Кровавый след

Уверенный тон Филатова немного успокоил меня.

– Не знаю, что мне может помочь, – я чувствовал себя опустошенным. – Я сижу дома без работы. Скоро будет пять месяцев со времени тех злосчастных выстрелов. Друзья смотрят на меня недоверчиво, во мне самом произошел внутренний раскол. Я стараюсь не вспоминать августовских событий, чтобы неожиданно не сделать открытия, что я был не прав, а Лешка Терехин и другие, напротив. Меня снедает тоска.

– Ты хочешь работать? – поймал меня на слове полковник.

Из моих слов так и выходило. Я открыл свои карты, и помогли мне в этом эмоции. Все-таки он был прав, этот полковник Филатов, когда любил повторять: «Эмоции – плохой советчик, особенно в нашей работе. Они обезоруживают вас перед противником». И сейчас он, должно быть, посмеивался над моим откровением. Отступать было не в моих правилах, и я признался:

– Да, очень хочу. И так понимаю, вы мне можете это предложить.

Некоторое время длилось молчание. Потом Филатов спросил:

– А ты что же, думаешь, что у тебя есть возможность выбора?

Я не ответил, и он продолжал более дружелюбным тоном:

– Есть у меня для тебя одно дело, Виктор. Кстати, я с самого начала имел в виду именно тебя, когда в управлении шел разговор о нем.

Полковник сделал паузу. Он понимал, что я сгораю от любопытства, но не собирался торопиться с объяснениями. Этим он давал понять, что стоит выше меня, что он начальник, а я всего лишь его подчиненный. Вернее сказать, один из множества его подчиненных.

– Намечена поездка на юг. Сейчас идет подбор и обсуждение кандидатов. Думаю, что любому из них ты дашь фору на двадцать ходов вперед, – он позволил себе улыбнуться.

– Поездка на юг, – повторил я.

– Ты должен поехать, Виктор, – сказал полковник. – Здесь уже начинается настоящая работа, а не игра в бирюльки.

В глазах Филатова появился холодный огонек, как у охотника, который видит добычу. Меня заинтересовало его предложение.

– Куда именно?

Полковник внимательно посмотрел мне в глаза.

– А ты где служил? – спросил он. «Афганистан, – пронеслось у меня в голове. Так вот какой юг он имеет в виду?! Значит, предстоит секретная миссия в Среднюю Азию. Черт возьми, да это все равно, что собственноручно подписать себе смертный приговор», – у меня были плохие воспоминания об этом регионе.

Полковник сразу заметил мои внутренние колебания.

– Ты еще молод, Виктор, и многого не понимаешь, – сказал он. – Ты должен знать, что в нынешней ситуации мы должны действовать сообща. Мы в силах заставить время играть в нашу пользу, иначе всем нам придется очень туго.

Я уже представлял, что дело, о котором говорит Филатов, серьезное. Кто-то пытается снова переставить фигуры на политической доске, и для этого понадобился я, исполнитель.

– Так где ты служил, Виктор? – переспросил меня полковник.

Я мысленно улыбнулся. Кому, как не ему было известно все до подробностей о моей жизни или жизни других ребят из нашего спецподразделения.

– В Пешаваре, в специальной команде внутренних войск, специализация по радиоперехвату, – ответил я.

– Отлично. Это нам подойдет, – и он снова задумался.

Мне не терпелось узнать о подробностях дела:

– Значит, обратно в Афган?

– Зачем снова туда? – ответил полковник вопросом на вопрос. – На этот раз немного поближе.

– Таджикистан?

– Его южная окраина, – уточнил полковник.

– Да это же смертный приговор! Филатов снисходительно улыбнулся.

– А если нет? – спросил он. – Ты пойми ситуацию правильно. Это здесь тебя может ждать трибунал. Папки с делами по августу еще лежат на столах прокуроров и следователей. И одному черту известно, сколько еще они могут там находиться. Нет никакой гарантии в том, что нас не оставят в покое. Поэтому нужно срочно включаться в дело, только это может нас спасти.

– А поездка на юг?

– Она дает нам выигрыш во времени, это во-первых. А во-вторых – шанс оправдаться за головотяпство, проявленное нашим прежним руководством.

Интересный у нас получался разговор. Мой собеседник то причислял себя к числу виновников за случившееся в августе, то открещивался от них. Но было в его речи одно постоянство, из которого я выводил: я виноват во всех случаях, как в паре с Филатовым, так и без него.

– Если ты согласишься на мое предложение, – продолжал полковник, – то потом, по завершении операции, сможешь уйти со службы и спокойно продолжать безвредную жизнь.

– Безвредную? – переспросил я. – Я не ослышался?

– Нет, Виктор, ты не ослышался, – Филатов начинал злиться, – именно безвредную, потому что ты поедешь туда…

Он на мгновение замолчал, а потом добавил:

– Но пока не будем забегать наперед и торопить события. Я даю тебе самое большое неделю для того, чтобы решиться на поездку. Хорошенько подумай, взвесь все «за» и «против». Помни о том, что если ты останешься в Москве, спокойствие оставит тебя. Делу дадут ход, и трибунала не избежать.

Он замолчал, и я принялся соображать, что стоит за словами моего бывшего начальника. Было похоже, что он угрожал мне в том случае, если я откажусь от поездки. И тут мне стало страшно, впервые за многие годы я ощутил безысходность своего положения. Я отчетливо представлял, что ждет меня или мою семью, если я решусь показать характер или стану торговаться с руководством. Только полный идиот мог идти напролом против службы безопасности. Я оказался в ловушке, и нужно было искать из нее выход.

– Я знаю, что ты умный парень, – спокойно произнес полковник Филатов, – и примешь правильное решение.

– Конечно, он был уверен в этом, так как выхода у меня не было.

– Я согласен, – сказал я.

– Нет, – отрицательно покачал головой полковник. – У тебя еще есть время подумать. Я не хочу, чтобы ты считал, будто я каким-то образом оказываю давление на тебя. Лучше все хорошенько взвесить, а только потом дать ответ.

– Хорошо, – сказал я.

Филатов дружески улыбнулся мне и спросил: