Круглые кубики

– Ну, в общем-то, так и было. Дело не в моей сердобольности, а в том, что девочка попала в классический заколдованный круг, когда нет работы без опыта, а опыт невозможно приобрести, не найдя рабочее место. Знаешь, сколько я в свое время помучилась?

– Не знаю! Когда мы с тобой встретились, ты уже была уверенной в себе стервой, которая содрала с меня дикие деньги. Но, правда, и суд мы выиграли. Я тогда еще подумала: «Эти иностранцы нам, немцам, сто очков вперед дадут».

Я хмыкнула. Когда Габи пришла в компанию со своей проблемой, и шеф поручил ее дело мне, она поначалу отнеслась ко мне настороженно. Иностранка, не очень опытная, говорит с акцентом. Но мне удалось убедить ее, что все получится. Все и получилось, к слову. А уж потом мы подружились.

– По части стервозности мы с тобой та еще парочка. Ну, рассказывай дальше.

– А, так вот. Она похожа на первоклассника, которого дома научили складывать буковки и считать до десяти. И вот начался учебный год, и ребенок мечтает как можно быстрее получить новые знания. И тянет руку, и переспрашивает, и переписывает домашние задания по десять раз, добиваясь идеальной чистоты.

Она, конечно, задает тысячу вопросов в день. Габи, а что? Габи, а почему? А это куда? А там что? Она за два дня освоила нашу профессиональную программу – все эти маски, пересечения. А там непростая структура, между прочим. И самое главное – охотно делает все, что бы ей ни поручали. Само собой, рвется к пациентам, но я не имею никакого права ее к ним подпускать. И никогда бы на это не пошла. Говорю, получи образование, и я тебя с удовольствием возьму. Собирается в ближайшее время поступать.

– Да, она и мне то же самое говорила.

Мне, честно говоря, даже не верилось, что такие перевоплощения возможны. Но Габи можно было стопроцентно доверять. Да и не стала бы она держать у себя бесполезного сотрудника, пусть и совершенно бесплатно.

Габи между тем продолжала:

– Понимаешь, дело даже не в ее желании учиться и не в трудолюбии. Таких девочек я знаешь сколько перевидала? Через какое-то время пыл остывает, и работа делается абы как. Лишь бы зарплата шла. В ней мне ужасно нравится другое. – Габи задумалась, пытаясь поточнее сформулировать мысль. – Она честно рассказывает про все то дерьмо, которое натворила в своей жизни. Вот прямо сразу мне, незнакомому человеку, все и вывалила. С удивительной детской непосредственностью. На мое замечание о том, что я все же работодатель и ладно я, но если она потом кому-нибудь еще скажет, почему и как она вышла замуж, да с какой целью, да как дальше все пошло, то работы ей не видать, она ответила очень интересно.

Я, говорит, второй раз в жизни сталкиваюсь с тем, что ко мне отнеслись по-человечески, а не как к обычной потаскухе из Восточной Европы. Мишель меня выслушала и отправила к вам, а вы меня взяли и готовы возиться со мной, ни черта не умеющей, и дали мне шанс. Я, говорит, просто не могу быть нечестной по отношению к вам.

А еще, говорит, я поняла, что в жизни всегда есть возможность что-то изменить. У любого урода, у самого распоследнего забулдыги, у придорожной шлюхи есть шанс повернуть все вспять. И знаете, я этот шанс уже не упущу. Мне повезло встретить двоих людей, которые в меня поверили, и я оправдаю. Обещаю.

Габи помолчала, прикурила сигарету и продолжала:

– И понимаешь, вот это вот умение восставать из пепла – это очень по-русски. Да даже и не умение, а желание и готовность – они меня подкупили. А остальное… Остальное все приложится. Считай, что у нас с тобой появился общий ребенок. Ну, не ребенок – подопечная. Будем воспитывать… Ну что? Пошли работать? А то мы с тобой до вечера трепаться будем.

Мы оставили деньги и встали, чтобы попрощаться.

– Ой, подожди! Я тебе рассказывала про Мартина? Ну слушай, в двух словах… И сразу побежим уже…

Разумеется, мы проболтали еще полчаса. Но в этот раз историю новой любви Габи я слушала не очень внимательно. Все мои мысли были о Галатее. О том, что в этот раз она должна использовать свой шанс на полную катушку.

Она его и использовала, как выяснилось. Но по-своему.

Перед Новым годом дома раздался звонок. Звонили в тот момент, когда я еще спала. Десять утра, предпраздничные дни. Мы закрыли контору на новогодние каникулы, а у мужа был отпуск.

Звонок был на рабочий телефон. Муж взял трубку. Потом он рассказывал, что слышно было очень плохо и связь прерывалась.

– Здрасьте! С Рождеством! А я беременна!

Она, видимо, даже не поняла, что разговаривает не со мной.

– Добрый день! Раз вы так радостно сообщаете, значит, это здорово. Поздравляю от всей души. Вам, наверное, Микаэла нужна? Простите, Мишель, я хотел сказать. Она спит еще. Позвоните попозже, – весело ответил муж.

– Ой! Извините. Слышно плохо. Я думала, вы – Мишель. Я перезвоню.

Я проснулась от запаха кофе. В дверях спальни стоял супруг. В одной руке – поднос с завтраком и кофе, в другой телефон.

– Доброе утро. Твоя звонила. Говорит, что беременна. Разбирайся теперь.

Голос был напряженным. В глазах плясали чертики.

Я только открыла глаза. Вот только-только. А тут – моя. И беременна. Если бы была мужчиной, наверное, начала бы судорожно перебирать случайные связи и чертыхаться от собственной неосторожности. А так… Сначала не поняла, кто такая эта «моя» и каким образом я успела за ночь поучаствовать в ее беременности. Вчера вечером мир еще был в полном порядке.

– Перезванивать будешь?

– Нет, честно говоря, боюсь неприятных сюрпризов. Бог его знает, что она там могла натворить. Я с Габи с сентября не разговаривала. Надеюсь, что ничего криминального. Сама позвонит.

Галатея перезвонила часа через полтора.

Все то же щебетание в трубке, все тот же звонкий голосок. Очень бодрый, надо сказать.

– Здрасьте! Извините, я вас перепутала с мужем, наверное. С мужчиной каким-то. Мы в туннеле ехали. Слышно плохо. С Рождеством вас прошедшим! Ну и с Новым годом наступающим! Чтоб у вас все было хорошо. И с работой, и с мужем, и вообще. А я беременна!

Все это – в одну строчку, без вдохов-выдохов, без изменения интонации. И голос вроде жизнерадостный.

– Алло! Вы слышите меня? Я беременна!

– Слышу, слышу. Прекрасно. Здравствуй, во-первых. От кого?

Вопрос вырвался сам собой. Я себя потом ругала за это. Ибо, во-первых, не мое это дело совершенно, от кого именно. Захочет – сама скажет. А во-вторых… как бы сказать правильно… так мама спрашивает шестнадцатилетнюю дочку, принесшую «в подоле». Говори от кого, стервь! То есть, опять же, возвращаемся к «во-первых».

– От Димки! Ну, помните, я говорила вам, мальчик у меня появился, друг. Немец русский. А вы чего подумали? Не, я понимаю, чего подумали. Я – всё. У меня нормальная жизнь теперь. Ребенок запланированный. То есть не совсем запланированный, конечно, но желанный. И родители Димины меня приняли наконец-то. А то сначала смотрели как на оторву. Ну, правильно смотрели, собственно. У них-то и гражданство есть, и уже работают все нормально, стабильно, а тут я приблудилась, сына увела… Но теперь всё. Я за бабушкой их ухаживала вместе с Димой, ну вы помните, бабушка у него больная. И мама с папой за мной наблюдали все время, а я к ней часто и сама прихожу, без Димы. Ну вот, и как-то его мама…