Крылья Агнессы

Девушка невозмутимо смотрит в сторону моря, и, кажется, что даже не замечает, как приближаюсь на лошади я. Хотя под копытами галька скрипит на весь пляж.

Первая мысль, что это просто случайная прохожая, которую бы следовало попросить уйти в безопасное место. Но шагов за десять притормаживаю коня.

На ней только платье, под которым явно нет больше ничего. Оттого она кажется странной, чересчур отрешённой.

— Простите, леди? — Зову её с седла.

Молчит! Нагнетая дрянную обстановку ещё больше.

Но ближе подходить решиться не в силах. Поэтому продолжаю:

— Это вы пишите мне письма?

— А кто же ещё, — отвечает негромко и начинает движение к воде. Волны едва достают босых ног, но вот уже окутывают собой.

С холодеющей грудью слетаю с лошади и, выпустив уздцы, спешу к девушке.

— Подождите, сударыня, — окликаю. — Не нужно!

— Что не нужно? — Говорит и продолжает уверенно заходить в воду.

Не знаю, что со мной. И чего боюсь больше. Что она воссоединится с монстром и устроит очередной кровавый хаос. Или что она просто хочет утопиться.

Кто она?! Зло во плоти или отчаявшаяся девушка?

А скорее девочка. За два шага до сближения, узнаю её.

— Вы дочь Третьякова, Анна, — ахаю и придерживаю–таки за талию сбоку, погрузившись в воду по сапоги, через голенище которых волны уже стали захлёстывать.

— Приёмная дочь Третьякова, — поправляет с нотками цинизма и, повернувшись ко мне лицом, прижимается ко мне сама, утыкаясь носом в китель.

— Не нужно идти туда, — шепчу над её макушкой. И отчаянно давлю липкие опасения, что реальность окажется куда страшнее. Что в объятиях моих очередной монстр.

И я прошу её мысленно, молю своими объятиями… не нужно продолжать то, что она задумала. Но можно ли верить пилоту дирижабля, который едва избежал смерти? Касатка, девушка, фиолетовый оргалид. Как легко удалось принять на веру нечто дикое.

А что до записок.

— Вы давно следите за мной? — Шепчу. — Спрашиваете своего отца обо всех моих делах?

— Почти год, как узнала о вашем существовании, — призналась и отпряла.

Посмотрела исподлобья глазищами во мраке чёрными. Будто двумя бездонными дырами до глубины души пробирающими. Но я борюсь с дурными мыслями и предрассудками, пытаясь воззвать к здравому смыслу.

Это всего лишь девочка. Капризная дочь влиятельного отца. А посему вопрос мой звучит следом в лоб:

— Почему вы не отбыли из города вместе с другими гражданскими, разве отец не переживает за вас?

— Я буду там, где будете вы, сударь, — заявила тихо, но решительно. И губы её задрожали, потупила взгляд. Может, опомнилась.

Перехватил резко и поднял на руки, перехватив под спину и коленки. Снова уткнулась.

— Где ваш экипаж? — Интересуюсь строго, желая тотчас же отнести её туда.

— Я пришла пешком, не утруждайтесь, — ответила, шмыгая.

Выходим на берег, подальше от воды.

Вот же дурак. Как я мог подумать. Да какой монстр?! Просто ребёнок, у которого может и с головой не всё в порядке. Поэтому Третьяков с ней и мучается, не в силах оставить на попечительство прочих.

Лошадь заржала и рванула от меня. Вроде спокойная всегда была. А тут…

Посветлел едва заметно берег. Захихикала девушка в моих объятиях. И меня тут же накрыло жгучее покрывало ужаса. Обернулся!

В воде пурпурный блеск и я забываю, как дышать. Шагах в тридцати, на глубине метров двух–трёх есть что–то ужасающее!!

Фиолетовый оргалид пришёл?!

С бешеным стуком в груди, затаив дыхание, опускаюсь на колени вместе с девочкой и укладываю её на гальку. Нужно просто прижаться к земле, просто прижаться. И тогда шрапнель возможно лишь ранит.

— Анна, — шепчу ей. — Пожалуйста, прекратите шуметь.

И как назло, распластавшись на спине, девочка начинает елозить руками и ногами по гальке.

— Перестаньте, — рычу на неё, взбираясь сверху и придерживая руки.

— Мне так нравится вас злить, — выдала игриво, не отрывая от меня неожиданно жгучих глаз. Волосы её разбросались вокруг, легли на камнях, дополняя дьявольски красивую картину.

Прижимаю с силой, замирает. В глазах тревога.

А затем она вдруг резко поворачивает голову в сторону моря и начинает что–то шептать!

Поворачиваю и я, затаив дыхание. Монстра нет, и блеска на волнах не улавливаю. Но всё равно чертовски страшно. Анна всё лепечет.

Опускаюсь к ней, чтобы услышать.

— Мы единственные в этом мире, кто может помочь, — шепчет мне прямо в ухо, как одержимая. — Единственные. Понимаешь? Иногда не понимают и они, думая, что ты это Он. Но больше Они не допустят ошибок. Каждый раз я гневалась на них, доставляя им боль. Они расплачивались не меньше твоего. Не вздумай помыслить, что мне всё это нравится.

— Вы о ком, Анна? — Спрашиваю, приподнимаясь.

И получаю такой встревоженный взгляд, что сжимается всё внутри. Будто я под прицелом сейчас. И она это видит!

— А вы так и не поняли, Андрей Константинович? — Спрашивает с издёвкой.

И я понимаю, что прямого ответа от неё дождаться не выйдет. Это её игра, на нервах или на чувствах…

— Зачем вы позвали меня сегодня? — Спрашиваю, чувствуя внутри нарастающий гнев.

— Соскучилась, — кривляется.

— Откуда вы узнали о «Чёрной бестии»? Ваш отец вряд ли был осведомлён в подробностях.

— Ах да, совсем забыла о четвёртой, — раздалось хищное, и Анна снова впилась в меня почерневшим взглядом, вероятно, чтобы просверлить насквозь. — Знаете, я даже начинаю ревновать.

— Юная леди, вам пятнадцать, что за бред? — Возмутился, решив всё же подняться.

Но Анна уцепилась сама!

— Мне не пятнадцать и вам не девятнадцать, сударь, — прошипела. — Что? Хотите и дальше продолжить игру в благородного гусара?! Всё сами, да? Это ваше самое большое заблуждение, Андрюша. Мой милый Андрюша.

— Что вы себе позволяете?

— Увольте сударь, это Вы что–то себе лишнее позволяете, сидя на мне, как насильник! — Заявила вдруг громко и завизжала. — Помогите!!