Круглая Радуга
Шрифт:
Таро Вайсмана
Таро Вайсмана лучше, чем у Слотропа. Вот настоящие карты, в точной последовательности, как они выпали.
Сигнификатор: Рыцарь Мечей
Покрыт: Башней
Прекрещен: Королевой Мечей
Венчание: Король Кубков
Под: Тузом Мечей
Впереди: 4 Мечей
Позади: 4 Пентаклов
Сам: Паж Пентаклов
Дом: 8 Кубков
Надежды и Страхи: 2 Мечей
Что Выйдет: Весь Мир
Он является сперва в сапогах и знаках различия верхом на чёрной лошади скачущей галопом, которого ни он, ни конь не могут контролировать, по пустоши и великим могильным курганам, размётывая чёрномордых овец врассыпную, покуда темень стоит можжевельником замечтавшись, смертолюбивая, поперёк пути его параллаксом неспешной фатальности, высясь словно монументы над зелёным
Он отец, которого тебе никогда не удастся убить до конца. Эдипова ситуация в Зоне просто ужасна нынче. Никакого благородства. Матери омужичились до состояния старых потёртых мешков с деньгами, ни в ком не вызывают никакой сексуальной заинтересованности, но всё же вот их сыновья, всё ещё в путах инерции похоти устаревшей на 40 лет. У отцов никакой власти сегодня и никогда не имели, но потому что 40 лет назад мы не смогли их убить, теперь мы обречены на всё ту же пассивность, всё те же мазохистские фантазии, что лелеяли и они, втайне, а ещё хуже, мы обречены, в своей слабости, прикидываться мужами власти, которых наши собственные дети малые вынуждены ненавидеть, и стремиться узурпировать место, а у них не получается… Так, поколение за поколением, люди влюблённые в боль и пассивность отбывают свой срок в Зоне, молча, испуская запах увядшей спермы, страшась смерти, отчаянно втянувшись в удобства, что им продают со стороны, насколько угодно ненужные, безобразные и мелкие, соглашаясь, чтоб жизнь их определяли другие, чей единственный дар в смерти.
Из 77 карт что могли выйти, Вайсман «покрыт», то есть его нынешнее состояние представлено, Башней. Это загадочная карта и каждый толкует её по-своему. На ней изображён удар молнии по высокому фаллическому сооружению, и две фигуры, одна в короне, падающие с него. Некоторые прочитывают её как семяизвержение и останавливаются на этом. Другие видят символ Гностиков или Катаров, для Римской Церкви, что сводится к любой другой нетерпимой к ереси Системе: по своей природе, такая система, должна рано или поздно пасть. Теперь нам известно также, что это ещё и Ракета.
Последователи Ордена Золотистого Рассвета считают, что Башня олицетворяет победу над роскошью и мстящую силу. Как Гебельс, несмотря на весь профессионализм своих разглагольствований, верил в Ракету как в мстителя.
На Древе Жизни кабалистов, путь Башни соединяет сефиру Нецах, победу, с Ходом, славой. Отсюда интерпретация Золотистого Рассвета. Нецах пылок и эмоционален, Ход водянист и логичен. В теле Бога эти две сфироты являются ляжками, столпами Храма, а вместе разрешаются в Йесод, органы секса и экскреции.
Но каждая из Сфирот преследуется соответствующим ей демоном или Клипотом. Для Нецаха это Гараб Церек, для Хода это Шамаел, Отрава Господа. Никто не звал демонов ни на один из уровней, но тут, возможно, срабатывает малюсенькая незащищённость перед ощущением падения, тот вид очень отвесного и несоразмеримого падения, которое встречаем во снах, падение скорее сквозь пространства, чем среди предметов. Хотя каждый из различных Клипотов может производить только лишь свой определённый сорт зла, действие на пути Башни, от Нецаха в Ход, похоже, привело к возникновению демона нового вида (что, диалектическое Таро? Да и ещё ж как, народ человечий! А и если думаете, будто нет Марксистов-Ленинистов занятых магией, то лучше задумайтесь по второму разу!). Вороны Смерти отведали теперь Отравы Господа… но в дозах достаточно малых, чтобы не окачурится, а поиметь, как от Amanita muscaria, весьма необычное состояние ума... Они не имеют официального наименования, но именно они демоны покровители Ракеты.
Вайсман перекрещён Королевой его масти. Возможно, что и сам себя, по таскалову. Она главное препятствие на его пути. В его основании это единственный меч пылающий внутри короны: снова Нецах, победа. В Американской колоде эта карта превратилась в Туза Пик, которая малость зловеща: вам знакома тишь охватывающая комнату при его появлении, в какой угодно игре. Позади него, уходя из его жизни как влияние, 4 или Четвёрка Пентаклов, что показывает фигуру незначительного достояния отчаянно цепляющуюся за имение своё, четыре золотых монеты—этот хлюпик держит две из них наступив ногами, балансируя одной на голове и прижимая четвёртую крепко-накрепко к своему желудку, что ведёт к язве. Это стационарная ведьма, что пытается
уберечь свой конфетный домик от неисчислимых откусчиков из тьмы снаружи. На подходе, перед ним, является пир кубков, сытость. До хрена винища и хлебов ожидает Вайсмана вскоре. Повезло ему—хотя в своём доме он виден уходящим, отвергая восемь составленных золотых чаш. Возможно, ему достанется лишь то, от чего должен был уйти. Возможно оттого, что в осадках последнего кубка ночи есть горькое присутствие женщины сидящей на каменистом берегу, Двойка Мечей, одна у края Балтики, глаза завязаны в лунном свете, держит два клинка крест-накрест у себя на груди… значение обычно толкуется как «вооружённое согласие», достаточно точное описание Зоны в наши дни, и это описывает его глубочайшие надежды, или страхи.Сам же, каким Мир его видит: обучающийся наукам юный Паж Пентаклов, в размышлениях над своим магическим золотым талисманом. Паж может также представлять собой молодую девушку. Но Пентаклы описывают людей очень тёмной наружности, так что паж, почти наверняка, Тирлич в молодости. А Вайсман может, наконец, таким ограниченным способом доски для объявлений, стать тем, что он любил сперва.
Король Кубков, венчающий его надежды, светловолосый король-интеллектуал.
Если вам интересно куда он делся, поищите среди успешных академиков, Президентских советников, символических интеллектуалов сидящих в собраниях директоров. Он почти наверняка там и будет. Ищите повыше, а не внизу. Его будущая карта, карта о том, что будет, это Мир.
Последняя Зелень с Лиловым
Хит зарастает зелёным с лиловым во всех направлениях, земля и вереск, во всех направлениях, мужая—
Нет. То было весной.
Конь
В поле, вне поляны и деревьев, последний конь стоит, потускнелый до серебряно-серого, едва ли больше, чем скопленье теней. Германцы, язычники жившие тут, приносили в жертву лошадей когда-то, в их древних ритуалах. Позднее роль лошади изменилась от священного жертвоприношения в поставщика силы. К тому времени великая перемена работала над Хитом, меся, переворачивая, налегая пальцами, сильными как ветер.
Теперь та жертва стала политическим актом, актом Цезаря, последнего коня интересует лишь как начинается ветер сегодня: приподымется сперва, старается удержаться, поймать, но не выходит… всякий раз, конь чувствует похожий подъём в своём сердце, в краях глаза, уха, мозга... Наконец, с верняковым началом ветра, что становится также поворотом дня, его голова поднимается, и дрожь пробегает по телу. Его хвост хлещет по чистой увёртливой плоти ветра. Жертвоприношение в роще начинается.
Исаак
В одной из Агадских легенд из 4-го примерно столетия говорится, что Исаак, в момент, когда Авраам был готов принести его в жертву на Мовре, увидел преддверия Трона. Для практикующего мистика, различение и прохождения чрез эти чертоги один за другим, ужасно и сложно. Ты должен не только быть натаскан в противозначениях и печатях, не только иметь физическую подготовку через тренинг и воздержанием, но ещё и пучком стоячую решимость, которая никак у тебя не падает. Ангелы у дверей попытаются обжулить тебя, запугать, сыграть всевозможно жестокие шутки, чтоб сбить тебя с пути. Клипоты, скорлупа мертвецов, будут использовать всю твою любовь к друзьям, что пересекли уже, против тебя. Ты выбрал активный путь, и тут уж не остаётся промашек, которые не подвергнут тебя смертельной опасности.
Другой путь тёмен и женственен, пассивный, самоотречение. Исаак под ножом. Блестящий край ширится в приближении, вниз, на котором душа несётся неодолимым Эфиром. Герхардт фон Гёль на каталке своей камеры, ухает от радости, верхом на бочке вдоль длинных коридоров Нимфенбурга. (Оставим-ка его тут, в его восторженности, в его невинности... ) Сверхъестественный свет брезжит впереди, почти синий, среди всей этой позолоты и стёкол. Позолотчики работали голышом и с обритыми головами—для получения статичного заряда, чтобы удерживать трепетный листок, им приходилось сперва провести кистью по своим паховым волосам: генитальное электричество будет сиять вовеки в этих золотых просторах. Но мы давно оставили безумца Людвига и его Испанскую плясунью оплывать, гаснуть ало на мраморе, сияющем предательски, как сладкая вода… всё это уже позади. Вознесение в колеснице Меркаба, несмотря на его последние слабые проблески человечности, последние жесты к возможности магии, надвигается неотвратимо...