Крылатый воин

— Рано или поздно тебе придется делать выбор между мной и мамой, — ответил я.

— Я уже сделала! — счастливо улыбнувшись, призналась она.

Таков закон природы. А мамы — это инструмент естественного отбора, чтобы пробился самый настырный.

147

Семейство Леруа жило неподалеку от порта в пятиэтажке, которая ночью смотрелась хорошо, а в солнечном свете обшарпанной. Переехали сюда после того, как сын Серж поступил в университет. Раньше, когда был жив отец, снимали в более престижном районе. Теперь по карману только этот. Во дворе ни одной легковой машины, несмотря на то, что воскресенье. Когда я припарковался около второго подъезда, сразу набежала детвора. Как догадываюсь, автомобили во дворе — большая редкость, а дорогие — и подавно. Я выхожу, надеваю поверх белой рубашки с длинным рукавом пиджак светло-коричневого цвета, который лежал на пассажирском сиденье, чтобы не помялся, поправляю узел шелкового желтого в косую широкую белую и узкую черную полоску галстука, купленного в день знакомства с Алисой, забираю с заднего сиденья большой букет красных роз и две бутылки полусладкого шампанского с желтой этикеткой «Вдова Клико».

Подъезд заполнен гастрономическими ароматами, из каждой квартиры свой. Время ужина. Лестница крутая чугунная с толстыми деревянными ступенями, которые поскрипывали, вызывая недобрые предчувствия. Стены обшарпанные, побелка во многих местах обвалилась, и с короткой, нашкрябанной информацией: имена, кого любят, а кого наоборот. Алиса в списках не значилась. Наверное, потому, что перебрались сюда, когда была в старших классах. На площадке четвертого этажа три квартиры. Меня ждали, потому что дверь открылась за миг до того, как я постучал, так и замер с поднятым кулаком.

Алиса была в расклешенном красном платье с раскиданными по всему полю красновато-белыми букетиками, перетянутом в талии красным узким матерчатым поясом, завязанном замысловато на левом боку. На ногах белые босоножки. Сережки прежние, а вот на шее тонкая золотая цепочка с крестиком, которую раньше не видел. Губы накрашены немного ярче, чем платье. Взгляд такой, будто увидела не того, кого заждалась. В приличном костюме я выгляжу не таким раздолбаем, как в рубашке с коротким рукавом и мятых штанах.

— Слишком шикарно для шофера? — подковырнул я.

— Ага! — согласилась она и произнесла явно не радостным тоном: — Ты так сильно изменился…

Я чмокнул ее в щеку, чтобы не размазать губную помаду, вручил букет и следом, достав из кармана пиджака, темно-зеленую бархатную коробочку:

— Эти больше подойдут к твоей длинной шее.

Внутри лежали золотые сережки-висюльки с изумрудами.

— Где ты их взял? — спросила испуганно девушка.

— Я рад, что ты такого хорошего мнения обо мне, но должен тебя разочаровать: купил их в твоем торговом центре. Завтра сходишь в ювелирный отдел, проверишь, — ответил я.

Алиса уставилась на меня с приоткрытым ротиком, пытаясь разгадать ребус, откуда у простого американского шоферюги деньги на такие дорогие подарки?!

— Нас ждут, — напомнил я.

Квартира была маленькая: гостиная, спальня, кухня-пенал и рядом тесный санузел. Посреди первой комнаты стоял овальный стол, сервированный на семь персон. Кроме пополневшей, но еще привлекательной мамы Елены и длинного худого сына Сержа с угрюмым лицом, не похожего на нее, видать, в папу пошел, присутствовали две пухлые бабушки с остатками былой красоты, Таисия и Евдокия, и довольно бодрый дедок Антуан Фурье с чувственной физиономией гедониста, сожитель первой, которого, как догадываюсь, позвали на всякий случай для физической поддержки. Все были заранее настроены враждебно ко мне, поэтому, после того, как я на отменном французском языке поздоровался и представился, с ними, кроме, может быть, деда, случился когнитивный диссонанс. Видимо, я слишком не похож на тупых американских шоферюг, какими они представляли себе этих типов, ни разу, наверное, не видев.

Принесенное вино я отдал Антуану Фурье, который воскликнул восхищенно:

— О-о, «Вдова Клико»! Прекрасный выбор!

— Взял полусладкое для дам, хотя, по моему мнению, брют лучше, — сказал я.

— Я с вами полностью согласен, молодой человек! Дамы всегда правы! — объявил он, после чего начал перечислять преимущества брюта так подробно, как это делают сомелье.

Поняв, что вот прямо сразу скандала не будет, Алиса ушла с букетом и темно-красной вазой из толстого стекла на кухню. Вернулась еще и в новых сережках, которыми похвасталась, молча крутанувшись перед матерью, когда ставила вазу посередине стола.

— Пора начинать, — подсказала бабушка Таисия и предложила своей дочери Елене: — Помогу тебе накрыть на стол.

Они ушли на кухоньку, и я, несмотря на громкое бухтение Антуана Фурье, услышал шепот первой:

— Он точно шофер?!

— Откуда я знаю?! Эта дурочка так сказала! — ответила вторая.

Дамы принесли тарелки с салатами и главное блюдо — картофельное пюре с котлетами. Монегаская кухня в эту ячейку общества явно не вписалась. У меня появилось подозрение, что оказался в СССР конца шестидесятых.

— Это оливье? — на всякий случай уточнил я об одном из салатов.

— Да, — подтвердила бабушка Дуня, которая, наверное, приготовила его, и спросила удивленно: — Его едят в Америке?!

— Большая часть американцев даже не догадывается о его существовании, но моя мама готовила по праздникам, — ответил я, набрав себе значительное количество и умяв очень быстро, потому что соскучился по этому блюду.

Подзадоренная моим вниманием к приготовленному ею блюду, бабуля закинула как бы между прочим:

— Алиса сказала, что вы работаете шофером у богатого американца.

— Это был розыгрыш. Машина моя собственная, — признался я и рассказал, почему так сделал, рассмешив слушателей. — Позже пытался сказать правду, но она перебивала: «Это не важно. Я тебе сейчас такое расскажу — и ла-ла-ла-ла-ла…». И я махнул рукой. Все-таки не бедный шофер, который выдает себя за богатого. Обратное как-нибудь простят.

— Надо было остановить меня и досказать! — обиженно заявила Алиса.

— А такое возможно?! — шутливо изобразил я удивление.

Сидевшие за столом посмеялись, после чего бабушка Дуня продолжила допрос:

— Алиса говорила, что вы воевали, как-то связаны с авиацией.

— Можно и так сказать, — согласился я. — Пилот пикирующего бомбардировщика. Капитан ВВС. Перед увольнением командовал эскадрильей. Сейчас у меня американская гражданская лицензия без ограничений. Могу быть первым пилотом на самолете любого типа.

— Я мечтал в молодости быть летчиком, но в то время они часто погибали, — вставил Антуан Фурье.

— Сможете и во Франции работать пилотом? — спросила напрямую мама Лена, которую сильно попустило: зять пилот — это намного лучше зятя-шофера.

— Я подрабатывал летчиком по выходным, когда учился в Техасском университете. Могу и здесь, но зачем?! — ответил ей.

— Я так и подумала, что у него высшее образование, — вставила бабушка Таисия.

— Более того, являюсь доктор философии по химии и теоретической механике, — сообщил я, чтобы сократить допрос.

Наступила пауза, которую прервал Серж: