Кровавый поход

Флин принес складной матерчатый стул и поставил перед Таниэлем. Финель разлил суп по оловянным мискам, а затем раздал хлеб и баранину.

Несколько минут молча ели. Таниэль первым нарушил тишину:

– Я слышал, что второму батальону пару недель назад крепко досталось.

– Да, – подтвердил Флин. – Так и было.

– Мы стояли на стенах, – сказала Фифа. – На стенах Будвила, когда объявились Черные Стражи.

Финель молча смотрел в свою миску.

– Фифа правду говорит, – поддержал ее Флин. – Она ударила одного Стража в нос своим здоровым кулаком. Так что он улетел вниз со стены.

– Представляю, как вы были потрясены, – вставил Таниэль. – Я слышал, что это было жутко. Рад, что вы уцелели.

– Большинству повезло меньше, – тихо буркнул Финель.

Улыбки на лицах Флина и Фифы тут же погасли.

Таниэль прочистил горло и огляделся. Обычно весь взвод ужинает вместе.

– Это все, что осталось от вашего взвода? – спросил он со всем участием, на какое был способен.

Фифа хохотнула, но Финель толкнул ее в бок:

– Это не смешно!

– Немного забавно, – возразила Фифа.

Таниэль задумался, улыбнуться ему или не стоит.

– В чем дело?

– Не от взвода, сэр, – уточнил Флин. – Это все, что осталось от нашей роты.

У Таниэля пересохло во рту. Обычно в роте около двухсот солдат. Потерять всех, кроме этих троих!..

– Раненых не было? – спросил он.

– Вероятно, были. – Фифа налила себе еще миску супа. – Но мы их не видели. Это соглашение с кезанцами – о том, что мы забираем наших убитых и раненых после каждого боя, – оно появилось уже после Будвила. Мы улепетывали из города без оглядки. Бросили все припасы, патроны, оружие… близких. Все, кто не смог убежать, стали теперь рабами, если не хуже.

– Что может быть хуже, чем стать рабом? – удивился Флин.

Финель, скручивавший себе сигарету, оторвался от работы:

– Откуда, по-твоему, они получают этих Стражей? Зачем мучить и уродовать своих людей, если есть пленные?

– Требуются годы, чтобы создать и обучить Стража, – заметил Таниэль.

– Точно! – Финель прикурил сигарету от горящей щепки. – Ходят слухи, что у них в лагере находится сам Кресимир.

Флин покачал головой:

– Если бы Кресимир был с ними, нас всех давно перебили бы.

– Зато у нас есть воплощение Адома, – напомнила Фифа, держа в руке кусок баранины и хлеб. – Михали не дает Кресимиру уничтожать нас.

Флинт закатил глаза:

– Да бросьте вы!

– Ходят и другие слухи. – Финель поднял голову и встретился взглядом с Таниэлем, сидевшим по другую сторону костра. – Слухи о том, что Таниэль Два Выстрела пустил пулю в глаз Кресимиру, и теперь бог носит маску, закрывающую половину его лица, и в ней только одно отверстие для глаза.

Он наклонился вперед и протянул Таниэлю дымящуюся сигарету.

Пороховой маг глубоко затянулся. Он всегда считал сигареты отвратительной штукой, но в такие вечера изменял своим привычкам ради поддержания духа товарищества.

– А я слышал, – он откашлялся и повернул голову к Флину, – что возле этого костра угощают ромом Добина.

– Вот в этом вы, – Фифа указала пальцем на Таниэля, – не ошиблись. – Она зашла в палатку и через мгновение вернулась с глиняным кувшином. – Финель, доставай свою флейту. Хватит с меня этих мрачных разговоров.

Первому кувшин предложили Таниэлю. Он сделал глоток, и его всего передернуло.

– Хэх! – произнес он, утирая рот рукавом.

– Мой папаша работает в компании Добина, – сказала Фифа, принимая кувшин. – На вкус напоминает мочу самого демона.

Она запрокинула кувшин и сделала долгий, мощный глоток.

Таниэль смотрел на огонь и не удержался от смеха, когда Флин, подавившись ромом, выплюнул его прямо в костер. Пламя вспыхнуло ярче.

– Осторожней, так все выльешь! – крикнула Фифа, забирая ром у Флина.

Кувшин еще несколько раз пустили по кругу, прежде чем Таниэль почувствовал, что пойло начало действовать. Мышцы расслабились, голова затуманилась. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел на огонь, а длинный Финель принялся наигрывать на флейте.

У нее был низкий, жалобный звук. Никогда прежде Таниэль не слышал, чтобы на этом инструменте исполняли такую пронзительную мелодию. Вскоре Фифа запела. К большому удивлению Таниэля, у нее оказался чистый высокий голос, далеко разносившийся в ночи.

Мысли Таниэля рассеянно блуждали. Боль покинула тело, а фронт, казалось, отодвинулся на сотню миль.

Послышался тихий шорох, и Таниэль даже решил, что ему просто почудилось, но тут откуда-то появилась Ка-Поэль и запрыгнула к нему на колени. Именно так. Не спрашивая разрешения, не сомневаясь ни секунды, легко и свободно, словно давняя любовница. Таниэлю стало бы неловко, если бы он не чувствовал себя настолько расслабленным. Довольным. Даже счастливым.

Незаметно Таниэль задремал. Трудно сказать, сколько времени прошло, прежде чем он вздрогнул и проснулся, но солнце уже село, над головой раскинулось звездное небо. Разве можно спать в такие приятные минуты?

Нет.

Флин смотрел на красные угли костра. Финель убрал флейту, а Фифа тихо храпела на земле около огня. Ка-Поэль лежала спиной на сгибе локтя Таниэля. Ее глаза были закрыты, легкая улыбка играла на губах.

Таниэль поднял свободную руку и убрал прядь рыжих волос с ее лба. Они отросли снова после схватки на горе и теперь приобрели более глубокий, яркий оттенок, чем прежде.

Таниэль почувствовал чей-то взгляд. Это был Флин.

– Симпатичная крошка, – сказал солдат.

Таниэль промолчал. Он не знал, что ответить. Такие слова, как «необразованная» и «дикая» пронеслись в его голове, но в них не было прежней едкости. Какое значение имели эти пустяки? Ведь завтра он может умереть.

– Спасибо, что пригласили меня, – поблагодарил он Флина.

– Это вам спасибо, сэр. Нечасто солдатам доводится поужинать с таким героем, как вы.

– Никакой я не герой. Кто угодно, но не я. Просто мое сердце бурлит от ярости.

– Если бы там не было ничего, кроме ярости, эта девочка не спала бы так спокойно, – возразил Флинт и подмигнул покрасневшему Таниэлю. Но вдруг стал серьезным и добавил: – Должен предупредить вас, сэр.

– Да?

– Вас разыскивают профосы. Говорят, генерал Кеть хочет вас повесить.

– Если бы они искали меня, то давно бы уже нашли, – усмехнулся Таниэль. – Я каждый день сражаюсь на передовой.

– Они не хотят арестовывать вас у всех на глазах. Вы каждый день спасаете жизни многих солдат. Люди не знают, демон вы или добрый дух, но думают, что вы заботитесь о них – сражаясь рядом с ними, в то время как генералы сидят в тылу и смотрят, как мы умираем. Если вас схватят прямо на передовой, может начаться бунт.