Крупным планом

— Держал баллоны в гараже. Там как в холодильнике.

Нам удалось поднять сумку на палубу лодки и там осторожно опустить.

— Спасибо, — сказал я, надеясь, что он уберется из моей жизни.

— Вы сегодня поднимаете паруса?

— Завтра на рассвете.

— Ворота гавани открываются в половине седьмого.

— Я в курсе.

Он все не отрывал взгляда от сумки. Я старался сохранять спокойствие.

— Нырять с аквалангом в ноябре? — сказал он, качая головой. — Ни за что бы не стал.

Он пнул сумку носком левой ноги. К счастью, попал он по стальному баллону, раздался глухой звон.

— Видимо, внушительный баллон, — заметил он. — Сколько вы можете пробыть под водой?

— Около часа.

— Думаю, в этих водах это достаточно долго. Что же, счастливого плавания.

— Благодарю за помощь, — сказал я.

Он коротко кивнул, спрыгнул на причал и ушел.

Я спустился вниз, в каюту, сел на койку и попытался успокоиться.

Ворота гавани открываются в половине седьмого.Именно поэтому я и притащил ту гигантскую сумку сейчас. Потому что я знал, что мне не удастся протащить ее на борт среди ночи, и не хотел возбуждать подозрения у Билла, появившись с ней утром. Слава богу, что я сообразил сунуть туда баллон для акваланга.

Какого черта начальник порта проявляет такое любопытство? Что-нибудь подозревает? Я подозрительно себя веду? Или он всего лишь пронырливый старик, которому больше нечем заняться, кроме как совать свой нос в чужие дела?

Я решил остановиться на варианте «пронырливый старик». Ведь у него нет никаких оснований не доверять мне. И он, безусловно, не осознает, что только что помог мне занести на борт замороженный труп Гари Саммерса.

Мне пришлось повозиться, прежде чем я засунул Гари в сумку. Около часа ночи, после того как я покончил с приготовлениями блюда по рецепту «Кулинарной книги для анархистов», я задом загнал свою «мазду» в гараж Гари и закрыл за собой дверь. Гараж был пуст, за исключением инструмента для работ по дому, развешанного по стене. Я принес с собой самую большую сумку из всех, которые мне удалось купить накануне. Внутренняя дверь из гаража вела прямиком в подвал. Я немедленно принялся за работу, расстегнул молнию на сумке, вытащил оттуда черную пластиковую простыню и расстелил ее на полу подвала. Открыв морозильник, я исхитрился подсадить Гари, но едва не сломал себе спину, пытаясь его оттуда вытащить. От трупного окоченения он был твердым, как камень, и невероятно холодным Таким холодным, что, обняв его за талию, я мог держать его всего несколько секунд. После нескольких попыток мне все же удалось добиться, чтобы его торс высовывался из морозильника. Затем я наклонился, схватил его за ноги и изо всех сил дернул Он свалился головой вперед, которая стукнула о линолеум с ужасным звуком. Она здорово ударилась, но, к счастью, была так хорошо заморожена, что никакой крови не появилось. Я скатил его на пластик и тут же сообразил, что, хотя его сломанные ноги можно было согнуть назад, сумка была слишком мала, чтобы его вместить. Требуется радикальная хирургия. Вернувшись в гараж, я отыскал паяльник и электропилу модели «Блэк и Декер», с очень острым вращающимся лезвием.

Вернувшись в подвал, я нажал кнопку на пиле. Пила маниакально заверещала. Я ее выключил. Ни за что, ни за что.Следующие полчаса я пытался засунуть Гари в сумку. Но каждый раз, когда мне казалось, что все получилось, сумка отказывалась застегиваться. Так что выбора у меня не было. Я достал запасную пластиковую простыню, проделал дырку в середине и сунул в нее голову. Я надеялся, что это кустарное пончо защитит меня от всяческих брызг. Затем я глубоко вдохнул. Смогу ли я это сделать? У меня не было выбора. Надо приниматься за дело.

Работа заняла двадцать минут. Наполовину расчлененное тело Гари было упаковано в черный пластик и надежно обмотано клейкой лентой. Оно теперь легко вошло в сумку. Более того остались около двух футов пустого места, так что я решил добавить в сумку оборудование для подводного плавания, когда вернусь в свой дом, чтобы прикрыть ее настоящее содержимое. Я с превеликим трудом втащил сумку по лестнице. Мне пришлось волочить ее со ступеньки на ступеньку в гараж и там уложить в багажник машины.

Уборка в подвале оказалась наисложнейшей задачей. Но прежде чем приступить, мне пришлось провести несколько минут в туалете подвала, где меня выворачивало наизнанку — желудок желал освободиться от чувства вины за то, что я только что сделал. Затем я использовал три бутылки дезинфицирующей жидкости, чтобы отчистить пилу и все поверхности в подвале. Я вылил «Драно» в канализацию, чтобы там не осталось следов крови, волос и чего-либо другого, что может быть использовано для анализов на ДНК. Я сложил все потенциальные улики в мешок и бросил его в багажник своей машины. Последний обход для проверки. «Мистер Клин», которым я пользовался, успешно перебивал запах жженой плоти. Морозильник уже был выключен из сети, равно как и все остальные электроприборы в доме. Шторы и жалюзи закрыты, двери заперты на все замки. Дом будет находиться в таком состоянии до того времени, пока через несколько месяцев Гари не надумает его продать. Чтобы избавиться от него окончательно.

Я вывел «мазду» из гаража, закрыл его за собой и переехал, не включая фар, через дорогу. Я ни разу не оглянулся. Я не хотел еще когда-нибудь увидеть этот дом.

Еще через несколько часов я был на причале Нью-Кройдона, выгружая свой багаж. Распрощавшись с начальником порта, я ушел в каюту и подождал не менее пятнадцати минут, прежде чем снова выйти на палубу. Он теперь портил настроение команде какой-то прогулочной яхты, которая только что подошла к причалу. Над ней развевался канадский флаг. Можно было не сомневаться, что он сейчас обыскивает яхту в поисках нелегальных пассажиров из Новой Шотландии. Стащив сумку вниз, я разгрузил оборудование для подводного плавания и засунул Гари в ящик под раковиной с левого борта.

Вторая сумка (с надувной лодкой) отправилась туда, где хранилось топливо. Заперев каюту, я вернулся к машине и уехал, надеясь, что труп за ночь не растает.

Теперь пора было ехать в Дарьен. Но я не поехал прямо туда. Вместо этого я в последний раз немного поколесил по графству Фэрфилд. Мне было необходимо избавиться от последних мешков с уликами. Я останавливался у мусорных контейнеров в отдаленных уголках Нью-Ханнана, Уилтона и Уэстпорта, выбрасывая по мешку в каждом из них.

Фил и Люси жили в тупике под названием Франклин-авеню. Дом был ярким напоминанием об эре Эйзенхауэра: кровельная дранка из натурального дерева, веранда из красного кирпича, украшенная белыми колоннами. Над крыльцом были подвешены два больших цветочных горшка. С древка у входной двери свешивался большой американский флаг. Я провел машину на подъездную дорожку и немного посидел, стараясь справиться с ощущением утраты. Затем вылез из машины и позвонил в дверной звонок — громкий, мелодичный. Открыла дверь Люси. На ней были кремовый шотландский пуловер, белая водолазка, белые джинсы, черные туфли от Гуччи. Блондинистые волосы перевязаны черной лентой. Увидав меня, она не улыбнулась.

— Бен, — сказала она без всякого выражения.

— Привет, Люси.

Тревогу в моем голосе можно было пощупать руками.

— Он пришел, — крикнула она через плечо. Затем, снова вернувшись ко мне, заметила: — Ну что ж, входи.

Стоило мне переступить порог, как она удалилась на кухню, оставив меня одного.

Ситцевая обивка. Обои в цветочек. Викторианские безделушки. Школа интерьера Лауры Эшли.

— Папа! Папа!

Адам вырвался из комнаты для игр в подвале и кинулся ко мне. Я схватил его и крепко прижал к себе.

— Мам, папа пришел, — громко объявил он.

— Вижу.

Бет стояла на другом конце комнаты, держа на руках спящего Джоша. Она коротко мне кивнула. Ей тоже эта встреча со мной была не в радость.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Нормально, — тихо ответила она.

— Мы пойдем в «Макдоналдс», — заявил Адам. — Мы получим игрушки.

— Все, что захочешь, — пообещал я.

— Никаких шоколадных коктейлей, — предупредила Бет. — Ему нельзя.

— Хочу шоколадный коктейль, — возвестил Адам.

— Клубничный ничуть не хуже, — заметил я.

— Шоколадный!

— Нет, Адам, — вмешалась Бет.

Адам принялся реветь.

— Там посмотрим, — шепнул я ему на ухо.

— Бен, я говорю тебе…

Я поднял руку. Она устало кивнула.

— Иди и возьми свое пальто, большой мальчик, — сказал я.

Адам быстро скатился по лестнице. Неловкое молчание нарушила Бет.

— Дом в порядке? — спросила она.

Тебе ли не знать? Ты там была два дня назад.

— Нормально, — ответил я. — Джош все не дает тебе спать?

— Прошлой ночью он проспал пять часов, не просыпаясь.

— Настоящий рекорд. Могу я…

— Конечно, — сказала она и осторожно передала мне Джоша. Его голова прислонилась к моей шее. Я поцеловал теплую щечку. От него все еще пахло как от новорожденного. Я не хотел выпускать его из рук.