Кружево-2

– Я ждал тебя годы, и я не позволю, чтобы какая-то ирландская бомба нам помешала.

– Абди, не дури. Нам некуда идти. Вся эта история продлится долго, несколько часов.

Он еще крепче прижал ее руку к губам.

– Поднимайся по женской лестнице, – произнес он. – Я буду ждать тебя наверху, в бильярдной.

В бильярдной, на самом верхнем этаже клуба, было тихо, как в соборе. На зеленом покрытии стояли столы, а на окнах висели плотные зеленые занавески, изолирующие бильярдную от остального мира. Пэйган обвела взглядом блестящие доски паркета, узкую кожаную скамью, загибающуюся по периметру комнаты, бильярдные столы, чуть большие по размерам, чем столы для пула, – гладкие, из тяжелой стали с зеленым же покрытием.

– Абди, – прошептала она, – мы не можем! Не на столе же!

– Нет, можем. – Он закрыл дверь и, притянув Пэйган к себе, поцеловал. Он целовал ее медленно и нежно, осторожно подвигая в сторону столов. И вдруг Пэйган ощутила, как в ее бедра врезается холодный стальной выступ.

Постепенно Абдулла снял с нее платье, нежно целуя каждый участок освободившейся плоти, пока Пэйган не осталась в простой атласной комбинации. Тогда он поднял ее на руки и осторожно уложил на стол. Она почувствовала одновременно жар и холод. Нежные, неспешные поцелуи ощущались ею сначала на ключице, потом на нежной коже предплечья. Когда его губы касались ее кожи, она думала: «Я вся свечусь, как солнце, восходящее над Альпами, когда на верхушки гор вдруг проливается нежный розовый свет, а потом медленно спускается к долинам». Неожиданно она поняла, что прошли годы с тех пор, как она ощущала свое тело таким живым.

Рубашка Пэйган соскользнула вниз, а Абдулла уже целовал ее грудь, потом спустился ниже, к ребрам, потом его теплое дыхание обдало низ ее живота. Пэйган неожиданно вспомнила темный бархат лошадиного носа и ту стихию опасности и разрушения, которая таилась в животном. Кончик языка Абдуллы меж тем уже коснулся ее пупка, и Пэйган почувствовала его горячее дыхание внизу живота. Потом он, вновь потянувшись вверх, поцеловал ее в рот, и холодные пуговицы его френча отпечатались на ее обнаженном теле.

– А вдруг мы испортим стол?

– Значит, стол будет испорчен. – Он начал расстегивать ремень.

– Абди, умоляю тебя, вдруг кто-нибудь войдет?

– Не войдет, ведь дверь заперта.

Он медленно разделся, и Пэйган подумала, что он относится к ней точно так же, как к молодой лошади. Главное, вести себя уверенно, не делать резких движений и не показать, что напугана. Освободившись от одежды, Абдулла вновь склонился над столом и начал покрывать поцелуями ее всю, пока Пэйган не застонала от наслаждения. Она уже забыла и о своей наготе, и о холодной стали стола и лишь прислушивалась к тому, как поднимается из самой глубины естества теплая волна. Темные глубокие глаза Абдуллы заглянули в светлые глаза Пэйган, а пухлые губы в который уже раз потянулись к ее телу. Потом он выпрямился, губы его улыбались, в глазах плясали огоньки. Пэйган попыталась поцеловать его, но он отклонил назад голову. Засмеявшись, они обвились вокруг друг друга, как змеи, и слились в любовном объятии.

Всем нутром ощущая желание и нежность, исходящие от тела партнера, Пэйган вдруг почувствовала себя совершенно уверенно. Их уютная дружба, связывающая их еще с тех пор, как оба были подростками, переросла теперь в настоящую близость. Пальцы Абдуллы так же нежно скользили по ее телу, как за мгновение до этого его губы. И вот уже он целовал арки ее каштановых бровей, изящный изгиб носа, длинную линию ее скул. И вновь грудь, смакуя каждый сосок. «Да ему понадобится целый день, чтобы узнать мое тело», – думала Пэйган, вибрируя от наслаждения.

Когда он опустил руку под ее белые хлопковые трусики, она от всей души пожалела, что это не роскошное в кружевах белье от Кетьюрн Браун. И опять она ощутила себя ранимой и беззащитной, и вновь волна поцелуев покрыла все ее тело. Потом она уже не чувствовала ничего, кроме безграничного наслаждения, и его губ, прильнувших к ее плоти так, будто бы он пил из нее.

Абдулла опять привел Пэйган на грань оргазма и впился губами в ее губы. Потом, взобравшись на нее, стал проникать миллиметр за миллиметром в ее вибрирующую плоть. Эта намеренная, обстоятельная медлительность будто перенесла Пэйган в чудесный сон. Когда они впервые встретились, Пэйган пыталась себе представить, что это такое – заниматься любовью с Абдуллой. После того решительного отказа, когда она была еще девочкой, Пэйган никогда не позволяла себе сожалеть об утраченном и даже не допускала мысли, что есть о чем сожалеть. Но она никогда не могла себе представить ничего подобного.

– Открой глаза, Пэйган, – выдохнул он. Она взглянула на него, ощутила, что он весь уже пропитан ее запахом, в этот момент он сделал решительное движение, и она буквально взлетела вверх на огромной морской волне. Она тихо вскрикнула. Это был пик наслаждения. Абдулла еще крепче прижал ее к себе.

Она уже не вскрикивала, а спокойно лежала у него на руках, безмолвно подставляя поцелуям свои тонкие губы. Абдулла подумал, что мог бы еще раз вызвать у нее оргазм, но потом решил подождать, пока лучше узнает это изящное длинное тело. Покрывая ее лицо нежными поцелуями, он отдался собственному наслаждению. Он прекрасно понимал, что с легкостью мог бы закрепить свою сексуальную власть над робкой Пэйган, но он хотел, чтобы она полюбила его и шла к нему с доверием. Позже он покажет ей, как надо его ласкать, обучив Пэйган, как когда-то учили его, искусству любви.

Позже они лежали в зеленом безмолвии бильярдной – два тела рядом, ее светлое и его смуглое. Снизу из бара чуть слышно доносились взрывы смеха – там епископ со своими друзьями распивали шампанское из серебряных кубков.

Зарывшись лицом в ее каштановые волосы, разметавшиеся по зеленому сукну, Абдулла прошептал:

– Когда мы впервые встретились, я все время пытался вообразить тебя обнаженной и не мог. И наверное, как только я это понял, то понял также и то, что ты отличаешься от других женщин. Ведь я же не имел над тобой той власти, что над ними. Я даже не мог раздеть тебя в своем воображении.

Пэйган притянула его к себе и почувствовала, как комната и вообще все вокруг плывет куда-то вместе с ее робостью, страхом, неуверенностью в собственных силах.

Потом взорвалась бомба.

Взрыв сотряс все здание и тот стол, на котором они лежали, тоже.

Затем была минута полнейшей тишины, и казалось, что она продолжается вечно. Потом, подобно струям водопада, из окон стали сыпаться стекла.

Абдулла схватил Пэйган и вместе с ней соскользнул под стол.

– Пожалуй, нам лучше одеться, – спокойно заметил он: по коридору приближались голоса.

Позвонивший в «Дейли мейл» неизвестный заявил, что в «Черный клуб» подложена бомба и что, как они надеются, министр обороны ужинает в последний раз.

Когда спецотряд, выехавший на место происшествия, обнаружил короля Абдуллу, играющего в бильярд с леди Свонн, стало ясно, что дело гораздо серьезнее. Правда, на этот раз, к счастью, обошлось без жертв, только швейцара ранило осколком в ключицу. И пока его везли в госпиталь, он все сокрушался о том, во что превратился мир, если в Лондоне ирландцы убивают женщин и детей, в Иране экстремисты держат американских заложников в американском же посольстве, сирийцы угоняют самолеты, а в Нигерии похищают собственных дипломатов и превращают их в предмет экспорта. Уж лучше опять оказаться в окопах: там ты хотя бы знаешь, кто твой враг.

Абдулла обернулся к Пэйган, забившейся в угол «роллс-ройса».

– В следующий раз найдем местечко потише, – улыбнулся он.

– Абди, тише, шофер услышит.

– Нет, не услышит. Нас разделяет глухое, пуленепробиваемое стекло. – Он весь внутренне просиял при мысли о том, что она вновь, как в юности, зовет его Абди.

– Ты согласишься провести со мной уик-энд? Мы можем поехать куда-нибудь, где тебя никто не знает. – Рука спокойно и уверенно опустилась ей на бедро.

Пэйган вздохнула: