсем исказилось, когда он с усмешкой ответил:

— Я их оставлю на сладкое, а начну с тебя, милашка.

И, закрутив в руках посох — а никто уже не сомневался, что это именно посох, а не обычная палка, старик резким ударом вогнал его в грудь девушки. Тернлис схватилась руками за посох, словно пытаясь вытащить его, и медленно сползла по стене на землю.

Гунвальд прыгнул в неподражаемом стиле северных варваров, в полёте занося меч для удара. Старик непостижимым образом сумел извернуться, и когда лезвие меча просвистело около его лысой головы, вытянул в сторону каршарца руку и нанёс магический удар. Заговорённые бляшки на куртке Гунвальда честно отработали — они смягчили удар и перегорели, но совсем отвести такую близкую угрозу не смогли. Окровавленного Гунвальда отшвырнуло в сторону, он упал на трупы нападавших горожан и больше не шевелился.

Ильминг предпринял новую атаку, однако теперь старик не просто отразил удар, но и сам перешёл в нападение. Последовала короткая магическая дуэль, и между магами громыхнуло несколько разрядов. Ильминг проиграл — невидимый глазу обычного человека энергетический сгусток ударил в королевского магохранителя, превратив его лицо в окроваленное месиво.

С начала нападения прошло едва ли несколько минут, а улица Красных каменщиков была усыпана телами и залита кровью. Юловар, всё ещё закрывая собой Линду, понял, что это покушение будет для него последним. Против сильного мага остался только он, два гвардейца и граф Фтириан, который и в лучшие-то времена не блистал на воинском поприще. Оба гвардейца и граф, выставив перед собой мечи, закрывали от мага короля. Один магический удар, и все они превратятся в такие же окровавленные трупы, как и Ильминг. И тут Юловар понял: единственное, что он может сделать для сохранения жизни Линды, это отвести удар на себя.

Король вскочил на ноги и бросился к стене дома — подальше от лежащей на камнях Линды.

— Ты ведь пришёл за мной! — заорал он. — Давай, тварь!

Гвардейцы и граф Фтириан тут же сместились, закрывая его, а неизвестный маг злобно захохотал.

— Как не уважить просьбу короля. Но ты так легко не отделаешься — помучайся перед смертью!

Зеленоватая волна ударила, гвардейцы, граф Фтириан и король окутались мерцающим зелёным сиянием и со стонами рухнули на камни. Старик ещё смеялся, когда ему в грудь вонзились два арбалетных болта. Он посмотрел в дальний конец улицы Красных каменщиков — там на помощь королю мчались несколько десятков верховых гвардейцев, а за ними спешили стражники с алебардами.