Крылом к крылу

–  Кому-кому, а нашему АХО приезд гостей только на пользу, - смеялся Дымченко, проверяя работу хозяйственников.
– Смотри, как убрали!

Солнце уже садилось за зубчатой кромкой дальнего леса, когда на укатанную тяжелыми катками взлетно-посадочную полосу опустился «ЛИ-2». Он привез первую партию французов. Первым, кто представился мне, был врач, - среднего роста, веселый блондин с типично русским лицом, При более близком знакомстве выяснилось, что он действительно наш соотечественник. Его родители в свое время эмигрировали во Францию. Там рос и учился доктор Лебединский.

–  Мон колонйль!
– возбужденно восклицал он, крепко пожимая мне руку.

– Как я рад! Ах, как я рад, что мне посчастливилось вместе с вами защищать свою Родину от врага!

Доктор отчаянно мешал русские слова с французскими. Но от этого они не теряли своего обаяния.

Остальные французы были не менее возбуждены [35] как теплой встречен, так и тем, что прибыли, наконец, на фронт. Им в достаточной степени надоело сидеть в далеком Иваново и заниматься боевой подготовкой вместо того, чтобы сражаться за честь Франции.

Утром, на следующий день, ни свет ни заря, на аэродром Полотняного завода опустился знакомый всем «ПО-2» командующего воздушной армией генерала Худякова.

–  Приехал проверить, как тут подготовились, - смеясь, говорил он, стягивая с рук большие кожаные краги.

Но никто не поверил в проверку. Все знали, что не этот вопрос поднял генерала в такую рань в воздух. Ему самому хотелось встретить молодых патриотов сражающейся Франции.

Мартовский день выдался наредкость чудесным. Легкий морозец и по-весеннему сверкающее солнце, высоко в небе бегут на запад кучевые облака. В ожидании гостей мы стоим на опушке леса и всматриваемся вдаль.

Долгое время горизонт пуст. Наконец, кто-то кричит:

–  Летят, летят!

Возбуждение на земле нарастает. Как-то произойдет встреча? Сумеют ли обе стороны сразу найти тот общий язык, установить рабочий контакт, так необходимый при совместной боевой работе на фронте? Что из себя представляют [36] французские летчики? Эти и многие другие вопросы, видимо, мучают не одного меня.

Но вот уже все видят французов. Они летят тройками - позвонно. Пять звеньев. На подходе к аэродрому они смыкают ряды и летят плотным строем. Сейчас отчетливо видны национальные цвета французского знамени - синий, белый, красный, в которые окрашены коки советских «яков».

«Сомкнутый строй в условиях фронта! Что это, лихость, мальчишество или высокое мастерство, помноженное на уверенность в том, что в, любой момент этот строй мгновенно распадется и стремительные «яки» бросятся в атаку», - думаю я и недовольно хмурюсь.

–  Нет, смотрите, какие молодцы эти французы!
– слышу рядом голос Худякова.
– Черт побери, но это просто здорово. Мастерский почерк. Везет вам, Сергей Павлович!

Не знаю, повезет, или нет. Но пока придраться в летном мастерстве гостей не к чему. И я любуюсь вместе со всеми.

–  Товарищ полковник, командир «Нормандии» майор Тюлян просит разрешить посадку, - кричит мне дежурный по аэродрому.

–  Передайте: разрешаю, - говорю я, не отрывая глаз от идущих к аэродрому самолетов.

Исключительно четкий групповой строй. Минимально допустимые интервалы и дистанции [37] в полете. Быстрое и точное перестроение перед заходом на посадку. Блестящий расчет и посадка. Почерк мастеров. Хватка у французов крепкая, - мелькает в голове.

От перелеска к нам направляется группа французских летчиков. Впереди - невысокого роста сухощавый командир. Это и есть майор, командир эскадрильи Жан Луи Тюлян.

Строй останавливается возле нашей группы. Короткий взмах руки к шлему, и майор Тюлян четко докладывает о прибытии эскадрильи «Нормандия» в мое оперативное подчинение.

Рапорт окончен. Крепкое пожатие руки и… официальная встреча прервана. Наши летчики бросаются к французам, они крепко жмут друг другу руки, целуются. Потом, обнявшись, все направляются в столовую, где приготовлен дружеский обед.

Надо сказать, что на этот раз хозяйственники превзошли даже самих себя. Несмотря на сложные фронтовые условия, столовая убрана, как на праздник: на столах белоснежные скатерти. Правда, сервиз разнокалиберный, но, по-моему, на это никто не обратил внимания.

Фронтовые сто граммов внесли в разговор оживление. Жизнерадостные, темпераментнее французы вначале разговаривали через переводчиков. Но прошло не больше чем полчаса, и переводчики оказались не у дел. Летчики переключились [38] на язык жестов - способ общения, кажется, применяемый с незапамятных времен во всех уголках мира. Общность профессий, отличное знание дела и техники, единая цель, к которой стремились эти люди, сделали невозможное возможным. Человек, не знавший языка соседа, отлично понимал его.

Для большей убедительности в ход пускалась посуда. Ножи, вилки, солонки, тарелки превращались в руках пилотов в самолеты - свои и противника. Они кружились над столом, изображая воздушные бои. Энергичные жесты подтверждали, рассказывали, передавали опыт боевой работы. И никто не задумывался над тем, что все это выглядело немножко смешно и наивно. Но ведь здесь говорил язык сердца.

До самой полуночи в столовой царило веселье. С вечера загудела пурга, и мы были свободны от боевых полетов.

–  А ты, Сергей Павлович, говорят, на баяне можешь? Изобрази для молодежи что-нибудь повеселее, - шепнул мне Худяков.

Через минуту в моих руках был баян, подсунутый чьей-то услужливой рукой. Пришлось тряхнуть стариной. Я развел меха, и громкие звуки вальса наполнили комнату. Мгновенно закружились пары. Французы, видимо, везде остаются французами. Не успели наши ребята и глазом моргнуть, как гости подхватили девчат [39] и закружились с ними в плавном танце. Вальс сменился веселой полькой. Потом плясали русскую и гопак. Здесь показали себя наши хлопцы. Гости только вскрикивали от удивления, когда танцоры выделывали замысловатые коленца. Знай наших!

В полночь я приказал закрывать «бал». С рассветом начиналась работа на аэродроме, а может быть, и боевые полеты. По домам расходились с песнями.

Летчики легли спать, а мы с генералом Худяковым еще долго беседовали о людях Франции, приехавших к нам, чтобы на нашей земле сражаться с общим врагам. По-разному сложились их судьбы, прежде чем они попали к нам в Советский Союз.

Эскадрилья «Нормандия» была сформирована в 1942 году, после получения согласия Советского Союза на активное участие французских летчиков в боях на советско-германском фронте. Наша страна предоставляла им безвозмездно боевую технику и брала на себя снабжение французских летчиков. Группа прибыла из Ливии с авиабазы Раяк. Имя этой авиабазы летчики-патриоты сделали своим боевым кличем. Впоследствии над русскими полями, в небе Белоруссии и Литвы, над пылающими городами Восточной Пруссии не раз звучала команда французов: «Раяки, вперед!» [40]