Крымский цугцванг 1

Откуда-то из-за дверей послышались шаги несколько человек. Дверь с лязгом открылась — стальная! — вошло двое — прежний лысый и пожилой человек в очках, явно начальник. Впрочем, судя по костюму и по повадкам, не самый высокий, но все-таки…

— Господин Романов, — заговорил он по-английски, — у меня мало времени. Или мы с вами начинаем дружить или мы передаем вас в руки судебных органов за драку с сотрудниками Интеледженс Сервис, находящихся при исполнении служебных обязанностей в условиях почти военного времени. А правосудие у нас весьма суровое. Особенно учитывая, что судить вас будет военный трибунал.

Дмитрий Сергеевич посмотрел на лысого и попросил его:

— Послушайте, вы наверняка все записываете на комп, воспроизведите своему начальнику мое ругательство. Я, думаю, на английском есть аналоги.

Лысый, подавшийся вперед в ожидании капитуляции, поперхнулся и перевел на английский просьбу русского.

Очкастый посуровел, но попытался найти консенсус. То, что он начал говорить, Романов охарактеризовал как идеологическую обработку с элементами подготовки шпика. Когда он ожидал от Стюарта вербовки, он оценивал методику английских спецслужб куда выше.

Плохо же они его ценят. Он закрыл глаза и уже почти не обращал внимания на слова очкастого, которого носило из стороны в сторону. То он льстил, называя его лидером единственно настоящей демократической оппозиции в России, то стращал и пугал. Смешной. Вот в России в ФСБ, те да. Двумя словами так напугают, что дрожь в коленках пару лет отдается.

Через какое-то — какое? — время очкастый вышел. За ним последовал лысый, напоследок бросив на Романова строгий взгляд.

Романов его остановил вопросом на счет туалета. Лысый ткнул в сторону противоположной от окон стены и Дмитрий Сергеевич увидел незаметную дверь. Сходил. За одним попил из крана. Стало легче и проще. Пусть качают, он не жалкий неврастеник, чтобы сломаться из-за таких-то пустяков.

Наступили сумерки. Судя по всему, уже часов восемь — девять, весной темнеет довольно поздно.

Снова открылась дверь, Романов думал увидеть лысого, но вошли двое военных. Один остался у дверей, второй поставил поднос на столике около Романова. Снял салфетку. На подносе оказался ужин. Ни слова не говоря, военные вышли. Хм. Салат, вареный картофель с куском мяса, стакан сока, несколько ломтиков сыра, джем, четыре куска белого хлеба. Жить можно.

Он набросился на обед… скорее ужин и смел все до последней крошки. Вот что значит демократия, — подумал почти с умилением, — в нашем каком-нибудь Трутатайске дали бы тарелку перловой баланды и то бы спасибо говорил.

Военные пришли через минут тридцать, забрали поднос с посудой и опять ни слова не говоря, вышли.

Романов даже заскучал. Хотя бы помучили еще, время бы быстрее потекло.

Зря он так подумал, поскольку через некоторое время в комнату вошло три человека. Один в мантии — явно из судейских, второй оказался переводчиком, а третий, скорее всего, просто был охранником. Мало ли чего можно ожидать от сумасшедших русских.

Судейский потребовал подняться. Что-то вроде «Встать, суд идет». Переводчик так и перевел, хотя и более витиевато и кудряво. Романов лениво помахал им левой рукой. Дескать, и я вас приветствую.

— Вы рискуете быть обвиненным в оскорблении суда, — предупредил переводчик.

Романов подумал, не обругать ли его. Попросил у Господа прощения за эту мысль. Поговорку с волками жить — по-волчьи выть сочинили слабые люди, оправдывающие свое свинячье положение. Поэтому он лишь закрыл глаза и на все чириканье на английском в переводе на русский отвечал презрительным молчанием.

Глава 20

Лысый фээсбешник (сервисник? Вот англичане, и название лучше не придумали) посмотрел на него удивленно-презрительным взглядом.

— Как вы сумели это сделать?

Неизвестно что имел в виду фээсбешник, но Романов на всякий случай ответил таким же презрительным выражением лица и, разумеется, ничего не ответил.

Лысый продолжал возмущаться.

— Вы русские, коварные и наглые особы. Даже находясь под арестом, умудряетесь передавать статьи, которые будоражат английское общество, да и весь западный мир. Зачем вы это сделали? Мы ведь могли с вами договориться для вашего же благополучия.

— Что бы позлить вас, — ответил на этот раз Дмитрий Сергеевич. — Ужас, как люблю позлить спецслужбы.

Лысый громко заскрежетал зубами, но ничего не ответил.

— В каких газетах была опубликована моя статья? — решил пойти на разведку Романов.

— В английских, — буркнул лысый. — Вы хоть понимаете, что натворили? Мы хотели помучить вас, а потом без особого шума выпустить из Англии. А теперь, когда сведения просочились в прессу, начинается крупный скандал. Уже есть запрос в палате общин. И не думайте, что это вам поможет, скорее наоборот, в СМИ масса предложений судить вас как шпиона.

Война России еще не объявлена, но Великобритания к этому готовится. Кем вы тогда будете и что вам грозит?

Ну это он откровенно врет. Дмитрий Сергеевич ему откровенно не поверил. И на счет войны Англии с Россией, и на счет шпионажа с его стороны.

— Скажите лучше, где я нахожусь? — проявил любопытство Романов. — А то схватили, запугиваете. Разве можно держать в тюрьме без решения суда?

Лысый помолчал, видимо, решая, отвечать или нет. Помедлив, все-таки ответил:

— Вы находитесь не в тюрьме и не под арестом, а в гостинице, правда, не в обычной, а специальной, находящейся под опекой Интеледженс Сервис. Так сказать, гостем. И молитесь Богу, чтобы все на этом окончилось.

Интересно приглашают в Великобритании в гости!

— Перекреститесь, — посоветовал Романов.

— Что? — не понял лысый.

— Не поминайте имя Господа нашего всуе и не перекрестившись.

Для лысого это было уже чересчур. Он швырнул на стол газету, которую до этого держал в руках, прошипел одно из трехбуквенных слов на английском языке и вышел.

Романов проводил его насмешливым взглядом. Ходят тут всякие. А Маша молодец, сумела-таки и сама выкрутиться, и статью сделать и передать для публикации. Местные контрразведчики, видимо, думали сделать все под шумок. Как понимал Дмитрий Сергеевич, российско-грузинской война привела к очередному охлаждению отношений Евросоюза с Россией. И под этим соусом английский ФСБ начало заламывать руки своим жертвам. Мол, война все спишет!

Он перевел взгляд на газету. «Таймс». Спасибо за газетку. Бросил, словно нищему окурок.

Сравнение Романову не понравилось, однако, газету он взял. За несколько суток почти полной информационной изоляции он полностью отстал от жизни, которая развивается весьма бурно.

Многостраничная газета обрушила на него водопад фактов. И большая часть их была прямо или косвенно связана с Россией. Бр-р.

Как голодный начинает обед с мяса, так и он начал с самого горячего — российско-грузинской войны. Руки подрагивали. В конце прошлого века большая, но бестолковая Российская армия проиграла одну войне небольшой Чечне. Правда, с Грузией Россия полторы из двух войн выиграла, хотя там было уже целое государство с регулярной армии и мощной поддержкой Запада. Но с тех пор любые военные действия воспринимались российским обществом весьма пессимистично.