Кружок любителей чтения

«Донна — мочалка, смешные туфли. Эд — слащавый, новомодного типа, симпатичный. Кейт — всегда молчит, на вид — копия нашей Хитер. Зоуи — блондиночка, тощая как спичка, всегда опаздывает. Гидеон (если придет) — неряха, зазнайка-всезнайка. Бронуин — такой грудью можно таранить стены».

Кристин сопоставила всех с описаниями и заучила имена, потом взглянула на часы. Скоро пора будет подавать закуски. Должно быть, она слишком много всего приготовила, особенно если учесть, что Зоуи не пришла. Она опять взглянула на часы. Надо же, как долго они могут говорить об одной-единственной книжке. Хотя говорит-то только этот малый по имени Гидеон. Он сидел на стуле спиной к ней. У него разные носки, заметила она, и дырка на джемпере, а у нее как раз есть пряжа точно такого цвета.

— …и моя хозяюшка сейчас принесет нам что-нибудь подкрепиться, — внезапно донеслись до Кристин слова Боба, и она вскочила, отбросив в сторону вязанье.

Если бы не колено Кейт, периодически касавшееся моей ноги, я бы встал и задушил Гидеона его же потрепанным шарфом в клеточку.

— Ирония, таким образом, вездесуща, — заявил он перед самым перерывом, складывая руки на груди и самодовольно улыбаясь.

— А в чем разница, — спросила Донна, наклоняясь вперед и покусывая ручку, — между словом «вездесущий» и… погодите-ка, — она перевернула несколько страниц в своем блокноте, — и «все-ве-дущий»?

Гидеон оглядел группу:

— Возможно, кто-нибудь еще сможет просветить Диану?

— Я Донна.

— Да, разумеется. Может, вы, Билл?

— Боб! — рявкнули мы хором.

— Боб, правильно.

Некоторое время взгляд Боба панически метался по комнате, но потом Боб взглянул на часы, сказал: «Ага!» — и объявил, что пора подкрепиться. Кристин выпрыгнула из своего кресла в углу, умчалась на кухню, погромыхала там немного и вернулась, запыхавшись, с тележкой, на которой стояли миниатюрные бутерброды и бисквитный пирог на специальной стеклянной подставке.

— Держите, Эд, — сказала она, вручая мне тарелку и узорчатую салфетку. — Пожалуйста, Кейт, угощайтесь. На нижней полке — горячие булочки с сосисками, Гидеон. Донна, они еще горячие, будьте внимательны. Налить вам еще, Бронуин?

— Как вкусно, — прошептала Кейт, отойдя к электрокамину. Она положила в рот маленький бутерброд, и я сделал то же самое. — Как ты думаешь, Боб не будет против, если мы будем собираться здесь каждую неделю?

— Не знаю. Думаю, у Кристин случится нервный срыв. С таким-то количеством еды. И ты когда-нибудь видела, чтобы в доме было так чисто и аккуратно?

— Не думаю. — Кейт оглядела полированное дерево и сияющие сувениры. — Ого. Похоже, я нашла мусор.

Она нагнулась и подняла какую-то бумажку, потом стала рассматривать ее, и я не мог не заметить, как она изменилась в лице.

— Что это?

Она сложила листок пополам, сказала: «Ничего», засунула его под фигурку пастушки на каминной полке и отравилась обратно к тележке с едой.

Разумеется, я должен был посмотреть. Я вытащил листок, сунул его в карман брюк и спросил у Боба, где находится туалет.

«Слащавый, новомодного типа, симпатичный» — ха!

Это верно, что Кейт почти ничего не говорила, но кто сможет хоть слово вымолвить в присутствии такого зазнайки-всезнайки, как Гидеон. Подозрение в составлении списка падало на Боба, поскольку в списке не было только его. Или Кристин? Нет, это не Кристин, решил я, справляя малую нужду. Женщина, украсившая сливной бачок кружевной салфеткой, не может быть столь неуважительна к людям. Я засунул листок под флакон одеколона и вернулся в гостиную, весьма довольный тем, что не мою грудь сравнили со стенобитным орудием.

— Итак, — говорила Кейт. Да замолчит ли она когда-нибудь? — И Джейн Остин, и Джордж Элиот часто описывали светское общество, но у последней эти описания представляют собой часть куда более широкого полотна и демонстрируют куда более глубокое знание свободного светского диалога.

На самом деле мне это начинало нравиться — поскольку Гидеону это очевидно не нравилось.

— Знаете ли вы, — продолжила Кейт как раз в тот момент, когда бедный Гидеон набрал воздуху в рот, чтобы что-то сказать, — что в романах Джейн Остин вы не найдете ни одного диалога, в котором участвовали бы двое мужчин? Мужские персонажи Элиот, напротив, часто обсуждают политику, медицину, проблемы железной дороги, фермерства…

Дверной звонок сыграл мелодию «Братец Жак».

— Господи, кто бы это мог быть? — воскликнула Кристин и во второй раз поднялась из своего кресла.

Это была Зоуи:

— Привет, привет. Извините. Я не собиралась приходить, но очень быстро доехала из аэропорта и подумала, что смогу подвезти Гидеона домой. Я много пропустила?

— Много, — сказал я, — Кейт рассказывала интереснейшие вещи про «Мидлмарч».

Бронуин вставила: «И Гидеон тоже», на что Гидеон самодовольно поклонился всей группе.

Я повернулся к Кейт и прошептал:

— Откуда ты все это знаешь?

— В старших классах писала сочинение на эту тему.

— Так нечестно!

Когда мы собирались уходить, я был почти уверен, что Кристин начнет раздавать всем подарки, как на детском празднике: цветные карандаши, воздушные шарики, куски бисквитного пирога, завернутые в пленку. Но вместо этого она раздала нам нашу верхнюю одежду — оказывается, она запомнила, кто в чем пришел.

Тем временем Боб собирал грязные тарелки и стаканы. Я подошел к нему.

— Как насчет парочки кружек в соседнем пабе, а, дружище? — спросил я, стараясь говорить басом. — Или тебе придется помогать боссу с уборкой? — Я ткнул его локтем в бок и засмеялся так запанибратски, как только мог. — Ну так как?

— Может, в другой раз, — ответил озадаченный Боб.

Слава богу.

Подошла Донна, чтобы попрощаться с Бобом и поблагодарить его за сандвичи и все остальное.

— А это ваши детки? — спросила она, указывая на композицию из семейных фотографий.

— Да, — ответил Боб, явно обрадованный ее интересом. — Это наши внуки, Натан и Кимберли. Это наш сын Кит. А это, — он взял в руки золоченую рамку с фотографией круглолицей женщины с густыми бровями, лошадиными зубами, четырьмя подбородками и кривой улыбкой, — это наша Хитер.

Ну, конечно, я засмеялся. Что, вероятно, выглядело не очень вежливо, но я смог убедить Боба, что как раз вспомнил одну шутку.

— Слишком неприличную, чтобы рассказывать при девочках, — сказал я и еще раз дружески ткнул его в бок.