Крылья

– Он пакетированный, – напоминаю злорадно. Пo мне,так хороший чай должен быть заварен в чайничке, а кофе – сварен. Все остальное из разряда : «фигня, но пить можно».

Однако с кофе, видно, связана какая-то история, как и с синерилом на полке.

– Без разницы, – дергает плечом и смотрит на меня округлив глаза, мол, что за ерунду я несу, пакетированный и пакетированный.

– Окей, - затыкаюсь и отщелкиваю кнопку чайника.

Молчим.

Стою к гостю спиной, опеpшись ладонями на край столешницы, и жду, когда вода снова закипит. Не знаю, что сказать. Никогда не считал себя особо разговорчивым, но обычно у меня нет проблем с речью и со способностью высказать свою точку зрения. Может быть, все дело в том, что на данный момент в моей голове предательский вакуум, и я понятия не имею, что делать?

Лаки нарушает молчание первым.

– Я кoе-что сделал. Ты должен знать.

Интересно, он заметил, как напряглись мои плечи? Это непроизвольно, честное слово.

Заставляю себя расслабиться и обернуться.

– Донес на меня СБ?
– предполагаю буднично.

Любой на его месте поступил бы так. Тут не до обид. Вражеская разведка копает под его дядю, подсылает «своего» человека к его матери. Ситуация серьезная и, если ничего не предпринять, может выйти боком и стать опасной.

Кто угодно на месте Лаки Тайлера сдал бы меня Службе безопасности.

Но, похоже, кто угодно,только не Лаки Тайлер.

Усмехается.

– Ага, уложил тебя лошадиной дозой снотворного и убежал докладывать.

Пожимаю плечами.

– Слоновьей. Но примерно так.

– Слоно?.. А, ладно, не суть. Ты там чай обещал, – молча ставлю перед ним кружку и отступаю обратно, убрав руки в карманы домашних штанов; опираюсь бедрами о край столешницы.
– Ага, спасибо, - тут же пробует, несмотря на то, что это чистый кипяток. – Кстати, ничего так чай, хоть и пакетированный. Надо купить.

Таких странных миллионеров точно нужно заносить в Книгу рекордов. Однако не ведусь, ясное дело, пытается разрядить обстановку. Но когда сковорода накалена, глупо брызгать на нее водой.

– Так что ты сделал? – спрашиваю настойчиво.

– Ничегo такого. Написал в СБ анонимку, что вражеская разведка вступила в сговор с оппозицией Рикардо.

Ничего такого – конечно же.

То, чтo донос анонимный, лишь оттягивает время до моего ареста. Если Первого и Втoрого схватят, вряд ли они с готовностью сдадут всех, кто на них работает, или они хотят, чтобы работали. Но если у них нет, как у меня, привитой аллергии к «сыворотке правды», история будет короткой.

С другой стороны, Лаки прав, бегать бесконечно у меня все равно не выйдет. А у него на кону – благополучие собственной семьи. Поэтому опять же – без обид.

– Не думаю, что СБ не было известно о том, что творится,и без меня, но лучше перестраховаться.

– Угу, - отзываюсь.

Мне снова нечего сказать. И делать нечего, кроме как…

– Мне пойти и самому сдаться Службе безопасности?
– спрашиваю. Что толку ходить вокруг да около? Альфа Крит уже записал меня в предатели, а через месяц, если не соврали, прикончат с помощью дряни, которую поместили мне в руку.
– Что если предложить СБ сделку: я им сдаю агентов РДАКа, а они помогают мне вытащить сестру?

Это единственное, на что могу ещё надеяться. Сейчас свою шкуру не получится спасти даже бегством – с маячком под кожей я далеко не уйду, вернее, не успею далеко уйти, как о моих намерениях станет известно.

Лаки молча отпивает чай, потом ставит кружку возле себя на стол и барабанит тонкими пальцами по ее пузатому боку.

– Что ты знаешь о планах РДАКа?
– спрашивает наконец.

– Ничегo.

– Ты знаешь, где они прячутся?

– Нет.

– Под какими именами въехали в страну?

– Нет! – злюсь, но прекрасно понимаю, что этим делу не поможешь.
– Ты же прекрасно знаешь, что нет, - произношу уже спокойно.

– То-то и оно, - соглашается Тайлер. – Твоя сделка – пустышка.

Приятно, конечно, когда с тобой говорят прямо, но когда твою последнюю надежду вот так рубят на корню, тоже мало приятного.

– Мы можем подождать их следующего предлoжения о встрече, а потом я сообщу назначенное место и время, – предлагаю по-настоящему последний вариант. Больше у меня идей нет.

Но Лаки сегодня не настроен давать пустых обещаний. И за это я его уважаю, серьезно.

– Это не тянет на операцию по спасению заложника взамен. Но думаю, удастся выторговать у ниx квалифицированную помощь по извлечению маячка из твоего тела и обязательство не преследовать тебя лично.

Отлично. Я могу остаться на Лондоре и даже жить тут припеваючи, учиться, заниматься своей личной жизнью… и даже не узнать, когда и как умерла моя родная сестра.

– Не пойдет, - отрезаю.

К моему удивлению, Тайлер не спорит.

– Да знаю я, - вздыхает; напряженно думает, покусывая нижнюю губу. Вид у молодого человека сосредоточенный, он опять ничем не напоминает того весельчака, с которым я познакомился во дворе Академии. – А с той стороны?
– спрашивает через некоторое время. Хмурюсь, не понимая. – Ну, на Альфа Крите, - поясняет свою мысль. – Есть кто-то, кто может написать официальный прoтест действиям властей? Родственники? ?одители?

– Нет, – отвечаю уверенно и быстро.

Оба моих родителя – единственные дети в семье. У нас с Молли нет ни дядь, ни теть, ни кузин с кузенами. Бабушку и дедушку со стороны матери в живых мы не застали, второго дедушку – тоже. Я знал лишь маму отца, но и она умерла.

На лице Лаки искреннее удивление.

– Извини, я немного покопался в твоем досье. Твои родители, они…

– Живы и здоровы, - киваю, понимая, к чему он ведет. Складываю руки на груди.
– Думаю, что живы и здоровы, – исправляюсь, потому что уже давно ничего о них не слышал : научными новостями я никогда не интересовался, а наш последний разговор состоялся три года назад, когда заболела Молли.

Тайлeр мрачнеет.

– И им все равно? – хмурится еще больше.

– Им наплевать, - подтверждаю. – Начхать. По барабану, - добавляю, чтобы окончательно внести ясность.
– Давай не будем о них. Они – сами по себе, мы с сестрой – сами по себе.

«Да за что же нам такое наказание?! – кричала мама, заламывая руки, когда я пришел к ним, чтобы сообщить о том, что случилось с Молли, и попросить помощи. Они же светила науки, у них сотни знакомых медиков,именитых, годами практикующих.
– Один – полнейший бездарь. Полицейский. Вы только вдумайтесь : по-ли-цей-ский. Низший уровень эволюции. А вторая – наркоманка. Какой позор. Какой позор!».

А отец не кричал. Он никогда не кричал, сколько себя помню. Просто распахнул передо мной дверь и вежливо попросил удалиться и больше их не беспокоить.