Кровные связи

— Да отвечай же скорее, — прошипел он в трубку.

— Говорит инспектор Фостер. Я не могу ответить по телефону…

— Это Найджел, — произнес он после гудка, не желая терять ни мгновения. — Вы оказались не в том месте. Вам нужно на станцию Лэдброк-гроув. Раньше она называлась Ноттинг-Хилл-Гейт. Мой телефон отключился. Отправляйтесь на Лэдброк-гроув. Я поеду туда…

В этот момент закончились деньги.

Экстренные звонки были бесплатными. Он набрал номер.

— Пожарная, «скорая» или полиция?

— Полиция.

Его соединили.

— Мне надо поговорить со старшим инспектором Фостером, — сказал Найджел оператору, когда его спросили, зачем он звонит. — Это очень срочно. Вы даже представить не можете, насколько срочно.

Фостер стоял у окна на седьмом этаже обшарпанного серого офисного здания, возвышавшегося над окрестностями станции метро Ноттинг-Хилл-Гейт, и смотрел в бинокль. Дринкуотер добился, чтобы им выделили целый этаж — это позволяло хорошо просматривать Кенсингтон, Черч-стрит, Ноттинг-Хилл-Гейт и прилегавшую к ним территорию. На этаже ничего не было, не считая нескольких столов, стульев и телефонных проводов; стоял душный запах опостылевшего рабочего места.

Был субботний вечер, и по улице внизу ходили толпы туристов и праздно шатающихся, направлявшиеся в дорогие бары и рестораны. Группа Фостера заняла позицию, они были готовы к действию. Вооруженный отряд быстрого реагирования затаился в дальнем углу офиса. Двое полицейских, переодетые бродягами, дежурили у обоих выходов из метро. Машина без номеров припаркована на Юксбридж-стрит, идущей параллельно Ноттинг-Хилл-Гейт, позади кинотеатров «Коронет» и «Гейт». Еще один автомобиль расположился с противоположной стороны от Ноттинг-Хилл-Гейт на Пембридж-Гарденс.

Рация Фостера затрещала. Он заметил какую-то суматоху на другом конце улицы. Около банка кричала женщина, вокруг нее стали собираться люди.

— Пошли! — крикнул Фостер и выбежал из комнаты. Он спустился по лестнице, за ним следовали Дженкинс и Дринкуотер. Они выскочили и побежали в сторону Ноттинг-Хилл-Гейт.

— Что здесь случилось? — крикнул Фостер в приемник.

Никакого ответа. Трое детективов перешли дорогу. Офицеры приблизились к собравшейся у банка толпе.

Несколько зевак смотрели на чернокожую женщину, которая истерично вопила:

— Они забрали мою сумку! Они украли мою сумку!

Друзья женщины пытались успокоить ее. Ни на кого из них, равно как и на собравшихся поглазеть на происшествие людей, не произвел впечатления тот факт, что простая кража сумки привлекла внимание половины полицейских западного Лондона. Офицер двигался в их сторону, держа одной рукой подростка, а другой — сумку женщины.

— Дайте мне его! — закричала женщина. — Я оторву этому засранцу голову!

Даже с расстояния в десять футов Фостер разглядел длинные ногти женщины. Без сомнения, ее угроза звучала убедительно. Паренек казался испуганным. Фостер оценил длину улицы. Ничего подозрительного.

— Все тихо? — спросил он по рации.

Ответ прозвучал утвердительно.

Фостер убрал рацию.

— Возвращаемся, — сказал он. Фостер тяжело дышал и был все еще на взводе.

Он даже не услышал, как звонил его телефон.

Найджел оставил попытки пообщаться с Фостером напрямую. Диспетчер, ответившая на его звонок, разговаривала с ним как с сумасшедшим. Он попытался убедить ее хотя бы оставить сообщение, но она продолжала выяснять, какой у него номер телефона и где он находится. Она почему-то решила, что он был свидетелем убийства, а не пытался предотвратить его. Когда разговор закончился, Найджел понял, что не может просто ждать того, что может случиться, и переживать, дойдет его сообщение до адресата или нет. Он должен быть там, на месте предполагаемого преступления.

Он выбежал из библиотеки в надежде поймать такси. На улице было тихо и темно, и шансы найти такси были невелики. Тогда Найджел направился к метро. Через пять минут прибыл поезд. Он поехал на юг, к Кингс-Кросс. Когда Найджел вышел, его первым порывом было поймать такси, но в субботний вечер ему бы долго пришлось ждать такси на север, он гораздо быстрее доберется до Лэдброк-гроув по линии Хаммерсмит и Сити.

В половине двенадцатого ночи Найджел оказался на Лэдброк-гроув. Пьяницы, гуляки, алкаши и психи толпились у входа в метро. В воздухе пахло жиром, перегаром и мочой. Люди отправлялись в клубы или выходили из метро и шагали к своим домам. На ближайшей автобусной остановке скопился народ. Стереосистема в автомобиле гремела глухими басами, молодые парочки смеялись и спорили. Обычно Найджел старался избегать подобных мест в такое время. Но теперь его это не волновало: он постоял несколько секунд, раздумывая, в какую сторону идти. Не считая патрульной машины, припаркованной на улице в ста ярдах от него, он не заметил никаких признаков полиции.

Он двинулся к роще, под железнодорожным мостом. Наверху на станцию пришел поезд. Найджел остановился и огляделся. Ничего подозрительного. Он снова зашагал, сам не зная куда.

А потом он услышал крик.

Пронзительный, отчаянный вопль в ночи. Сначала Найджел решил, что произошла пьяная драка, но крик повторился. Никто вокруг не обратил на это внимание, очевидно, в подобных местах это было в порядке вещей. Найджел почувствовал, как у него заколотилось сердце.

Крики доносились справа, позади станции. Там, за баром, тянулась небольшая улочка. Он поспешил туда. Улица стала постепенно расширяться. Над ним нависал ужасающий бетонный Уэстуэй; шум машин создавал непрерывный звуковой фон. Найджел ускорил шаг и перешел на легкий бег. В пятидесяти ярдах от себя он заметил молодую женщину. Она кричала, широко расставив руки и наклоняясь вперед, чтобы голос звучал сильнее. Перед ней на дороге по диагонали стояла припаркованная машина, водительская дверца была открыта, фары горели. Судя по облаку выхлопных газов, двигатель работал. Найджел бросился к женщине.

Она, казалось, не заметила его и продолжала кричать. Когда он приблизился к ней, она замолчала. Найджел поднял руки, показывая, что все в порядке, чтобы женщина не паниковала. Он огляделся, но не понял, почему она кричала. С воплей женщина перешла на шепот. Левой рукой она зажимала рот, а правой указывала на приоткрытую дверь гаража. Дверь была освещена, но дверной проем зиял чернотой. Найджел шагнул туда. Он заметил лишь белую надпись граффити на двери: «Челски — придурок…»

На улице было пустынно. Найджел облизнул обветрившиеся губы и нагнулся, чтобы посмотреть, что находилось за дверью. Там было очень темно. Женщина перестала кричать и начала голосить.

Найджел приблизился к двери. Он достал из кармана платок и через него взялся за ручку. Он стал аккуратно открывать дверь — дюйм за дюймом, так, чтобы фары автомобиля и огни с Уэстуэя могли осветить внутреннюю часть гаража. На него пахнуло едкой смесью бензина и скипидара. Когда света стало больше, он различил очертания тела. Это была молодая женщина. Найджел отпустил дверь и подождал, убеждаясь, что она не сорвется с петель. Потом он зашел внутрь.

При ближайшем рассмотрении он увидел, что женщина блондинка, в джинсах и цветастой рубашке, которая была разорвана, обнажая окровавленные изуродованные груди. Кровь уже застыла и стала студенистой. Она лежала на спине с раскинутыми в стороны руками. Найджел посмотрел на ее лицо. Чистое, нетронутое. Но на месте глаз зияли две черные дыры с запекшейся вокруг них кровью, обрамлявшей пустые впалые глазницы, зловещие, темные и, казалось, все еще способные видеть.

Найджел знал, что эта картина останется с ним до конца дней, она будет появляться перед ним, как ужасная заставка, всякий раз, едва он закроет глаза. Он отступил и медленно прислонился к двери гаража, будто пытаясь защитить то, что осталось от достоинства молодой женщины.

Два или три человека появились на дороге. Один пытался успокоить женщину. Другой звонил по мобильному телефону.

— С тобой все нормально? — крикнул Найджелу чернокожий парень.

Через несколько секунд вокруг собралась толпа.