Крутой поворот (Повести, рассказ)

Валерий Фомич вдруг обернулся, словно почувствовал, что за ним наблюдают, и Власов увидел испуг на его лице. Константин Николаевич отвел глаза, ему совсем не хотелось ни здороваться, ни разговаривать с Валерием Фомичом. Администратор оборвал себя на полуслове и бросил трубку на рычажок.

«Только бы не подошел». Едва успел Константин Николаевич подумать это, как услышал шаги, и Валерий Фомич грузно опустился в кресло напротив Власова. Лицо у него было какое-то потерянное, жалкое, совсем не гармонирующее с его импозантной внешностью любимца судьбы. Он сидел молча, пристально и зверовато глядя на Власова, и Константину Николаевичу показалось, что администратор пьян. Молчание затягивалось. Власов сказал хмуро, раздражаясь оттого, что придется все-таки разговаривать с этим человеком:

–  Здравствуйте, Валерий Фомич!

–  Что вы все время ходите за мной?
– не ответив на приветствие, хрипло спросил Валерий Фомич.
– Решили сажать - сажайте! А то все следите и следите… Затравить хотите?!
– Последние слова он выкрикнул так громко, что сам испугался. Молодые американки с любопытством посмотрели в их сторону.

«Ну и ну, - подивился Власов, настораживаясь, - тут непростой какой-то узелок… Что он, меня за оперативного работника принимает? И Мила ведь сказала: «Сразу видно, что милиционер».
– Константин Николаевич растерялся и лихорадочно соображал, как же ему поступить. Сказать, что он не тот, за кого его принимают? Но ведь этот жох недаром психует! Видно, прилично нашкодил».

–  Даже не скрываете свою слежку, - уже потише, но таким же хриплым голосом продолжал Валерий Фомич.
– В открытую за мной ходите. И эта ревизия во дворце - ваших рук дело… Что же вы меня травите, что же травите?
– вдруг всхлипнул он.
– Брали бы сразу.

Власов наконец вспомнил, где он увидел администратора впервые. Ну конечно же, при выходе из управления, от Корнилова. Когда Власов подошел к дверям, часовой проверял документы у большого красивого мужчины. Такая приметная фигура - и как он сразу не вспомнил! Так, значит, им уже занимается милиция… «Ну что ж, - внутренне усмехнулся Константин Николаевич.
– Задал я вам, Валерий Фомич, задачку!»

–  Что же вы молчите?
– почти шепотом спросил администратор.
– Когда это все кончится? Я понял, что вы за меня взялись, еще у вашего Корнилова. И потом, когда вы шли за мной с Литейного…

–  Валерий Фомич, «ходить бывает склизко по камешкам иным…». Вы, наверное, знаете, что чистосердечное признание суд может посчитать смягчающим вину обстоятельством?
– спросил Власов.

Администратор как-то странно дернулся, словно его свело судорогой.

–  Завтра утром приходите в управление, на Литейный, четыре. В четыреста двенадцатую комнату. Пропуск вам будет заказан…

Валерий Фомич обреченно вздохнул, вынул из кармана белоснежный платок и медленно вытер им лоб. Лицо у него перекосило от страха. Он только прошептал:

–  Ну вот… - поднялся и пошел к выходу.

«Ну и дела!
– усмехнулся Константин Николаевич.
– Пуганая ворона и куста боится!» Он не стал звонить жене в Москву, а поднялся к себе в номер и позвонил Корнилову.

–  Валерий Фомич Морозов?
– переспросил тот, выслушав Власова.
– По нему давно тюрьма плачет. Хоть и проходит он у нас пострадавшим…

–  Пострадавшим?
– удивился Константин Николаевич.

–  Ну да! У него ведь тоже «Волгу» украли!

Власов засмеялся.

–  Бывают же совпадения! Решил, что я за ним слежу… А оказывается, мы с ним «коллеги»!

–  С вашим коллегой мы завтра разберемся, - мрачно сказал Корнилов.

– Сам не придет - попросим. Я почему на него внимание обратил - живет шикарно! Явно не по средствам. Между прочим, просил я и ребят из ОБХСС приглядеться к этому хлыщу…

Когда утром на следующий день Власов пришел в управление, около кабинета Корнилова уже расхаживал Валерий Фомич. Он подобострастно поклонился Власову, еле слышно прошептал: «Здравствуйте».

–  Ну так что, допекли бедного администратора?
– сказал, улыбаясь, Корнилов, когда Константин Николаевич вошел к нему в кабинет.
– Он к нам спозаранку прибежал… Правда, без чемоданчика.

–  Сам он себя допек… - ответил Власов.
– Ушлый дядечка. Умелец. Девицу хотел мне подсунуть. Подловить. Не умер бы он с досады, когда узнает, что я не тот, за кого меня принял…

–  Не умрет. Да мы ему пока и говорить не будем. Пусть себе думает что хочет. Ну что ж, побеседуем с Валерием Фомичом?
– Корнилов вызвал секретаршу.
– Пригласите гражданина Морозова.

Валерий Фомич вошел, щурясь от яркого солнечного света, и осторожно сел на предложенный Корниловым стул. С минуту все молчали, потом Валерий Фомич тихо спросил:

–  Товарищ Корнилов, я ведь сам пришел… С повинной, - сказал и оглянулся на Власова.

–  Ну что ж, гражданин Морозов, - ответил Игорь Васильевич и нажал клавиш магнитофона, - пришли, так рассказывайте. Лучше поздно, чем никогда…

–  Но вы расцениваете мой приход как явку с повинной?
– с надеждой спросил Морозов.

Власов понял: администратор очень боится, что ему скажут - какая же это явка с повинной, когда вас уже арестовать со дня на день собирались…

–  Расцениваем, расцениваем, - сказал Корнилов.
– Но учтите, многое зависит от того, насколько полно и чистосердечно вы расскажете о своем преступлении.

Валерий Фомич жалко улыбнулся:

–  Повинную голову и меч не сечет…

–  Вы что, торговаться к нам пришли?
– рассердился Игорь Васильевич.

–  Я, собственно, не знаю, с чего и начать… - тусклым голосом заговорил администратор.
– В позапрошлом году на стадионе проводилось эстрадное представление «Живые шахматы», - решившись наконец, тихо начал он.
– Меня попросили помочь… - Он поднял голову. Посмотрел на Корнилова.

–  Рассказывайте, рассказывайте, - ободрил его Игорь Васильевич.

–  Собственно, я взял очередной отпуск и оформился администратором на этом представлении. Его повторяли трижды. Времени на подготовку мало, театральные кассы отказались билеты распространять. Тогда я пригласил студентов. Из шахматной секции медицинского института. Сказал, что это дело важное. Пропаганда шахмат. И все пошло быстро…

–  На общественных началах студенты билетики распространяли?
– не то уточнил, не то спросил Корнилов.

Валерий Фомич потупился:

–  Да, на общественных началах. Я только в ресторан их сводил. Заплатил по счету двести тридцать рублей. Это можно проверить. Они подтвердят.
– Он вздохнул глубоко, словно перед прыжком в холодную воду.
– Им причиталась зарплата. Пять процентов от общей выручки… За три представления больше десяти тысяч. Десять тысяч девятьсот. Ведомости на каждого я не составлял. Отчитывался расписками. Будто бы от имени председателя шахматной секции…

–  Кому вы сдавали эти расписки?
– быстро спросил Корнилов.