Крымская война 2014
Шрифт:
Тетя Зина, работала в интернате поварихой. Работала давно — десять лет, начинала еще, при старом руководстве. Казалось, что эта женщина рождена, чтобы быть поварихой, она могла приготовить поистине королевскую еду, даже из самого простого набора продуктов. Правда, у неё было и несколько недостатков, один из которых это упрямство и полное отсутствие чинопочитания. И если она сказала, что по утрам полезно есть манную кашу, значит ешь и молчи, а если не хочешь, то жди до обеда.
— Да! В чем-то ваша тетя Зина, конечно права, — грустно, произнес я, беря в руки поднос с кашей.
— А, можно «Винторез» в руках подержать? — робко спросил паренек. Стоявшие за ним дети затихли, ожидая моего ответа.
Поставив поднос на кровать, я отстегнул магазин от винтовки, и, подняв оружие вверх,
Съев кашу, я налил себе кофе в кружку, и, взяв её в руку, подошел к окну. На подоконнике окна, я разложил фотографии и бумаги. На фото были преимущественно мужчины и фасады зданий. Еще была карта, города, на которой были нанесены отметки, в виде, красных крестиков. Пересмотрев фото еще раз, я с удивлением, обнаружил на них изображения знакомых мне людей, среди которых, был даже я. Вот интересно, что здесь делает моя фотография?! Среди тех, кого я узнал на фотографиях, были: милиционеры, несколько предпринимателей и бизнесменов, двое военных из отряда морских пограничников и еще несколько человек, которые занимали хорошие посты на руководящих должностях города. Еще на фото, были руководители общественных организаций и объединений, а именно казачьих отрядов и национальных меньшинств. Всего на фото, было шестьдесят три человека. Фотографии зданий, скорее всего, были местом, где можно было застать изображенных на фото мужчин. Посмотрев на карту, я понял, что отметки на ней соответствуют фотографиям зданий. В правом нижнем углу, каждой фотографии, были поставлены цифры. К примеру, единица стояла на фото Семена Игнатьевича Дорушевича — начальник 2-го отделения милиции, а на моей фотографии стояла цифра — 17.
Пока, мне в голову пришла, только одна версия, для чего нужны фото и цифры на них — это был список лиц, которые должны были быть ликвидированы. Пролистав еще раз фотографии и, сверив номера на них, я понял, что, скорее всего, был прав. С первого, по двенадцатый номер, принадлежал представителям внутренних дел и военным.
Забрав у детей свою винтовку, я засел за ноутбук и принялся за работу. Первым делом, я связался с родственниками жены Васьки Серова, которые владели большим курортно-развлекательным комплексом в Краснодарском крае. Именно к ним и должны были отправиться дети из интерната. По электронной почте, я получил от них, все нужные документы и бумаги, для того, чтобы керченское казначейство оплатило отдых воспитанников интерната. Распечатав все бумаги, я сложил их в отдельную пластиковую папку, и, вызвав к себе Данилу Ветрова, отправил его с этими бумагами в казначейство.
Потом, я в течение нескольких часов работал, со всей той информацией, что мне удалось собрать за несколько дней. Я составил множество таблиц, графиков и диаграмм, которые показывали, что силовой захват власти в Крыму, дело ближайших нескольких недель, а может и дней. Большую часть, всего, что я только что сделал, была мною, элементарно, выдумана. Ведь, откуда, к примеру, я мог знать, в процентном соотношении, количество занимаемых руководящих постов в армии и правоохранительных органов, лицами татарской национальности? Понятно, что такая тенденция имела место, и крымские татары, действительно в последние несколько лет активно занимали руководящие посты, но одно дело, просто знать, что такое явление имело место быть и совсем другое видеть перед собой красочную диаграмму, где показана зависимость между годами и количеством крымских татар на руководящих должностях. Согласитесь, что диаграмма выглядеть намного весомей и убедительней. Тем, более, что все, что я сейчас делал было предназначено для убеждения людей, с которыми я сегодня должен был встречаться в семь часов вечера. Члены «карточного клуба», скорее всего, были все в старше меня, возрастом, примерно как Карабас. А люди, вышедшие из советского союза, верят, всему, что напечатано на бумаге. Подумав немного, я решил, подготовить совсем уж неопровержимые улики и, взяв свой фотоаппарат,
отправился вниз, во двор, там, где в мастерской хранился весь наш арсенал, который мы вчера захватили. По дороге, я прошел мимо кухни, и с наглым видом утащил из-под носа кухарки тети Зины, упаковку кетчупа.Во дворе, устроил фотосессию — фотографировал разложенное на земле оружие, причем в разных ракурсах, так, чтобы у того, кто просматривал эти фото, сложилось впечатление, что передним арсенал в десять раз больше того, что мы захватили на самом деле. Потом, я отловил, шесть человек из наиболее рослых подростков, и одев их в камуфлированную форму, принялся фотографировать, лежащими в разных позах на земле. Для пущего эффекта, одежда на них была издырявлена, прожженна и перепачкана кетчупом. Весь пятачок, на котором происходила фотосессия, был обильно усыпан стрелянными автоматными гильзами. Крупным планом я брал только наиболее реалистичные моменты — опять же, для того, чтобы у просматривающего эти фото, сложилось четкое убеждение, что перед ним снимки с трупами, криминального происхождения.
На несколько минут, я заглянул в мастерскую, где висел подвешенный к потолку Кружевников. Выглядел Сева, неважно — бледный, весь в следах от блевотины и собственных испражнений. Брезгливо сморщившись, я вколол ему, очередную дозу снотворного. Пусть спит — мне так спокойней, что он не убежит. Да, и так до нужной кондиции его довести легче. Можно было бы и по старинке — в течение нескольких часов методично избивать и увечить его, но я предпочел более долгих, но зато надежный способ — медицинские препараты, которые ломали волю.
После всего этого, я вернулся в свою комнату и принялся работать с получившимися фотографиями. Мне необходимо было, создать иллюзию того, что приближающаяся война неотвратима и мирным путем, уже ничего не решить.
Несколько раз ко мне в комнату заходил Вовка Серов, и спорил со мной, по поводу речи, которую я для него вчера написал. Вова, все никак не соглашался выступать со сцены — ему, видите ли, неудобно было говорить, при таком большом количестве людей. А когда, Владимир узнал, что я вообще, не собираюсь присутствовать на общем сборе воспитанников интерната, то он возмущенно фыркнул и убежал за поддержкой — старшим братом Василием.
Пока Вова бегал за братом, я вытащил из сумки деньги, захваченные сегодня ночью в квартире, и разделил их на три неравные части. Одна часть — миллион рублей, в двух пачках пятитысячных банкнот, предназначалась Васе Серову, эти деньги, он должен будет взять с собой, для нужд детей. Вторая часть — чуть больше, ста тысяч долларов, будет нашей «кассой отряда», на эти деньги мы закупим оружие, боеприпасы и все, что будет необходимо для войны. Оставшиеся тридцать тысяч долларов, я планировал разделить между мной и братьями Серовыми.
Братьев Серовых пришлось ждать целых двадцать минут. Бледный Василий зашел ко мне в комнату, придерживаемый под руку младшим братом.
— Ну и какого хрена, вы, батенька шляетесь по лестницам, вместо того, чтобы лежать в постели? — вместо, приветствия, сказал я.
— Вова, сказал, что ты не будешь присутствовать на общем сборе, сегодня вечером! — тяжело произнес Василия, с трудом опускаясь на стул
— Правильно сказал, у меня сегодня очень важная встреча, которая решит всю нашу дальнейшую судьбу, — ответил я. — Если, Вася, ты только из-за этого решил подняться на второй этаж, то не стоило себя утруждать. Лучше бы я сам к тебе пришел. Все-таки это ты у нас получил две дырки в шкуре, а не я, — после этих слов, я с нескрываемым упреком посмотрел на Вову, который заставил раненого брата напрягаться.
— Ух, ты! Это, что «винторез»?! — Владимир, повторил те же слова, что и двенадцатилетний подросток, который приносил мне утром завтрак. — Откуда?!
Владимир не спрашивая разрешения, схватил винтовку и, принялся ее рассматривать, вертя в руках.
— Взяли, ночью в той квартире на Буденного! Там еще были четыре «ксюхи» и два «пестика», — я не стал уточнять, что это были за пистолеты. Иначе, Вовка, точно выпросил бы у меня один из них, а я планировал оставить оба «ГШ-18» себе — понравились мне эти легкие и одновременно, такие мощные пистолеты. — Там еще были документы и деньги.