Крутой сюжет 1994, № 02

Он взял документы на имя Ремо Кабелла и попросил только одно дополнение: деньги. Ему было выделено три тысячи долларов. Он попросил семь с половиной и получил их. Тысячу в мелких купюрах, а остальные в сотенных банкнотах. Это слишком много для задания, сказали ему. Это лишь привлечет к нему лишнее внимание. Но потом они поверили, что он проработает на «Кью» всю свою оставшуюся жизнь.

— Спрашивайте только то, что вам необходимо.

Если бы он захотел остаться незамеченным, он мог бы не обращаться к дежурной. Он мог пройти прямо в реанимационную с таким видом, будто был частью госпиталя. Это была еще одна вещь, которой его научили в Фолкрафте. Ремо улыбнулся, вспомнив курс, в котором его обучали этому: способу задавать вопросы, манерам, походке. Инструкторы говорили ему: «Научись этому, и можешь забыть все остальное, чему тебя учили».

Он действительно мог забыть большую часть того, чему его учили. Он не собирался больше попадать в камеру смертников за свою работу или ждать, как Мак Клири, когда один из его собственных коллег прикончит его. Ремо прошел через все это. Сам мир научил его убивать прежде, чем он узнал, что это такое.

Через пару дней он потребует еще наличных денег, сказав, что напал на след Максвелла, потом оставит записку, что не смог подойти к нему ближе, и затем до конца жизни последует последнему приказу организации: «Исчезни».

Но сначала Мак Клири. Если не будет Мак Клири, никто больше не сможет потревожить его снова. Двери лифта открылись медленно и почти бесшумно.

В тускло освещенном коридоре стояла тишина. Настольная лампа горела на пустом столе ночной сиделки. Ремо пошел по коридору. Мягкие подошвы его ботинок ступали бесшумно. 407, 409, 411… Охраны не было. Не замедляя шага, он вошел в палату. Ремо уже осмотрел коридор, но если кто-то затаился в тени, его быстрый маневр смутит их, и они не будут уверены, в какую палату он вошел.

Ремо осторожно прикрыл за собой дверь. Он решил, что Мак Клири переломал ребра при падении. Нужно было лишь вдавить одно из них в сердце, и никто не подумает об убийстве. В комнате было темно, только над головой Мак Клири горела ночная лампа. Свет отражался от металлического предмета, лежавшего на кровати. Это был крюк. В комнате пахло эфиром. Подойдя ближе, Ремо заметил несколько трубок, уходящих в темноту. Они были похожи на длинные спагетти.

Одна нога была подвешена. Ремо пошарил рукой по теплому влажному телу и почувствовал гипс вокруг грудной клетки. Он не хотел ломать его. Это оставит следы. Нужно чуть сместить его, осторожно, осторожно, обнажить грудную клетку и…

— Эй, приятель, — раздался слабый голос, это был голос Мак Клири. — Это не лучший способ устанавливать личность. Ты даже не посмотрел на лицо.

— Заткнись, — прошипел Ремо.

— У меня есть цепочка к Максвеллу.

— Да, конечно. Конечно, Одну минуту.

— О’кей. Ты хочешь прикончить меня, не спрашивая о Максвелле. Что ж, это твое дело. Но мне кажется, ты собираешься сломать гипс. Ненужный след.

Почему он не заткнулся? Почему он не заткнулся? Как убить его, если он говорит и знает, что происходит? Рука Ремо оставила гипс нетронутым.

— Подойди ко мне, — сказал Мак Клири.

Ремо взглянул на руку с крюком. Она была свободна. Другая рука находилась в гипсе. Значит, Мак Клири хотел ударить крюком сзади, когда Ремо нагнется к нему. Хорошо. Пусть. Тогда он ударит его в горло, вырвет трубки, и пошел он к дьяволу. Он будет свободен.

— О’кей, — сказал Ремо. Он нагнулся вперед, готовый отразить удар крюка локтем правой руки.

Лицо Мак Клири было полностью забинтовано. Шевелились только его губы.

— Я не смог проникнуть, — прошептал Мак Клири. — Но добрался до человека по имени Норман Фелтон. Он владеет тем домом, из которого меня выбросили вчера. Он человек Максвелла. Синдикат знает его, но многие из них считают ею обыкновенным ликвидатором. Только по-настоящему высокопоставленные ребята знают о Максвелле. Неудивительно, что мы не могли выйти на него раньше.

Крюк продолжал лежать неподвижно. Ремо сконцентрировался на нем уголком глаза.

— Я видел Фелтона всего минуту. Я был выброшен из его апартаментов. Этот проклятый крюк зацепился за кушетку, и он с двумя верзилами оказался на мне раньше, чем я успел сообразить, что к чему. Одного из них я, кажется, прикончил.

Ремо увидел, как крюк поднялся. Он был готов к этому, но крюк снова опустился на кровать.

— Эти верзилы вышли из стен. Присматривай за стенами, они, оказывается, обитаемы. Они расползаются в разные стороны. Прежде, чем верзилы появились, я прижал Фелтона к окну, выходящему на террасу. Он был напуган, но недостаточно, чтобы заговорить. Прибегни к наркотикам, я не думаю, что он расколется от боли. Фелтон профессионал. Он миллионер сейчас и использует это, как прикрытие. У него одно-единственное увлечение. Это его дочь Синти. Она учится в Бриарклиффе, в отличном колледже в Пенсильвании. Сомневаюсь, что она что-то знает о делишках своего отца. Я не знаю, как ты можешь использовать ее, но это его слабое место. Может быть тебе удастся расколоть его с ее помощью.

Крюк чуть шевельнулся, но слабо. Потом снова замер.

— Кажется, я не очень хорошо поработал. Я знал, что нам никогда не добраться до Максвелла. Недостаточно фактов. Это брешь в нашем деле. Может быть, тебе удастся. Я не знаю, как, но попробуй то, чего не сделал я. Я пытался подобраться к нему напрямую и стал всего лишь очередной жертвой. Удачи тебе, Ремо.

Ремо повернулся и пошел прочь.

— Куда ты идешь? — прошипел Мак Клири. — Ты должен кое-что закончить.

— Нет, — ответил Ремо.

— Бога ради, Ремо, ты должен. Я не могу двигаться, я напичкан наркотиками. Мне их дают постоянно. Я не могу сам, Ремо! У тебя хорошая идея. Стоит лишь нажать на ребро… Ремо!

Но дверь в 411-ю палату госпиталя Восточною Гудзона закрылась, оставив за собой лишь слабые звуки крюка, царапающего по гипсу.

Глава 14

Ремо сидел в баре уже второй час. Дежурная из регистратуры пробормотала что-то о муже, допила свой виски и ушла. Он был единственным пьющим. Бармен доливал его стакан каждый раз, когда Ремо кивал головой. Он потратил на выпивку уже достаточно денег. В баре было темно и душно.

Госпиталь находился в десяти кварталах отсюда. Это было неподходящее место для остановки, как его учили, и это было неподходящее занятие. Но он был здесь и пил, и будет пить, пока не купит бутылку и не принесет ее в отель, где продолжит пить.

Ремо кивнул, и стакан наполнился двойной порцией канадского виски. Он даже не зарегистрировался в отеле. Он будет пить, пока не сможет ни о чем думать и потом несомненно угодит за решетку, где «Кью» найдет его и прикончит.

Они умеют делать это быстро, так же быстро, как электрический стул, может быть, даже быстрее. Потом он предстанет перед высшим судом, и, может быть, Бог простит его душу. Ремо кивнул, и стакан наполнился снова. Светящийся циферблат настенных часов показал час дня, а может быть, это был час ночи? На улице светило солнце, слишком яркое солнце. Люди веселились. Это были живые люди. А виски был хорошим. Он делал свое дело.

— Виски, — пробормотал Ремо, — может содержать без привкуса небольшое количество цианистого калия, любое количество мышьяка и других ядов.

— Что, сэр? — спросил бармен.

— Химические яды, — сказал Ремо.

Бармен, чьи жирные седеющие волосы выдавали примесь итальянской крови, сказал:

— Нет, это хорошая марка. Мы не разбавляем ее. Вы пьете лучший виски.

Ремо поднял стакан.

— За все самое лучшее. За Чжиуна.

— За что, сэр?

— Возьми деньги, — Ремо махнул в сторону пачки банкнот, лежавшей рядом с ним на стойке.