Крутые берега

Молчание явно затягивалось.

Она ждала, что Лайм поинтересуется, долго ли ему еще торчать в дверях, однако он задал другой вопрос:

— Ты всегда выходишь открывать дверь в таком виде? — ухмыльнулся он.

Флора недоуменно нахмурилась, но через секунду поняла, что он имеет в виду. В этой квартире было так холодно, что она стала замерзать по ночам, и на следующий день после переезда купила себе теплую байковую пижаму. Сейчас она стояла перед ним в одном лишь длинном коричневом свитере поверх этого нелепого наряда, да еще в неуклюжих, но теплых тапочках.

— Надеюсь, на твоей двери есть цепочка? — вдруг спросил Лайм.

— Да, а что?

— Тогда почему ты ею не пользуешься? — В его голосе прозвучало явное раздражение.

— А тебе-то какое дело? — разозлилась Флора. Она увидела, как он крепко стиснул зубы, но не испугалась. Теперь ей уже нечего бояться. — Тебя не должно волновать, что и как я делаю, не правда ли?

Лайм пристально взглянул на нее.

— Еще не знаю, — медленно произнес он. — Это надо выяснить.

Ее глупое сердечко подпрыгнуло в безумной надежде. Неужели он хочет помириться? Но тогда Лайм должен попросить прощения, а по его виду не скажешь, что он чувствует за собой какую-то вину.

Муж, не дожидаясь приглашения, прошел в комнату.

— Может быть, ты все-таки скажешь, чем вызван твой визит? — как можно спокойнее спросила она.

Лайм повернулся к ней.

— Я хочу знать, беременна ты или нет.

На мгновение Флора потеряла дар речи, всецело поглощенная тем, чтобы не выдать своих истинных чувств.

— Это все, что тебя волнует?

Лайм снял куртку и бросил ее на стул.

— Я несу ответственность за тебя, — сухо сказал он, и его глаза недобро сузились. — Если ты, конечно, носишь моего ребенка.

— Что ж, тебе потребовалось немало времени, чтобы решить, стоит ли беспокоиться, правда? — Эти слова сорвались у Флоры с языка, прежде чем она успела их обдумать. Черт, что же с ней творится? — Я живу здесь уже несколько недель, но до сих пор тебя не интересовали мои дела.

— Все это время я был в Штатах.

— Надо же, а я и не знала, что там не умеют пользоваться телефонами!

Лайм сел в кресло и вытянул ноги. Флора же продолжала стоять перед ним, как провинившаяся школьница.

— Я не звонил тебе, потому что разозлился. Еще никогда в жизни я не испытывал такого гнева! Мне нужно было остыть и успокоиться, и я не хотел разговаривать с тобой по телефону, считая, что такие вещи лучше обсудить при личной встрече. Когда…

Но Флора его уже не слушала.

— А как ты попал в Штаты? — выкрикнула она, ослепленная внезапной вспышкой ревности. Ей представился Лайм вдвоем с Миррой в самолете. — Ты летал туда с этой блондинкой? Можно себе представить, как ее обрадовало известие о нашем разрыве!

— Вообще-то она ничего не знает, — подчеркнуто спокойно возразил Лайм. — Я ей не докладывал.

— Ну, так скоро узнает!

— Прекрати, Флора, сядь. Давай поговорим, — мягко предложил он.

Ей действительно пришлось сесть, потому что колени предательски задрожали. Она опустилась на единственную кушетку и уставилась прямо в его недобрые глаза.

— Ты хоть знаешь, что у нее крашеные волосы? — усмехнулась Флора.

— Это вряд ли имеет какое-то значение, — наконец улыбнулся Лайм и тут же вновь посерьезнел. — Знаешь, Мирра больше у меня не работает.

— Что случилось? — с показным равнодушием поинтересовалась Флора, хотя сгорала от любопытства.

— Она осталась в Америке со своим женихом. Похоже, эта девица специально искала работу в Англии, чтобы заставить его ревновать. Что ж, это ей удалось. Их свадьба состоится через месяц. Ловка, ничего не скажешь.

— Как же ты это пережил, бедняга? Надо полагать, теперь у тебя разбито сердце? — ядовито осведомилась Флора.

— Перестань, — повторил Лайм, на этот раз с явным раздражением. — Я здесь вовсе не для того, чтобы обсуждать Мирру.

Она усмехнулась и, подхватив волосы, попыталась закрутить их в пучок.

— Что же привело тебя сюда?

— Я уже сказал: мне необходимо знать, беременна ты или нет? — отбросив приличия, грубовато спросил он.

Не зная, что ответить, Флора просто молчала.

— У тебя были месячные?

— Нет.

Лайм вздохнул и вытащил портсигар, но, бросив взгляд на жену, убрал его обратно в карман.

— Извини, — неожиданно сказал он, подняв на нее глаза.

Флора много раз проигрывала в воображении подобный разговор, представляя возможную реакцию мужа на это сообщение. Однако Лайм вел себя совсем не так, как она ожидала, — с мрачным, безрадостным выражением лица он выслушал известие о том, что скоро станет отцом.

И вдруг весь страх и ужас, мучившие Флору с того самого момента, как она убедилась в своей беременности, куда-то пропали. Она даже обрадовалась. Это их дитя, с нежностью подумала она, оберегающим жестом кладя руки на живот, ее и его. Теперь Лайм может убраться из ее жизни, но ему никогда не отнять у нее ребенка!

— Ах, теперь ты извиняешься? — вдруг разозлилась она. — Черт побери, тебе есть за что просить прощения! Ты был инициатором нашей ссоры. Если бы я не услышала…

— Да, — перебил Лайм, — ты слышала мои слова о грядущих переменах в нашей жизни и предположение Руфуса о том, что мы собираемся завести ребенка…

— Оно сбылось, не так ли?

— …но, не дослушав, в слезах убежала прочь…

— Я не плакала! — сердито возразила Флора.

— А если бы ты дождалась продолжения нашего разговора, — невозмутимо пояснил Лайм, — то узнала бы, что я возразил Руфусу и дал понять, какие перемены имел в виду. Я собирался продать свою недвижимость в Нью-Йорке.

Глаза Флоры широко раскрылись от изумления, и на мгновение ее деловая натура взяла верх над эмоциями.

— И с этой целью ты ездил в Штаты? — спросила она.

— Именно.

— Но ведь сейчас цены упали…

— Особенно низко, — закончил он за нее. — Ну и что? В молодости мне нравилось ездить по свету, но теперь я потерял к этому занятию интерес и воспринимаю его скорее как обременительную обязанность. Пришло время от нее избавиться.

— Понятно, — вздохнула Флора, пытаясь осмыслить новую информацию. Так, значит, муж не обсуждал с приятелем ее возможную беременность.

— В любом случае, — прервал ее размышления Лайм, — то, что я сообщил Руфусу Мертону, теперь уже не имеет значения. Важно только то, что наша ночь… ночь страсти, — эти слова он произнес без всякого выражения, — привела к нежелательным для тебя последствиям.