Крылатое племя

пары фашистов обрушились на него. Лиховиду удалось длинной очередью зажечь один из четырех, но

остальные успели выпустить по Вишневецкому несколько очередей. Один из снарядов разрывается над

кабиной. Самолет командира бросает в сторону, и он начинает падать.

Как потом рассказывал Костя, он вдруг увидел, что земля темной, изрытой воронками громадой стала

надвигаться на него. Хотел взять ручку управления на себя, но правая рука не слушается, острая боль

пронизывает тело. Все же левой рукой удалось вывести самолет из пикирования.

Впереди Костя видит самолет Лиховида. «Надо следовать за ним, он доведет до аэродрома», —

мелькнула мысль. Зажав ручку управления коленями, левой [80] рукой он разрывает носовой платок и

перетягивает правую руку.

Самолет рыскает. Но Лиховид уже переходит на планирование. Впереди аэродром. Костя левой рукой

сбавляет газ. Как в тумане, мелькает земля. Посадка тянется бесконечно долго.

К приземлившемуся самолету подбежали однополчане и увидели безжизненное тело летчика. Его

доставили в санитарную часть. Но сознание не возвращалось.

Вскоре стало известно, что требуется сделать переливание крови. И тогда все летчики, техники и

младшие специалисты, находившиеся на аэродроме, бегом устремились к санчасти.

Увидев десятки людей с засученными рукавами, врач улыбнулся:

— Столько крови, сколько вы хотите дать, не потребуется...

Но и после переливания крови сознание к Вишневецкому еще долго не возвращалось. Ранение было

серьезным, летчика отправили сначала во фронтовой госпиталь, а затем в Москву.

Со временем ожоги лица и раны на голове зарубцевались. Но три операции так и не смогли восстановить

работоспособность правой руки.

Косте предложили работу на земле, хотели направить на учебу. Но он отверг все это и попросился в

родной полк, горячо веря, что будет летать, управляя самолетом одной рукой.

Тепло встретили друзья-однополчане теперь уже гвардии майора Вишневецкого. Но никто из них всерьез

не принимал горячие заявления его, что он будет летать. А Костя был упорен. Ему так хотелось

осуществить свое желание, что он не уставал тренироваться и достиг превосходных результатов в

управлении учебными самолетами. Инструкторы даже удивлялись. И все же командир полка не решился

выпускать Вишневецкого в самостоятельный полег на боевом самолете.

Как раз тогда в полк прибыл командир дивизии дважды Герой Советского Союза гвардии полковник

Покрышкин. Приказав подготовить спарку, он сказал Вишневецкому: [81]

— Давай, дружище, слетаем. Покажи, на что ты способен с одной рукой.

Когда все было готово, Покрышкин сел в заднюю кабину:

— Полет по кругу, Константин Григорьевич. Самолет, сделав круг над аэродромом, приземлился строго у

посадочного знака.

— Еще раз.

И второй полет выполнен великолепно.

— Хорошо, дружище, хорошо. Теперь полет в зону, два виража, четыре переворота, левый и правый

боевой разворот, петля, спираль, расчет с прямой, посадка.

Задание выполнено. Легко выпрыгнул из задней кабины Покрышкин.

— Ну как? — спросил у него командир полка.

— Летает хорошо. Но в бой пускать нельзя — убьют. — Обратись затем к Косте, командир дивизии

сказал:

— Пойдем пройдемся, поговорим.

Два друга медленно пошли в поле. О чем они говорили, осталось тайной, но, возвратись, Покрышкин

заявил:

— Гвардии майора Вишневецкого откомандировать в управление дивизии. Приказ будет завтра.

На следующий день мы узнали, что Вишневецкий назначен начальником воздушно-стрелковой службы

дивизии.

Часто потом летчики слышали с командного пункта дивизии знакомый голос:

— Будьте внимательны! В районе появились фашистские истребители! [82]

А. Полянцева. На истребителях — девушки

Боевая деятельность женского истребительного авиаполка началась осенью 1942 года, когда фашистские

орды рвались к Волге. С аэродрома, расположенного недалеко от Саратова, девушки летали прикрывать

город, железнодорожный мост через Волгу и железнодорожные пути. Приходилось также бороться с

разведчиками противника или сопровождать наши самолеты...

В ту памятную звездную ночь город был разбужен воем сирен, подававших сигналы воздушной тревоги.

Дежурные истребители поднялись в воздух.

Грохотали зенитки, по небу метались лучи прожекторов. Но вот в скрещенных лучах появился силуэт

«юнкерса». И сразу же светлая полоса трассирующей очереди прочертила небосвод.

Для Леры Хомяковой это был первый воздушный бой. Экзамен на боевую зрелость она выдержала

блестяще, победив в единоборстве немецкого воздушного аса, на груди которого было несколько

железных крестов.

Лера стала первой летчицей, сбившей самолет противника в ночном воздушном бою.

Вскоре нашу женскую эскадрилью перевели на Сталинградский фронт. Возглавляла подразделение Рая

Беляева, бывшая работница одной из фабрик Ленинграда. Она пришла в полк из Осоавиахима. Научилась

летать в аэроклубе, а потом неоднократно участвовала в авиационных парадах.

Перед вылетом, у самолетов, провели партийно-комсомольское собрание. В этот день вооруженец Соня

Тишурова получила письмо, в котором сообщалось о гибели ее родителей, зверски замученных

фашистами. [83]

Когда узнали об этом, девушки поклялись беспощадно мстить гитлеровцам за кровь советских людей.

На новом месте работали с полевых аэродромов, лежавших в заволжской степи.

На западе все время стояло черное зловещее облако, иногда ветер доносил оттуда тучи пепла. Горел

Сталинград. Фашисты с тупой методичностью почти непрерывно бомбили город. В воздухе то и дело