Кровная месть

Но я не успевал достичь ни ее, ни родителей.

У меня было время только на то, чтобы выхватить из-за пояса кинжал и метнуть его поперек траектории полета кольев. Кинжал попал в один из них и расколол его надвое. Острые куски врезались в огромный деревянный буфет, а кинжал — в спинку кресла. Мои ноздри словно обожгло.

Яд.

Все вокруг как будто стали двигаться невероятно медленно. Стражники обернулись, их глаза расширились, клыки выскочили наружу... Сверкали мечи, трепетали кружевные ленты, громко стучали по полу башмаки, когда самые проворные уворачивались от двух оставшихся кольев. Опрокинулась проволочная птичья клетка, попутно перевернув несколько наполовину сгоревших свечей. Аромат пчелиного воска смешался с резким, приторным запахом яда. Один кол врезался в плечо худого бледного придворного, не успевшего достаточно быстро отклониться назад. Тот закричал, но даже этот крик прозвучал слишком замедленно, все тянулся и тянулся, затихая. Кровь жертвы обагрила плитки, уложенные на земле между краями ковров.

Третий кол продолжал свой уверенный путь прямо к сердцу моей матери.

Девушка, пытаясь высвободиться из рук Куинна, улыбнулась.

Это показало, как плохо она знала мою мать.

Отец бросился между Хеленой и колом, то же самое сделали два других моих брата, Маркус и Коннор. Они мгновенно очутились рядом с ним и образовали достаточно широкий барьер.

Но моя мать отказалась укрыться за щитом, созданным телами ее мужа и сыновей, взвилась в воздух и перепрыгнула через их головы.

Она приземлилась немного слева, выставила руку, надежно укрытую кожаным доспехом, и отбила угрозу. Кол отлетел к настенному гобелену, упал в какую-то корзину и улегся там с невинным видом. Стражники подбежали к маме. Они так рычали, что королевские пещеры наполнились звуками, похожими на рев кугуара, запертого в зоопарке. Мама отмахнулась от ретивых охранников и увидела, что девушка вырвалась из рук Куинна.

— Она нужна мне живой! — закричал папа.

Но было уже слишком поздно.

Девушка-убийца явно хорошо подготовилась. Она отлично знала, что ей нельзя попадать в плен и подвергаться допросу в качестве врага. На внутренней стороне ее жилета был пристроен тонкий, хорошо скрытый кол. Девушка дернула за шнурок, вшитый в пройму, и улыбнулась. Раздался негромкий хлопок — и она рассыпалась в прах. Ее одежда упала на пол небольшой кучкой.

Папа выругался, очень громко и весьма цветисто.

Мамины руки сжались в кулаки.

— Куинн, Логан! Со мной! Быстро! — Она бросила короткий взгляд на Маркуса и Коннора.— Вы тоже.

Ей явно не понравилось, что ее готовы спасать собственные дети.

Мы последовали за ней в маленькую боковую прихожую. Во мне еще бушевал адреналин. Челюсти Куинна были сжаты так крепко, что он походил на мраморную статую, бледную и холодную. Я прекрасно понимал, что он чувствует в этот момент.

Мы немного передохнули, пока папа проводил ладонями по лицу мамы, ощупывал ее шею и плечи.

— Хелена, ты ранена?

— Нет, я в порядке.

Она коротко улыбнулась, потом ее суровый взгляд устремился к нам. Каждый из нас тут же сделал основательный шаг назад, и ни один не почувствовал себя менее мужественным из-за этого мудрого отступления.

— Я ведь кое-что помню,— негромко заговорила мама, и длинная черная коса всколыхнулась у нее за спиной, когда она резко сложила руки на груди.— После событий прошлой недели я велела вам никогда больше не становиться между мной и каким бы то ни было оружием.

— Мама, дай нам передохнуть,— пробормотал Куинн.

От ее взгляда мог бы подгореть бифштекс.

— Я не позволю, чтобы моих сыновей прикончил какой-то третьеразрядный наемный убийца.

— А мы не хотим допустить, чтобы кто-нибудь лишил жизни нашу мать,— возразил я.

Мама на мгновение прикрыла глаза. Она совершенно не отличалась от древней фурии, такая же бледная, как пламя на солнце, и столь же яростная.

— Спасибо, мальчики,— наконец-то сказала мама.— Я очень горжусь вами. Но только никогда больше так не делайте.— Она прислонилась к отцу.— Ты тоже, Лайам.

— Уймись, дорогая,— нежно сказал он, целуя ее в макушку.

Отец посмотрел на стражницу, стоявшую в дверном проеме, под цепочкой маленьких стеклянных фонариков. Свечи в них мигнули.

— Ну?..

Я узнал Софи, когда она шагнула вперед. У нее были густые вьющиеся каштановые волосы и шрамы на лице — еще с тех пор, как она была человеком. Никто не знал, как эта женщина их получила.

Софи коротко поклонилась и доложила:

— Эта девушка — из людей Монмартра. Его знак был вышит на внутренней стороне ее жилета.

— И?..

— Это все, что мы знаем.

— Слишком мало,— резко бросила Хелена.

— Согласна, ваше величество.

Мама вздохнула и потребовала:

— Не надо называть меня величеством.

— Да, ваше величество.

— Погодите,— нахмурился Куинн.— У нее же была татуировка.

— Ты уверен? — спросила мама.— Где?

— Под ключицей, над левой грудью.

К чести братца надо сказать, что он не покраснел. Ничуть.

Мама прищурилась, всмотрелась в него и поинтересовалась:

— Ты заглядывал ей под рубашку?

Куинн нервно сглотнул и ответил:

— Нет, мэм.

— Ладно... Так что это за татуировка?

— Красная роза, пронзенная тремя кинжалами или кольями. Я не мог рассмотреть хорошенько.

— Я не знаю такого символа. Может быть, это что-то новое? — нахмурился папа и посмотрел на Софи.— Разберись. Удвойте патрули и пришлите еще одного стражника к моей жене.

Софи поклонилась и вышла из прихожей как раз в тот момент, когда мама начала кипятиться:

— Лайам Дрейк, я в состоянии сама позаботиться о себе!

— Хелена Дрейк, я люблю тебя! Не отказывайся от дополнительной охраны.

Они оскалились, глядя друг на друга, но я знал, что последнее слово останется за папой. Мама приходила в ярость, когда ее загоняли в угол, но отец обладал какой-то особой силой... вроде змеи, гипнотизирующей свой ужин. Его лицо смягчилось.

— Прошу тебя, любимая.

От раздражения мамины клыки еще немножко удлинились.

— Не надо...— пробормотала она, но мы уже знали, что папа добился своего.— Но только до коронации! — наконец решительно произнесла мама.

— Договорились,— кивнул папа.

К моменту коронации он найдет еще какой-нибудь убедительный аргумент.

Переговорное устройство на его поясе что-то неразборчиво пробормотало. Папа нажал на кнопку.

— Повторите!

— Ты просил сообщить, когда наступит полночь.