Крылья Агнессы

Я только киваю, да о своём думаю. Не опрометчиво ли Владивосток оставил? Пусть и слабо, но утешает, что к Небесной в подкрепление иркутские новобранцы прибыли. А её гвардейцы уже пообтесались в боях.

Может, стоило передать ей записку по поводу Анны? Я уже думал об этом. И о том, что написавшего сочтут сумасшедшим…

Вернулись в посёлок к полудню. Порешав все дела, понял, что ещё целый день лишний в запасе.

До вечера глава села обхаживает меня, как может. А затем ещё и в дом приглашает на ужин, где знакомит с матушкой, женой, невесткой и её дочкой Машенькой — моей будущей экономкой. Светленькой, худенькой, приятной наружности и розовощёкой от смущения. Лет восемнадцати на вид. И чего такую не сосватал ещё, спрашивается?

— Бабское царство, — посмеивается Михаил Степанович, усаживаясь за стол вслед за мной. — Оба сына и внук в Иркутске на службе в казачьем полку. А девки на мне.

— Это ты на нас, бездельник, — хихикает старенькая матушка, перекосившись на стуле и обнажив единственный уцелевший передний зуб.

Все остальные молчат, глаз не поднимая. Невестка с внучкой хлопочут, накрывая на стол.

Тесно, уютно, на бревенчатой стене часы механические тикают, половицы скрипят так по–домашнему. В своей новой жизни не помню таких семейных застолий и теплоты, всё забыто, будто то был не я. Обстановка подкупает. Уходить не хочется. Замотался в последнее время, ночуя в пещере.

Окидывая щедрый стол, Михаил Степанович делает вторую попытку споить меня с душевным таким выдохом:

— Может, всё–таки самогоночки, князь?

К этому времени я уже снял и перчатки, и кольца, разорвав связь с Медведем. Ибо убедился, что нет необходимости вырываться из каких–либо засад. Никому нет дела до того откуда я в действительности и что здесь забыл. Все верят на слово, подкреплённое банкнотами и княжеской грамотой.

Но это не значит, что я должен терять бдительность. Поэтому отвечаю:

— Ты пей, Михаил Степанович, а я лучше чая сладкого попью.

Насупился глава села, похоже, обиделся.

— Миш, мне налей, — поддержала бабуля.

— Куда тебе, старая? Хлебаешь, как воду, и ни в одном глазу.

— Да не жмись ты. Князь же смотрит.

* * *

Посёлок Слюдянка. Железнодорожный вокзал.

31 июля 1905 года по старому календарю. Понедельник.

9:43 по местному времени.

С рассвета зарядил дождь. И если вчера я был спокоен, перепрятав меха в своём новом именье, то сегодня на пустующем перроне стою, как на иголках. Под козырьком вокзального здания кое–как спасаюсь от дождя, чтобы не промокнуть до нитки.

Только сегодня мне посчастливилось узнать, что поезд не делает здесь остановку! Хотя ещё вчера уточнял у главы села, который уверил, что состав обязательно остановится. Ещё и пошутил, мол, для князя иначе и быть не может.

Утром пришла бабуля билетёрша и, посмеявшись, заявила:

— Степаныч допился. Тут поезда раз в месяц останавливаются, барин. А эшелоны так вообще ни в жизнь.

Но это не значит, что я не готов к такому повороту.

Сумку с документами обвязал покрепче за спину, чтоб не мешала и не дай Бог не улетела. Револьвер пришлось оставить в мехаре, потому как в столице с оружием только полиция и дворцовая императорская стража имеет право находиться. По особому распоряжению или в случае тревоги могут и военные.

— Князь, виноват дурак старый, — высунулся из дверей вокзала глава села.

— Я ж документами попросил тебя заняться, — говорю, выражая недовольство всем своим видом. Вот только его здесь не хватало!

— Так Машенька и пишет, она на все руки мастерица и грамоте обучена, — заявляет. — Я проводить решил, а тут такое.

— Какое?

— Поезд не останавливается. Давай мы тебя на телеге довезём? До ночи в столице будешь.

— На той кляче? Прости, Степаныч, пешком быстрее.

— Каюсь, барин, — взвыл и под дождь даже вышел. — Чего здесь стоять, пойдём на пирс, там мужики рыбу поймали и коптят под навесом. Самогоночки…

— Так, Михаил Степанович, — перебил сварливо. — Я на поезд попаду так или иначе.

— Это ж как так? — Ахнул.

— Как–нибудь, — выдавил. Устал от него уже!

— Запрыгнешь что ли, а можно? — Осенило главу села.

Вынул из внутреннего кармана приготовленный заранее билет.

— Вот, Владивосток–Иркутск, всё купе за Сабуровым. Видишь?

— Вижу, — ответил с недоумением на лице.

— Не знал, где сяду, вот и купил на весь маршрут, — пояснил ему. — У князей бывают такие причуды. Так что я ничего не нарушаю, заруби себе на носу.

Это чтоб он не побежал доносить куда–нибудь. У них здесь и помещение на вокзале с телеграфом есть, вчера приметил. Пусть и под замком уже запылившимся.

— Как можно князь? — Возмутился дедуля. — Я ж за тебя переживаю.

— А ты не переживай. Если что случится со мной, Машеньке твоей дом с участком перепишу. Или сам перепишешь, претензий не будет. У тебя доверенность моя и рубли.

— Что ты барин!

— Всё, не мешай, пора! — Воскликнул, когда стал доноситься шум паровоза. — И помни, Степаныч, в поместье ни ногой, пока я не вернусь! Это приказ!

— Будет исполнено, ваше высочество! — Отчеканил глава села и уточнил. — И даже Машеньке нельзя?

— И даже Машеньке, — ответил строго.

Огибая дальний мыс, поезд показался! И начал приближаться стремительно. Загудело из трубы, когда я чуть вперёд подался. Вижу, что платформы эшелонов уже пусты, похоже, по пути всё сгрузили. А вот с грузовыми вагонами непонятно. Но меня и платформа устроит, как–нибудь доеду.

Пронёсся паровоз вдоль перрона, тянет за собой состав. Под дождь и перестуки двинулся на сближение. Очень удобно, что платформы не так высоко над перроном, можно уцепиться и запрыгнуть. Первые три пропустил, к четвёртой только приноровился.

А на пятой, на тюках и на чём попало целый взвод казаков вооружённых сидит, на меня смотрит с интересом!

Чуть отошёл. Помахал им с досады. Подняли руки в приветствии два мужичка в ответ.

Так, с платформами не вышло. Далее вагоны грузовые понеслись мимо уже более стремительно. Всё наглухо закрыто. Но уцепиться сбоку можно. Однако меня смущают казаки, некоторые из которых продолжаю пялиться на меня.

— Одумайся, князь! — Взвыл глава села.

Последние два вагона — пассажирские, и вскоре они тоже проносятся. А за ними и утихает шум поезда.

Как раз в этот же момент платформа с казаками скрывается из виду, потому что железная дорога уводит поезд в сторону от набережной. Чем и пользуюсь, спрыгнув на пути!

Рванул за поездом по шпалам, набирая скорость. После мехара ноги два дня отдыхали, поэтому несусь, как дикий конь. Догнал метров через сто, за ручки по обе стороны от двери ухватился и на ступеньку заскочил.