Кровавый венец. Книга Первая. Проклятие

– Опасаюсь я!
– громко кричал один из старших бояр.
– Как бы князь Московский не собрал своих и не пошел на нас ратью, если половцев позовем.

– А мы так и так будем меж двух огней, - говорил ему воевода Опраксин, оглаживая бороду и поглядывая на дочку, которая внимательно слушала и молчала.

Она не хотела вмешиваться в мужской спор, пока не начался разговор о военных действиях. В политике она мало разбиралась, а вот в военном деле у нее был и опыт, и свои мысли.

– Не надоть звать орду, - вступила она, когда образовался карман тишины между спорящими, - сами одолеем. Ежели они тока вступили, то мы их встретим и сразимся. Лучше бы мирно договориться. Но ежели што, то и мы не лыком шиты, есть опыт. Дадим бой. Там и порешаем кто кого. Авось, Бог не выдаст, свинья не съест.

Присутствовавшие замолчали и уставились на Славку, переваривая ее речь.

– Что ж, - разорвал тишину голос Владимира, - она сказала то, што и я хотел сказать. Будем делать своими силами. Но сначала мирно говорить. Для этого пошлю-ка я свово переговорщика. А там поглядим. Но, - он посмотрел на воеводу, - сбирай полки. Будем двигаться к ним навстречу.

– А как жа половцы? – Услышал он возглас одного из советчиков.
– Они жа будуть знать, што отказались от их помочи. Выходит сами?

– И што? – Усмехнулся князь.
– Сами не могём што ли?

– Дак ён будет недоволен, - говорил все тот же голос.

– Да и путь, - нахмурился Владимир.
– Мое княжество - што хочу, то и делаю. Когда будет нужна евойная помочь, то обращуся.

На том и порешили.

Воевода начал собирать рать. Улицы и площади столицы заполнились народом. Здесь были молодые и старые воины, суетился вновь прибывший молодняк, еще не знавший боя, телеги и возки с воинскими атрибутами: одеждой, кольчугами, оружием. Ор и крики не прекращались, слышались свист и гиканье, визг и рев животных. Все смешивалось в один вой, который всегда сопровождался при сборе рати. То тут, то там слышались и голоса старшин и воеводы Опраксина. Вскоре через ворота начали выходить отряды, которые наружу уже строились в полки. Подводы и кибитки двигались следом за войском по слякотной дороге. Ноги утопали в весенней ранней оттепели, и уже вскоре серый водяной снег превратился в темную жижу под ногами тысячной рати. Слышимые вначале гомон голосов и даже смех, уступил молчаливому топоту тяжело шагающих полков. Уже полдня они шли по вязкой мокрой дороге и ожидали с нетерпением команды стоять и передохнуть. Вскоре таковая прозвучала, и воины принялись обустраиваться на вершине сопки, которая уже подсохла под прямыми лучами мартовского солнца. Разжигались костры, ели, чистили лошадей, задавая им корм и воду, справляли нужду и сушили одежду и обувь. Старые воины учили молодняк, давая советы по походной жизни, старшины осматривали отряды и отдавали приказы бригадирам, те в свою очередь проверяли и оценивали состояния своих бойцов. Все шло по заведенному порядку и пока не вызывало каких либо нареканий ни со стороны воинства, ни со стороны командования.

А впереди были километры тяжелой весенней распутицы.

* * *

В ставке хана Узбека было шумно. В совещательной комнате собрался военный совет и представитель Владимира. Обсуждался набег сопредельного князя. После доклада своего баскака, хан сидел молча и глядел на стародубского посла. Тот переминался с ноги на ногу и уже трясся от страха. Все боялись такого молчания хана, оно могло быть как обдумыванием причин вторжения, так и приговором к смерти любого присутствовавшего здесь. Оно давило и пригибало к земле. Палач за спиной владыки уже несколько раз перекладывал из руки в руку топор с удлиненной ручкой. Склонив головы, стояли военные советники и ждали вердикт хана. И они его услышали. Это был тихий смех. Хан смеялся! Его лицо исказила злая усмешка, и узкие глаза владыки Орды смотрели остро и пристально. Взгляд скользил по испуганным лицам, и остановился на спокойном старого Щаура.

– А ты, что скажешь, мой друг? Идти мне к Владимиру на подмогу сейчас или погодить, посмотреть на его деяния?

– Как ты желаешь, так и будет, великий хан, - склонил голову старый воин.
– Думаю, что надо посмотреть. Молодой Владимир будет искать мирные пути. Ему в помощь придет и посольство Московского князя. Ежели владимирцы и далее будут сопротивляться, то тут уже мы сможем вступить на решение проблемы. К тому же подсохнет, появится первая трава, кони смогут питаться подножным кормом. И надо подготовить легкий отряд самых лучших воинов, который сможет пройти по землям угорского князя. Владимиру нужен с ним договор для прохода войска. Для всего нужно время. Дадим его князю. А там поглядим, - хитро прищурился старый пройдоха.

Хан хмыкнул и причмокнул.

– Здраво мыслишь, друг. Так и сделаем.

Он подозвал толмача, который переводил на ухо встревоженному русскому послу слова свояка хана, и приказал перевести тому его приказ передать Владимиру, что хан Орды помнит свои слова и не оставит перед надвигающейся угрозой.

– Так будет лучше, - смеялся Узбек уже после того, как распустил совет и отправил своих посланцев к Владимиру.
– Уверен, что Московский князь не сможет унять порывы владимирцев, так как хотел бы он, несмотря на родственные связи, и те не оставят своих попыток мести. Считай, им плюнули в лицо, отправив сосватанную невесту домой. Теперь той только два пути: либо монастырь, либо петля. А дочка одна и старый князь вместе с сыновьями будет лелеять мысли кровью смыть позор. Нам же надо подтолкнуть Владимира к столкновению сейчас, дабы показать тому, что без нас ему не обойтись. Все идет, как я и хотел.

Хан потирал руки, вышагивая между подушками и широким диваном, на подиуме, где теперь сидел, согнувшись, старый Щаур. Он понимал задумку хитрого и умного владетеля, помня великую пословицу восточных мудрецов «разделяй и властвуй», что сейчас и видел в действиях изворотливого политика.

Золотая Орда уже была не та воинственная организация, которой боялись все племена, по землям которых проходила, но и русские княжества и даже крымские татары, половцы, мадьяры и ромы, разгромленные и разграбленные еще Батыем, его прадедом, помнили и боялись набегов. Теперь же монгольские войска рассыпались в мелкие отряды и растворились в родах местных племен живших рядом. Теперь это не те воины и не те военачальники. Ушла сильная когорта монгольского воинства, утратились навыки ведения боев и удержания завоеванных земель. Расползлись по своим наймёнам, по родам, обросли жиром не только в теле, но и в голове.

Узбек приказал принести кумысу и присел рядом со своим старым другом. Щаур принял пиалу из рук хана и припал пересохшими губами. Сделав пару глотков, поставил чашку на стол.

– Думаешь, Владимир сможет откинуть полки старого князя? – Спросил он.

– Обязательно это сделает, - ухмыльнулся хан, причмокивая после каждого слова.
– Ему сейчас надо доказать всем, что он все может решить сам. Молодой, честолюбивый. И к тому же отличный полководец. А жена ему в этом поможет.

Задрав кверху бороду, он хрипло засмеялся. Щаур смотрел в лицо хана и удивлялся этому коварному человеку, скрытному и расчетливому.

– Именно таким и должен быть Великий хан Золотой Орды, - усмехался Щаур и прихлебывал пьянящий напиток.

Глава 14

В полатях молодой княгини сидела, сгорбившись, Марушка и что-то бормотала над чашкой с тлеющим в ней снадобьем. Она пыталась понять, что случится с ее молодой хозяйкой, которая, несмотря на возражения отца и мужа, все же ушла вместе с ними в поход.

– Тебе не след ити, - уговаривала она Славку, которая примеряла на себя новую короткую кольчугу, что принесли ей из княжеской кузницы, - чижолая ты, а понесешь на себе железы. Каково будет дитяти ето чувствовать? А ишшо и вЕрхом. Поджалела бы наследника, чай долгожданов. И што кажуть князь и отче?

Славка обняла ту за плечи и прижала к себе.

– Все будет добром, не волнуйси, - улыбалась она.
– Я же воин и не то бывало. Привыкшая. Да и парню надоть сызмальства быть в седле. Усе буде хорошо. Верь мне.

Марушка утирала слезы и бормотала, что-то о непоседливой девушке, которая не понимает своего положения.

– А скинешь ежели? – Пыталась увещевать ее подруга.
– Што князь скажет? А отче? Ведь уже за половину зашло и малец толкается.

Славка отмахивалась от слов Марушки и смеялась. Она уже знала, что будет мальчик, так как верила колдовству женщины и ее уверениям, что родится наследник. Владимир был счастлив. Он одарил Марушу за такие слова лисьим салопом и красными сафьяновыми сапогами, о которых та мечтала.

Все были довольны.

Особенно воевода. Он давно обратил внимание на красивую и ласковую женщину, что была близкой подругой его дочери. Еще когда забирали из ханского гарема, он приглядел ее и его взгляд неоднократно останавливался на ней. Та тоже уже обратила внимание на мощного воеводу с курчавой бородой и серыми глазами. Она уже знала, что мать Славки покинула этот мир еще когда той было двенадцать лет, сразу после оспы, что принесли с собой купцы. Тогда выкосила та зараза полкняжества. Долго еще восстанавливался жизненный пояс всех, кто был затронут. Целых три года затягивались раны, и затухала болезнь. Тогда княжеский терем был в осаде, охраняем и закрыт для всех, кроме Владимира. Он все-таки встречался со Славкой и был рядом, когда умерла ее мать. Он всегда был рядом, везде - и в жизни и в бою. И только когда убили его родичей, остался главным в стольном граде и воевода сам принял набег половцев. Владимир корил себя за то, что не был со Славкой в то время, когда осаждали ту крепостицу. Именно там, он потерял ее и думал, что навсегда. Но судьба улыбнулась. И вот она уже рядом – жена и воин, которому всегда доверит свою спину.