Крутой поворот (Повести, рассказ)

–  Табачок что надо. Настоящий «кепстен». Не хочешь ли трубку завести, шеф? Тебе пошла бы.

–  Ничего, и «Беломором» обойдусь, - смутился Хилков.

Когда ехали по Измайловскому проспекту, он спросил:

–  К самому вокзалу?

Тот, который был одет в шубу, ответил ворчливо:

–  К самому, к самому.

Вылезая из машины, он буркнул:

–  До встречи!

–  Звони, Василич!
– как-то игриво крикнул ему Федор Борисович. Тот только рукой махнул.

–  А теперь назад, на Пироговскую, - попросил пижонистый. И, засмеявшись, сказал: - Василич-то не в духе. Шибко не повезло ему сегодня…

Хилков заметил в зеркальце, что у говорившего очень красивое лицо и крошечные усики. «Какого черта поехал? Сидел бы себе в гостинице и не вылезал. Вези теперь его обратно!» - выругал он мысленно пижона.

–  Послушай, шеф, ты не знаешь, где машину достать?
– обратился он к Хилкову.
– «Волгу». Так, чтобы поновее? А?

–  Да нет… - протянул Хилков.
– У наших ребят если и есть у кого, то «Москвичишки» да «Запорожцы». Только у одного «Волга». Но он не продаст…

–  Старая нам не нужна, - сказал пижон.
– Нам поновее. За ценой бы не постояли…

–  Ну так где же я возьму «Волгу»-то? Разве что свою старушку вам предложить, - засмеялся Хилков.
– Так ведь вам с шашечками не нужна…

–  Эх, такой энергичный парень, а не знаешь, где машину достать, - с досадой сказал молодой.
– Весь город у тебя как на ладони, везде ездишь. Всех знаешь! Смекай да на ус наматывай!

Хилков только покрутил головой.

У гостиницы пассажиры вышли из машины, и бородач попросил Хилкова подождать. Они прошлись несколько раз перед входом, о чем-то оживленно беседуя, потом Федор Борисович попрощался с молодым и снова сел в машину. Вздохнул с облегчением.

–  Ну теперь давай на Ивановскую. Тебя как зовут-то, шеф?

–  Женя, - ответил Хилков.
– Евгений Степанович.

–  Давай, Евгений Степанович, гони на Ивановскую. Надо и нам с тобой отдохнуть.

Некоторое время он молчал, а потом вдруг спросил:

–  У тебя, Евгений Степанович, телефон дома есть?

–  Есть. А что?
– удивился Хилков.

–  Да если когда понадобишься. Ведь не откажешься?

–  Нет, почему же… Я всегда готов с серьезными людьми работать, - сказал Хилков.

–  А что насчет машины он трепался - ерунда все это, - сказал Федор Борисович.
– Подпил немного, кровь горячая. Но денежный парень. Ему все равно, чья машина, откуда… Ни паспорт не нужен, ни техталон… Платит шесть тысяч - и концы. Шесть тысяч… - мечтательно протянул Федор Борисович.
– Ну да ты о них не думай. Пустое это…

На Ивановской, у большого гастронома, бородач попросил остановиться, записал телефон Хилкова и, крепко тряхнув руку, распрощался. Разворачиваясь, Хилков увидел, как Федор Борисович свернул в проулок.

Позвонил он через неделю. Хилков собирался на работу. Его смена опять была с восьми вечера. Он сразу узнал жизнерадостный басок бородача:

–  Ты мне, шеф, завтра на весь день нужен. Сможешь?

Хилков подумал: «Договорюсь со сменщиком», - и ответил утвердительно. Они условились, что Хилков приедет к десяти на Ивановскую.

–  Постой у гастронома, - сказал Федор Борисович.

Полдня они колесили по городу. Начали с аэропорта. Встретили там одного из новогодних пассажиров, молодого с усиками, и отвезли в «Ленинград». Звали пассажира Георгием. На этот раз он не напоминал о машине. Был чем-то озабочен и все время вздыхал. Так вздыхал, что Федор Борисович наконец не выдержал и сказал с сердцем:

–  Да брось ты вздыхать, парень, еще смерть не пришла! Все образуется.

Георгий прилетел с двумя огромными чемоданами, и Хилков помог ему их занести в вестибюль гостиницы.

Потом целый час Хилков ждал Федора Борисовича у валютного магазина в порту. Он знал, что в этом магазине продают на боны Морфлота, и подумал: «Может, бородач торгаш? Из дальнего плавания вернулся, а теперь кутит? А что - похоже. Вон какой крепыш. И весельчак. Они, торгаши, все такие. Жизнь у них красивая. Только не староват ли для флота?»

Федор Борисович вернулся из магазина с большим пакетом.

–  Живем, шеф. Отоварился. И для души, и для желудка.
– Он уселся на заднее сиденье, бережно разложив свои покупки. И всю дорогу до Ивановской придерживал их рукой. Остановиться попросил опять у гастронома. Один пакет протянул Хилкову.

–  Это тебе, шеф, для первого знакомства. Нравишься ты мне, парень… Платочек жене подаришь.

Хилков взял пакетик. Он был тяжелый. Сказал:

–  Спасибо, Федор Борисович. Только я холостяк.

–  Ну тем более, девке подаришь, - словно обрадовался бородач.
– Это еще интереснее. Подожди меня, - бросил он, вылезая.
– Отнесу - обедать поедем…

Когда бородач ушел, Хилков развернул пакет. Там была большая прямоугольная бутылка с красивой наклейкой - бородатые воины в красных одеждах с алебардами, и маленькая, с простенькой желтой наклейкой. Хилкову уже попадались бутылки с воинами. Это был джин. А вот маленькую он держал в руках впервые. Кроме бутылок, был яркий платок в красивой обертке. «А это я Галке отвалю», - радостно подумал он. С Галкой Лавровой он познакомился недавно, но похоже было, что эта пышная блондиночка привязала его всерьез.

Обедали с бородачом на Московском вокзале, в шумном, чуть дымном, но с белоснежными скатертями ресторане. Федора Борисовича здесь знали. Молодой официант поклонился ему как старому знакомому и отвел за пустой столик в углу.

–  Пить я буду один, - предупредил бородач официанта, - у моего друга язва… Не смотрите, что молодой и краснощекий. Так ведь, шеф?
– спросил он у Хилкова.

Хилкову не понравился чересчур развязный тон бородача, но он смолчал.

А бородач диктовал официанту:

–  Водочки триста, две бутылки боржоми… - Здесь официант хотел что-то сказать, наверное, что боржоми нет, но Федор Борисович предупредил его, подняв руку: - Поищешь, поищешь… Икры черной… Севрюжку, огурчики-помидорчики. Миножек нет?

–  Найдем, - коротко ответил официант.

Бородач продолжал диктовать. Хилков вставил робко:

–  Да ведь мы вдвоем, Федор Борисович… Не съедим.

Тот только рукой махнул:

–  Э-э! Стоит начать. Как в брюхе ни тесно, а все найдется свободное место. Так ведь, шеф?