Круги от камушка

Луне завидно, так что она сговорилась со сквознячком и занавеской – и теперь бесстыже лапает нежное и скользит по горячему. Девочки, впрочем, не против: они сейчас разомлевшие и умиротворенные. Пусть себе гладит, жалко, что ли? И сквознячок пусть побалуется, пока жарко.

Лунный свет быстро пробегает тенями и пятнами по обеим, сравнивая и оценивая. Начнем, пожалуй, с той, что справа – левая тоже великолепна, но эта поаппетитнее. Подтянутое спортивное тело, рельефное, аккуратно и с любовью вылепленное – и будто покрытое тонким слоем крема, сгладившим переходы, смягчившим изгибы, придавшим всей фигуре плавность и текучесть. Ничего резкого: изящные небольшие кисти – с тонкими, но сильными даже на первый взгляд пальцами, никакой костлявости в запястьях и локтях, так и тянет облизнуть всю руку от ногтей до подмышки; гладкая высокая шея через канавки ключиц переходит в груди – сейчас мягко растекшиеся пологие купола, а еще пять минут назад… мммм… видели-виидели… – и дальше на узкий, вздымающийся и опадающий животик, с маленьким кратером посередине. Луна одобрительно заглядывает в кратер: вот ведь, люди – а тоже понимают в украшениях!

…А еще дальше вниз – небольшое расширение от талии на стройные, незагорелые, невыразимо мягкоупругие бедра, на которых еще не рассосались отпечатки ладоней и пальцев: это когда мальчик «под занавес» закинул своей девочке белые ножки за розовые ушки, чтобы поглубже кое-что кое-куда вколотить. Сама попросила, в конце концов. Громко и настойчиво, пускай и неразборчиво слегка. Чувственная девочка, и гибкая, как балерина, нравится ей так – до упора, лобком о лобок, шлепками… а пятна быстро пройдут, он нежно держал. Аккуратно, но сильно. Потом вообще ухватился пониже, за булочки, а ножки уже вторая девочка придерживала… заодно лодыжки языком щекотала. Рыжая попрошайка чуть с рассудком не попрощалась, судя по звукам.

А что, собственно, там такое интересное между ножками? Чего они туда по очереди заползали рассматривать?

Занавеска послушно качается, пропуская лунные пальцы на доселе затененный пушистый холмик. Экая чудная орхидея: мясистые, вытянутые лепестки снаружи, тонкие, беззащитно-розовые – внутри, и складочка-капюшончик сверху. Таак, понятно теперь, цветы – они и есть цветы. Этот явно из тех, что по ночам распускаются. Пчелки только крупноваты, пожалуй… ну, каприз природы, бывает. Некоторые, вон, вообще летучими мышами опыляются.

Луна с непонятным ей самой вожделением гладит набухшие, мокрые складки, покрытые густой рыжей шерсткой. Подрагивая, заглядывает между лепестками: тычинки-пестики, ау? Бело-розовый цветок стыдливо краснеет, сжимается, стараясь прикрыть дырочку в центре – только не получается ничего, очень уж ее растянули за полчаса прыжков и визга. Пятна мечутся, заглядывая в таинственную глубину: влажный пунцовый тоннель различим только у самого начала, свет пытается проникнуть глубже, рассмотреть, облизнуть…

…Девушка вдруг поворачивается на бок, прижимаясь к Тику грудью и обнимая его второй рукой сверху. Луна в панике вырывается из-под сомкнувшихся сводов и улепетывает за занавеску. «Хватит на сегодня, пожалуй», – решает она, переводя дух и пытаясь разобраться в незнакомых чувствах. – «Вторую как-нибудь потом… не последнюю ночь они тут…»

– Зверят, давайте, что ли, в душ и баиньки? Завтра ж не выходной, в школу надо. Сегодня уже, верней.

Начавшая задремывать Катька захлопала глазами и пошевелилась. Тик глубоко вздохнул, по-хозяйски сгреб обеих сестер на себя, так что две блаженно-сонные физиономии оказались у него в поле зрения, и явно вознамерился двинуть торжественную речь.

– Ну, девчонки. Вобще. Блин. Вы такие… цц… Ыхх. Я тащусь просто. Вы… короче… ну… ну ййо. Щас. Рхрммхрмм. Короче. Нмм. Корроче! Дайте я вас поцелую! Ыыы, рыыжики!

– Мурррр. Мурряяаа. Уммррррмрр!

– Аумммм. Ммма. Няф-няф-няф-няф. Котён, иди сюда тоже. Мммнямннняффмма! Ыммм. Вкусненькие мои. Мурчалки-сопелки. Зверьки мои любимые. Все – давайте в душ, а то так и уснем немытые. Только чур, мы с ней первые, а ты потом. А то знаю я… нас… – Нелька хитро прищурилась. – Идем, Катюш. А ты пока убери тут немножко, ага? Чтобы утром не спотыкаться.

– Хммм. А что мне за это бууудет?

– А за это мы дадим тебе поспать целых… – Нелька взглянула на будильник, – ой, блин, целых три с половиной часа! А иначе сейчас наденем ночнушки и начнем у окна танцевать… нам не слабо, правда, сестренка?

– Лучше в ванную его затащим, – сверкнула лунными изумрудами проснувшаяся Катька, – и к батарее привяжем. И будем с тобой друг друга намыливать, во всех местах!

– Не натерты места-то? – фыркнула Нелька. – У меня – так изрядно. Ладно, кончай языком трепаться, двинулись. Тик, мы недолго.

5. «Три года ты мне снилась…»

Звенит звонок, класс медленно затихает, как взбаламученный пруд после ухода последнего купальщика. Оставшиеся мелкие волны, накладываясь и переплетаясь, вдруг выдают неожиданные и мгновенно исчезающие всплески:

«…сама скажет…»

«…будто вообще ни при чем…»

«…гонят нахрен…»

Нелли усмехнулась краешком губ. «Скажет, разумеется. Лучше так, чем вы напридумываете всякого.»

Встала, не торопясь, вдохнула-выдохнула. Класс затих. Девятнадцать пар глаз уставились в нетерпеливом ожидании. Нет, восемнадцать, разумеется. Нет, семнадцать…

Нелли нашла глазами Тика, улыбнулась слегка и подмигнула. По классу грохнула волна шуршания и скрипа: семнадцать голов разом перенацелились на четвертую парту второго ряда слева. (Вася, против желания тоже оказавшийся в скрещении взглядов, cъежился и попытался стечь под стул). Пять секунд – и вторая волна, более размазанная: большая часть класса опять перенацелилась на училку. «Ну давай уже, не тяни!» – как будто шепот повис в воздухе, хотя никто ни слова не сказал.

Ну да, а чего тянуть-то.

– Ребята. Вы все равно все знаете, я просто хочу сказать, чтобы не было… глупых слухов. Коротко: да, я и Костя собираемся пожениться осенью. Нет, мы не живем вместе, хотя потом будем. Да, мы… спим вместе. (Класс разом задержал дыхание, глаза у всех вытаращены). Почему так получилось – это наше личное дело, не надо это обсуждать, все равно не догадаетесь.

(…молнией проскакивает мысль: «те семиклашки теперь точно расскажут… ну, может, никто не свяжет меня с Катькой?.. Кстати!»)

– Да, еще. Моя сестра тоже с нами, но жениться на ней Костя не собирается. Просто мы втроем, и всё. Кто ее будет доставать – оборву, что висит. И другим это передайте, младшим особенно. Вопросы есть?

Обалделое молчание в ответ. Правильно, какие вопросы в шоковом состоянии. Вопросы потом будут. Пользуясь моментом, Наумовна обежала взглядом лица.

…Вася… сконфужен до крайности. Не улыбаться ни в коем случае!

…Мартынов, Белоконь, Григорян и остальная шобла – ожидаемое: «Сиськи, жопа, рыжая – во отхватил Костян! Ахуеть, бля! Надо Юлькой заняться…»