Крушение надежд

Несколько дней в кооперативе «Советский писатель» только и было разговоров об этом заседании. Люди передавали друг другу споры сторон, шепотом хвалили составителей и авторов, но еще тише говорили:

— Ну, теперь им всем крышка.

Узнав об этом из разговоров соседей, Августа и Павел еще больше заволновались за судьбу Алеши. Они срочно позвали Лилю:

— Ты слышала о заседании правления писателей?

— Ничего не слышала. О чем заседание?

— Значит, Алеша скрыл это от нас и от тебя, ничего не говорил.

Лиля встревоженно сказала:

— Мне он не говорил.

— Но ты читала его сказку «Воронье царство»?

— Читала, конечно. — Лиля вспомнила, что это было в ту самую их первую ночь. — Прекрасная сказка. Почему вы меня спрашиваете?

— Потому что ее резко критиковали на заседании правления за политическое направление. А это грозит неприятностями для Алеши.

Это не удивило Лилю, но мгновенно расстроило, что теперь будет? Ждали прихода Алеши, Августа накрывала на стол, и Лиля видела, как у нее дрожат руки. Она взяла тарелки и накрыла на стол сама.

Дождались Алешу, Августа встретила его со слезами:

— Зачем тебе надо было участвовать в этом «Метрополе»? Почему ты с нами не посоветовался?

— Ага, значит, вам известно. Ну, что сделано, то сделано. Не мог я предавать единомышленников, мне предложили, я сразу согласился, потому что это мое собственное отношение к цензуре. И я об этом не жалею.

Павел сидел мрачный, переживал за жену, переживал за Алешу, ворчливо сказал:

— По-моему, теперь самая пора писать Берте в Бельгию и просить ее организовать вызов в Израиль.

Алеша посмотрел на Лилю, она сидела бледная, не знала, что делать. Он взял ее за руку.

— Павлик, не торопись писать. Я не думаю, что меня за это арестуют и сошлют. Но все равно, дай нам с Лилей подумать и самим решить, надо ли просить приглашение.

Дома Лиля стала плакать, у нее ходуном ходили плечи. Алеша обнял ее, прижал к себе:

— Что с тобой, Лилечка, что с тобой?

— Алеша, я вспомнила, как мне пришлось срочно бежать из Албании. Это было ужасно. Неужели это может повториться? Второго такого бегства я не переживу.

Он целовал ее, повторил, что не видит непосредственной опасности для себя. Она спрашивала:

— А если, а если?..

— Тогда будем действовать организованно. Конечно, в первую очередь скажем все Лешке.

— Алеша, я верю тебе, я верю в тебя. — Но сама в этот момент вспомнила, что вот так же верила и во Влатко, а что получилось?..

* * *

Алеша уныло рассказывал Моне о семейных переживаниях и страхах:

— Ну, что ты думаешь, старик, придется нам бежать?

Моня, никогда не теряющийся и не унывающий, воскликнул:

— Слушай, если придется тебе уехать в Америку, ты сможешь там написать роман.

— Монька, что ты несешь? Какой роман, под названием «Сенсация века», что ли? Как твой сценарий?

— Э, нет, Алешка, бери жанром выше, роман о судьбе евреев в Советской России.

— Это твоя новая хохма? Никогда я не думал ни о каком романе.

— А жаль. Я вот, например, думал, да у меня нет таланта, как у тебя. Возьми историю своей семьи и опиши, какой был подъем в судьбе евреев после революции и какое произошло падение с развитием этого сраного российского социализма.

Алеша задумался:

— Может быть, это неплохая идея. Ты, Монька, генератор идей.

— Ты напиши роман и назови его «Еврейская сага». Все евреи будут читать. Но, знаешь, старик, когда я сам смогу прочесть твой роман, я буду очень плакать, вспоминая тебя.

109. Гость из Бельгии

Неожиданно Бергам позвонила из Бельгии Берта. Она говорила кратко и иносказательно на случай возможного прослушивания телефона:

— О, вы не знаете, у моей приятельницы есть хороший знакомый, он собрался ехать навестить ее родственников, которые живут далеко. Он очень близкий ей человек, она ему во всем доверяет. И мои далекие родственники тоже во всем могут ему доверять.

На слух это была какая-то белиберда, но Павел расшифровал Августе, что хотела сказать Берта:

— В Москву едет ее хороший знакомый, он позвонит нам, мы можем ему во всем доверять. И через него можно передать запрос на вызов в Израиля.

Поздно вечером им позвонил этот знакомый, сказал просто:

— Я привез вам привет от Берты.

Павел, ничего не спрашивая, сразу пригласил его приехать к ним.

— Для вас не слишком поздно? — спросил знакомый Берты. — Я был занят делами, поэтому задержался со звонком.

— Если вы можете приехать, нам не поздно.

Августа приготовила изысканный ужин, желая угодить иностранцу, и позвала Лилю с Алешей.

В одиннадцать вечера пришел высокий пожилой, элегантно одетый мужчина, по-русски он говорил свободно, слегка замедленно, с едва заметным французским акцентом, вставлял в речь французские слова:

— Извините, что не представился по телефону. Берта не советовала мне из предосторожности называть себя. Я Николай Савицкий, инженер бельгийской металлургической фирмы «Кокриль-Угре», в Льеже. Здесь я по делам, Россия хочет заказать у нас большие металлические трубы для своих строек. Директор нашей фирмы взял меня с собой в Москву как знающего русский язык для переговоров в Комитете по науке и технике.

Потом он раскрыл толстый портфель:

— Я привез вам кое-какие подарки от Берты, а это сувениры от моей фирмы. — Он достал коробку знаменитого бельгийского шоколада «Леонидас» и свертки с вещами от Берты и раздал мужчинам красивые перочинные ножики и ручки фирмы «Паркер».

У Савицкого была приятная манера говорить — медленно, обстоятельно, он постоянно мягко улыбался:

— Берта и моя жена уже много лет близкие подруги. Моя жена тоже русская, Лена Штамбург.

— Как получилось, что вы живете в Бельгии? — спросил Павел.

— Видите ли, в двадцатые годы родители увезли меня мальчиком из России в Манчжурию, там тогда была большая колония русских эмигрантов, дворян и капиталистов, сбежавших от большевиков после революции. Оттуда я юношей уехал в Европу, учился в Брюссельском университете и осел в Льеже. В Россию я приехал впервые, мне все здесь интересно и хотелось бы увидеть как можно больше.

Алеша предложил:

— Я с удовольствием повожу вас по Москве на машине.

Августа подхватила:

— Да, это прекрасная идея, я могу поехать с вами, чтобы рассказывать про город. Я его хорошо знаю.