Крылатым не входить!

Разные проходимцы меня мало интересовали, я вычленила из его слов лишь основную мысль, и она не могла не радовать. Вот только было одно «но».

— Если они – совсем как люди, то почему ребенка вижу только я? И как он со своей удачей на помойке оказался?

Все сказанное никак не хотело укладываться у меня в голове… Может быть, правда, малыша кто-то украл, и теперь родная мать его ищет?

— Да кто же его знает, — пожал плечами Александр. — Месмеры полукровками не бывают. Второй родитель может быть кем угодно. Может быть, его родила обычная человеческая женщина, например. Забеременела от случайной связи, пыталась избавиться от ребенка. Но тому повезло, и он все-таки родился, хоть и ненужный. А потом ему повезло еще раз – его нашла ты.

На мгновение вновь ощутила все те эмоции, что испытала, когда только нашла малыша. Горечь, обиду, возмущение, жалость. И бесконечное сострадание к оставшемуся одному без мамы младенцу.

Солнце нещадно припекало, отчего крыша сильно нагревалась, а я ощущала себя мухой на сковородке. Расстегнула верхнюю пуговицу, обмахнувшись рукой, стерла выступивший на лбу пот.

Гарпий же стоял во всем черном, в наглухо застёгнутой рубашке, и даже в таких условиях выглядел как актер из какого-нибудь голливудского фантастического фильма. Прическа волосок к волоску – даже не растрепалась во время полета, ворот не смялся, несмотря на то, что еще пару минут назад я отчаянно цеплялась ему за шею. Вот уж точно – магия и волшебство.

— А может, его мать – месмер, — продолжил, тем временем, гарпий. — Привыкла жить в свое удовольствие не думать о последствиях. Ребенок – это же ответственность, вот она и решила спихнуть ее на кого-нибудь еще. А что до того, что невидимый – так малыш испугался же. Думаю, это он инстинктивно закрылся, спрятался так, чтобы никто ему вреда не причинил. Шутка ли, одному остаться. Все-таки их способности очень мало изучены. Думаю, он оттает, последствия стресса уйдут постепенно, и он снова станет видимым для всех.

— Ко мне приходил какой-то человек часа два назад, — призналась я, понимая, что сознаться все же придется. — Он сказал, что знает, где мать малыша, и что та ищет его. Что его на самом деле просто украли.

От этих слов стало зябко, я поежилась, обхватив себя за плечи. Еще минуту назад солнце вовсю припекало, а сейчас вдруг подул пронизывающий ветер, и холод пробрался буквально до самых костей.

— Быть такого не может, — нахмурился Александр, подходя ко мне ближе. — Я сам узнал о появившемся месмере из фотографии в городской ленте новостей. Люди ребенка на фото пока не видят. А для нелюдей связь матери и младенца – священна. Откат за причинение вреда очень сильный. В первые полгода никто даже близко бы не сунулся к новорожденному. То, что ребенок остался выброшен – это решение его матери, тут без вариантов. Хотя найти ее, конечно, надо в любом случае. Но это я возьму на себя.

Все сказанное вызвало противоречивые эмоции. С одной стороны – облегчение от того, что мать ребенка, скорее всего, его не ищет, с другой – ужас. Я всего лишь человек. Вряд ли мне разрешат усыновить волшебного младенца с уникальным даром.

— Значит, малыша заберут?

А на что я, собственно, надеялась? Что наконец смогу стать матерью?

Даже при обычном усыновлении, чтобы тебе достался новорожденный младенец – нужно ждать годами или быть очень настойчивым, чуть ли не каждый день обзванивая органы опеки по всей стране, ведь подходящий малыш может появиться за тысячу километров от тебя. Когда я подходила к вопросу приемного ребенка, то на подобное даже не рассчитывала. Не зря же гарпий сразу заявился ко мне, в конце концов, судя по всему, нелюди тоже люди, как ни смешно это звучит. А значит, желающих усыновить маленького месмера найдется очень много.

От этих мыслей во рту стало горько. Против воли выступили слезы на глазах, я отвернулась, поспешно пытаясь смахнуть их, и сделала вид, что хочу подойти к высокому бордюру, ограничивающему пространство крыши.

— Марина, — мужчина сухо кашлянул. — Понимаю, что все это для тебя в новинку. Я, честно говоря, когда пришел в первый раз, думал, что ты – одна из наших. Хотя наверное стоило догадаться, что знай ты о том, с чем столкнулась – фотография бы в сети не оказалась. Так что, если хочешь, да, я могу забрать ребенка прямо сейчас…

— Нет! — я резко обернулась, спеша оборвать ход его мыслей. — Нет, я не хочу. Я могу о нем позаботиться…

Александр сделал несколько шагов ко мне, внимательно вглядываясь в лицо, а затем провел по моей щеке большим пальцем, стирая предательскую слезинку.

— Грустно это все, — неуклюже попыталась я оправдаться. — Жалко малыша…

Горло перехватило спазмом, и остаток фразы так и остался недосказанным. Я снова отвернулась, понимая, что от перспективы лишиться ребенка меня начинает мелко потряхивать.

— Хорошо, давай пока он побудет у тебя, раз ты не против. Я попробую разузнать по ситуации, буду держать тебя в курсе. Завтра переговорю с нашими, может, тебе в помощь кого прислать…

«Пока» — это слово казалось приговором. Я встала совсем близко с краем и посмотрела вниз. От высоты дух захватывало, но даже это не помогло отвлечься.

— Я сама справлюсь. Малыш спокойный, — стоя к нему спиной, ответила я.

Малыш. А ведь я даже имя не придумала ребенку. Чувствовала подсознательно, что могу лишиться его в любой момент, а дать имя – значит окончательно признать своим.

— Я еще позвоню тогда насчет этого. Но ты должна понимать, что мне придется поставить наблюдение. Мало ли что. И еще момент. Ты сказала, заходил мужчина. Можешь взглянуть?

Я почувствовала, как он наклонился, его дыхание обожгло шею. Александр вытянул руку так, чтобы экран его телефона был перед моим лицом. С дисплея на меня смотрели две фотографии.

— Тот, что справа, — указала я на типа с козлиной бородкой. — Сказал, его зовут Юрий.

— Надо же, не соврал, — недобро хмыкнул гарпий и вдруг ухватил меня за талию.

— Эй! — я возмущенно вскрикнула, стукнув прокурора по руке, но тот уже легко оттолкнулся, шагая вниз. — Предупреждать же…

Пришлось снова зажмуриться, потому что подобные прыжки вызывали лишь нервную дрожь. Никогда не любила опасные аттракционы.

Когда я снова открыла глаза, мы были уже на моем балконе. Мне понадобилось несколько десятков секунд, чтобы успокоиться после кратковременного полета.

— Не делай так больше без моего разрешения! — как можно более строго сказала я, хотя надежда на то, что меня послушают, была не большая.

— Когда спрашиваешь – пропадает вся романтика, — засмеялся он и снова подмигнул.

Я не успела ответить, как за спиной послышался плач младенца. Повернулась на крик, бросившись к дивану, подхватила плачущий комочек, прижимая к себе и успокаивая.

— Я уже здесь. Все хорошо, маленький… — зашептала я, снова оборачиваясь в сторону окна. — А кто те люди, что были на фото?..

Говорила я в пустоту, на балконе никого не было.

Тряхнула головой, пытаясь отогнать гнетущее чувство.