Крылья Кхарту

— Если не успеем до рассвета, если Боги не помогут нам, она уйдет.

Теперь, глядя на это через призму тысячелетий, я понимаю, что случилось. Хоть и не полностью. Проживая жизни, мы связываемся друг с другом паутиной отношений, которая впоследствии сама задает рисунок дальнейшей игры. Ищем предателей, чтобы отомстить. Получить то, что не дали, или отобрать.

Та, которая была царицей Хетаки, пройдя круг земных воплощений, на этот раз родилась в нашем клане. И приходилась двоюродной сестрой моей дочери. Они не были похожи внешне.

Хетаки, а теперь она Нерилла, смуглая, черноволосая и черноглазая девушка. А Нагия — белокожая с копной золотистых волос. Но что-то внутри их душ было так похоже, что близкая степень родства не оставляла сомнений. В то время еще не была забыта способность вычислять, откуда пришел человек и насколько тяжела его душа. Жрецы, используя ритуалы, могли помочь существу очистить душу. Ритуал был смертельно опасным для человеческой жизни. Но на это немногие смело шли, чтобы очистить свою линию рождения.

Восемь жрецов через мнимую смерть физического тела отправляли через черный провал искупать свои грехи. Уравновешивать чашу весов содеянного и испытывать те страдания, которые оно причиняло другим. Испытывать их не телом, а душой. Мало кто решался на это. Тот, кто уже не мог жить с грузом памяти о содеянном зле и пониманием, куда это приведет. У Хетаки был трезвый расчет. Она не хотела жить в нищете ни в следующей, ни в какой другой жизни. Она не хотела служить ни людям, ни богам. Ей нужно, чтобы служили только ей. А для этого нужно иметь хотя бы легкую душу, не говоря уже о чистоте. И она решилась на проведения ритуала. Но змея всегда останется змеей.

Это стало очевидным позже.

Бежать становилось невыносимо тяжело, ноги заплетались, не слушались и одежда, стискивая тело, мешала двигаться. Волей-неволей пришлось перейти на шаг, несмотря на то, что только одна мысль заполняла мой ум, только одно стремление поддерживало меня: «Успеть, во времени успеть». Винить себя за то, что так и не смог выбрать времени, чтобы посетить то место, в которое устремилось в этот миг все мое существо, было бессмысленно.

— Что толку от того? Что изменится? Ничего, только потеряю время, которое уже на исходе.

Песок забивал глаза, а сухой горячий воздух обжигал гортань. Я гнал свое тело вперед, теперь уже

не плавно, а рывками, боясь того, что придет конец его ресурсам и оно упадет замертво. Бестелесный, я помочь уже буду не в силах. Открыть ворота в храм, нужны руки, спуститься подземным переходом в зал книгохранилища — потребуются ноги, а прочитать — глаза. Нет, тело, дорогое, не умирай, выдержи, не подведи своего хозяина. Помоги.

— Поздно, поздно... — в висках пульсировало истинное понимание этой Игры. Но теплилась Надежда, на какое-то мистическое чудо, на помощь откуда-то сверху, от тех великих существ, которые, возможно, наблюдают сейчас за всем этим. О Боги! Молю Вас, остановите Время, дайте шанс, хоть малую искорку, неужели я не заслуживаю вашей милости!

— Как же я расточительно относился ко времени, разбазаривая его во все стороны. Думая, что на все про все хватит его. Откладывал на потом то, что крайне важно сделать тут же, без промедления.

— Как же так, я видел, я понимал то знание принципов движения времени, этих промежутков между спицами колес кармы. И мало что предпринял. Многому попустительствал. А важное просто забыл! А теперь понимание принципа временных переходов и направление звучания черных провалов мне не просто требуется, а это жизненно необходимо, и не только для меня.

И благодаря моему попустительству умирает самое любимое мною существо, та, на которую поставлена суть этой игры. Дочь и наследница престола. Та последняя ветвь когда-то блиставшей великолепием династии Ахи. Та изумрудная чаша, что должна была наполниться мудростью веков, раскололась, и в своей попытке склеить ее я опоздал, хотя пытаюсь это скрыть от самого себя.

Это не мысли мелькали в воспаленном уме, это понимание всего происходящего затопило мой рассудок, и сердце сжалось от непереносимой боли и от понимания, что настоящее горе еще впереди.

Полуразрушенные ворота возникли как будто неожиданно. Замок был цел, но снаружи покрыт ржавчиной. Ключ на удивление легко вошел в замочную скважину и так же легко провернулся.

Теперь внутрь.

Как время безжалостно к нашим физическим телам, так оно безжалостно к формам, сотворенным руками человеческими.

Песок толстым слоем покрывал храмовую площадь, вход в него полузасыпан, и никаких признаков жизни. Песчаная ящерка, не торопясь, протопала мимо меня, скрывшись в своей норке. Она спокойна и ее не гложет вина. Ненависть к себе ослепляет и лишает меня сил, которые и так на исходе. Безрассудство и попустительство. Мое.

Непослушными ногами нащупываю ступеньки, засыпанные песком, они с трудом распознаются. Провожу рукой по выпуклостям на стенах, и они начинают светиться белым холодным светом. Тут мне все знакомо и понятно. Память о детских годах, которые я провел в стенах храма за чтением древних рукописей, ярко вспыхнула в моем сознании вкупе с надеждой.

Глядя на настенные символы, вспоминаю, за каким по счету поворотом этого, сегодня кажущегося бесконечным, перехода, вход в хранилище.

Вот, это! Белый круг на стене, перечеркнутый двумя крестными линиями, и указатель поворота. Вход ниже на три локтя от северной стены. Руки нащупывают кольцо. Где-то за поясом нож, торопливо вытаскиваю его левой рукой, правой отгребая песок с защелки люка. Ножом можно открыть, если точно попасть в прорезь. Бьет озноб от потери энергии, руки трясутся. Целюсь. Нож точно в прорези щеколды. Вспышка темноты — и дикая спираль провала сознания в потемки вечности.

Кто Я? Что Я? Когда Я?

Лишь ветер поет на невидимой свирели мелодию прощания. Только ветер перемен сквозит сквозь века, задевая наши сердца и заставляя ум человеческий ныть от бессилия.

Не шагнуть в этом теле в бездну безвременья, не протянуть руку помощи, потому что не только подать некому, но и увидеть нечем.

Только холод пространственных переходов заполняется и болью через сердце пытается забиться в человеческий ум.

О Велители Вселенной, я лишь пылинка у ваших ног, та частица Мироздания, от которой отвернулась Великая Богиня Судьбы. В чем задержался, в сомнениях своих или в глупом здравом смысле. В Иллюзии Великой этого плотного мира или в своих снах на плоскости зеркальной поверхности, в которой отражен смысл мироздания.

В каких мирах находятся те звезды, что рассыпаны в этом пруду безмолвия.

Где мой путь, да и где я сам.

Ступени крутящегося колеса вдруг замерли, и ощущение твердой поверхности вновь повергло меня в глубочайшую тревогу. Я не понимал, что со мной и в каком мире я присутствую.

Звенят колокола, гудит горячий воздух.

Прозрачен и высок тот звон.

Когда я возвращусь,

Дадут мне в руки посох

И будет даль кипеть со всех сторон.

И вновь я босиком, и холод режет спину,