Крушение

Через два дня Шатилова и Вязьмитинова принял царь Борис. Встречал секретарь царя Груев, представил адъютанту, с которым осматривали знамена болгарских полков, портреты царей, картины эпохи Освободительной войны. «Здесь все отдает русским духом. — заметил Шатилов. — И всюду важно русское влияние, несмотря на старания царя Фердинанда выколотить из болгар симпатии к России».

Беседа с Борисом продолжалась 30 минут. Царь интересовался положением армии, осуждал решение французских властей, обещал помощь. Однако дважды подчеркнул: его участие возможно лишь в пределах его конституционных прав. Выйдя из дворца, Шатилов сказал: «Я понимаю, этот визит не подвинет нашего дела»,

На переговорах с Топалджиковым и министром общественных работ установлена возможность принять несколько тысяч человек на строительство и ремонт шоссейных дорог. Переговоры свернуты из-за настойчивых вызовов Врангеля. 23-го выезжаем в Константинополь. Причина срочности отъезда неизвестна. На имя Стамболийского Шатиловым оставлено письмо с просьбой о приеме Болгарией частей русской армии. Переговоры в Греции» Чехословакии поручены Врангелем генералу Кусонскому, в Венгрии — полковнику фон Лампе.

0135».

ИЗ ЦЕНТРА «БАЯЗЕТУ»

«Чем вызван срочный вызов Шатилова?»

В ЦЕНТР ЧЕРЕЗ «ДОКТОРА» ИЗ ГАЛЛИПОЛИ ОТ «БАЯЗЕТА»

«Шатилов отозван ожидаемой нотой правительства Франции, предполагаемым полным роспуском армии.

Баязет».

Приложение 1 к информации «0135»:

«18 апреля 1921 года. Нота французского правительства.

...Генерал Врангель образовал в Константинополе нечто вроде русского правительства и претендует сохранить войска, вывезенные им из Крыма, как организованную армию... Генерал Врангель не только не понимает, что все меры были приняты нами исключительно ради забот о действительных интересах эвакуированных, но постоянно в своих личных интересах оказывает давление на своих прежних солдат, стремясь удержать их от выполнения даваемых им Францией советов... Франция уже потратила 200 миллионов, из которых едва ли не одна четверть покрыта стоимостью судов и товаров, принадлежащих бывшему Правительству Юга России и переданных им Франции в виде залога... Не предусмотрено никаких кредитов для удовлетворения какой бы то ни было русской армии, находящейся на территории Константинополя. Существование на турецкой территории подобной армии было бы противно международному праву. Оно опасно для мира и спокойствия Константинополя и его окрестностей, где порядок с трудом обеспечивается союзнической оккупацией...

Ввиду поведения генерала Врангеля и его штаба наша международная ответственность заставляет нас освободить эвакуированных из Крыма от воздействия генерала Врангеля — воздействия, осужденного всеми серьезными русскими группами. Не оказывая никакого давления на самого генерала Врангеля и его офицеров, необходимо разорвать их связь с солдатами.

Все русские, находящиеся в лагерях, должны знать, что не существует больше армии Врангеля, что бывшие их начальники не могут ими больше распоряжаться и что впредь они совершенно свободны в своих решениях. Франция, более пяти месяцев помогавшая им ценой больших затруднений и тяжелых жертв, достигла пределов своих возможностей и не в состоянии далее заботиться об их довольствии и лагерях. Франция, спасшая их жизнь, со спокойной совестью предоставляет им самим заботиться о себе...»

Приложение 2 к информации «0135»:

«Согласно сообщения генерала Миллера из Парижа посол Бахметьев ассигнует 400 000 долларов на нужды армии при условии расходования денег через земско-городское объединение, распоряжением его председателя князя Львова. Врангель уведомил Миллера телеграммой о необходимости добиться отмены субсидирования армии через Львова, изыскать иные пути. Миллер доносит: деньги из Америки будут поступать в распоряжение дипломатических представителей России в Париже.

Генерал Вязьмитинов, завершивший переговоры после отъезда Шатилова, доносит: можно немедля отправлять в Болгарию тысячу человек на разные работы. По общему мнению миссия Шатилова на Балканы в скором времени будет иметь продолжение»

ИЗ ЦЕНТРА «0135»

«Дузик Владимир Иванович, русский, не женат. родился в Воронеже. Из мещан. Мать — Анна Ивановна. Отец — Иван Петрович, банковский чиновник. Окончил коммерческое училище, школу прапорщиков. В подпоручики произведен на турецком фронте.

Издетский Станислав Игнатьевич, русский польского происхождения, не женат, родился в Вильно. Отец — Игнат Сигизмундович — из разорившихся дворян, убит крестьянами в феврале, мать — Анастасия Михайловна — из дворян, и две сестры проживают в Пскове. Окончил кадетский корпус, юнкерское училище. Служил виленском отделении отдельного жандармского корпуса, деникинской контрразведке, кутеповской контрразведке. Жесток, циничен, корыстолюбив. Во время службы в Вильно замешан в шулерстве, предупрежден офицерским судом чести. В Крыму принимал участие расстрелах пленных. Исполнитель. Как оперативник, способный на самостоятельные действия, ценности не представляет. Опасен связями с контрразведчиками, крайним фанатизмом.

Центр».

Глава девятая «ГОЛОЕ ПОЛЕ». (Окончание)

1

Фон Перлоф ехал в Галлиполи с двойным заданием. Нужно было встретиться с Кутеловым и «прощупать» его, передав «секретные», а на деле ничего не значащие распоряжения главнокомандующего. После беседы с Кутеповым он собирался повидать своего агента при штабе корпуса, чтобы перепроверить сведения о Кутепове.

Было очень жаркое утро. Фон Перлоф плохо переносил турецкую влажную жару и, приближаясь к полуразрушенному городку, с тоской и раздражением думал о том, какие адовы муки ждут его в полдень: и физические и нравственные, когда зной станет невыносимым, ноги ватными, а тело покроется липким потом и он вынужден будет один за другим менять носовые платки. Перлоф был крайне брезглив: случалось, дважды в день менял белье, обтирался одеколоном или спиртом, при первой возможности мыл руки, хотя при выходе обязательно надевал перчатки тончайшей лайки.

Как только Перлоф сошел на пристань, плотная, густая духота охватила его. По выжженной солнцем, высвеченной и оттого казавшейся совершенно плоской и белой улице он двинулся к штабу армейского корпуса, высоко и осторожно поднимая ноги в щегольских сапогах и брезгливо опуская их в клубы легкой воздушной пыли, невесомыми облачками вздымающейся вокруг него. Белая пыль поднималась над Галлиполи к густо-синему бездонному небу. Вокруг города спокойно лежала сине-зеленая пустыня моря. Казалось, горячая, душная дрема погубила здесь все живое.

Навстречу, ритмично перебирая копытцами, двигались два библейских ослика. Между ними на жердях в гамаке лежал офицер, в беспамятстве. Вероятно, тифозный или малярийный. Пожилая сестра милосердия с исступленными глазами шла сзади.

Возле запыленного, забитого ящиками и жестянками сарая, на котором бессильно обвисал выгоревший звездный американский флаг, встретился ему огромный, костлявый, плечистый офицер. Заложив руки в карманы штанов цвета хаки и заметно приволакивая правую ногу, он двинулся навстречу генералу, ослепительно улыбаясь.