Крымский Джокер

Студенты же (в особенности первокурсники), разбившись на стайки, томились в ожидании не менее странных, но многообещающих приключений, которые скрывались за одним ёмким словом «колхоз».

Саша с Бородатым курили уже по пятой с утра «беломорине» и недовольно подсчитывали наличность, выцарапанную у родственников на благие цели. Наличности было мало.

Мои чахлые рубли, предъявленные к осмотру, тоже не очень подняли настроение.

Тут подъехали автобусы, внешним видом напоминавшие грязных доисторических животных, и студенты ринулись занимать места.

В одном из разболтанных жизнью «пазиков» наша троица заняла заднее сидение. Я немедленно достал из рюкзачка бутылку самогона, прихваченную в деревне у знакомых.

Мои друзья переглянулись и весьма оживились. Рванув зубами пластмассовую крышку, я вежливо предложил продегустировать напиток.

Странный запах имел этот первач. Мне сперва показалось, что он пахнет жжённой резиной. Шурик, понюхав мутную жидкость, сделал заявление, что так вонять могут только носки дровосеков, и то не у всех. Бородатому вообще эта тема была по барабану. Но для приличия он тоже глубоко втянул в себя миазм предлагаемого напитка.

— Круто… — задумчиво произнёс он, — так пахнут якуты.

Более точного определения запаха мы предложить не смогли. И разлили по первой. Девушки, сидящие впереди, заткнули носы, и подняли дружный вой:

— Ребята! Ну что за наглость! Брызгать в автобусе жидкостью от комаров! Здесь же люди едут!

Автобус, испортив воздух сизой гарью, к всеобщему восторгу тронулся в путь.

Первая прошла без закуски.

Мы помолчали минут пять. Говорить было тяжело — влитая внутрь жидкость не располагала к немедленному общению.

— Интересно, — первым нарушил я молчание, — из чего гонят эту амброзию?

— Наверное, из навоза умерших свиней, — развил тему Саша.

— А мне понравилось, — хрюкнул Бородатый, — главное впирает по-серьёзному. Давайте повторим!

— Не-ет… Надо хоть яблочком разжиться а то сблевну, — поморщился я и пополз через рюкзаки и сумки вперёд к знакомым девицам.

Когда я вернулся с плавленым сырком и двумя червивыми яблоками, ребята уже успели повторить.

— Тебя за смертью посылать, — тщетно пытаясь отдышаться, в агонии прохрипел Шура.

Я с интересом подметил, что глаза его зажглись тем недобрым бесовским огоньком, который так поразил меня при первой встрече. И тоже выпил, закусив яблочком. Самогон действительно был на редкость омерзителен. Но своей крепостью он компенсировал недостаток вкуса.

Мимо проносились новостройки окраин. Мы выезжали из города. Накрапывал мелкий дождь. Впереди два преподавателя вступили в ненужную дискуссию с умником в толстых очках. Спорили, как всегда, о математике. Какие-то левые базары о замкнутости и ограниченности пространства. Короче, вели себя крайне неприлично. Стоило немного разрядить обстановку в салоне, и я потянулся за гитарой.

Первые же аккорды полузапрещённой блатной песни заставили приутихнуть передних мозгоёбов. Бородатый, не имея ни слуха ни голоса от природы, смело подхватил мой рёв.

Все в автобусе заулыбались и оживились.

«Бабы любят чубчик кучерявый!..Всюду бабы падки до кудрей!»

Припев орали все, кто хоть раз слышал песню. Преподаватели, будучи в душе диссидентами, сделали вид, что всё ништяк. Наступил тот долгожданный миг эйфории, отделяющий трезвость от полного опьянения. И такой он был краткий, мать его!

— Не…Действительно… Почему так быстро нажирается человек? — громко спросил я, закончив петь.

— Закуски мало, — высказался какой-то остряк, сидящий спереди.

— У тебя мозгов мало, Вася! — откликнулся Игорь. — От закуси горячей ещё больше впирает.

— Всё дело в трансцендентальном подходе, — задумчиво почесал нос Шурик. — Мыслишь иррационально — вот и пьянеешь с пол-оборота.

Он посмотрел вокруг совершенно дикими пьяными глазами, сверкавшими из-под очков, и хотел продолжить свою интересную мысль, но передумал. Разговор, который начал было превращаться в философский диспут, был прерван ловкими руками Бороды. С виртуозным мастерством он поровну разлил остатки самогона по стаканам.

Бульк! И снова молчание, прерываемое возмущённым ропотом женского контингента.

— Фу… Без закуски какую-то политуру дуют… С кем учиться придётся?

Автобус тем временем проезжал такие места, о которых пишут только в щедринских сказках. То есть названия, типа Жоповка, Мухосранск или Раздолбаево, лишь слегка могли передать заброшенность и унылость пейзажа за окнами. Полуразвалившиеся серые строения среди покошенных деревянных столбов линии электропередач, напоминали кадры военной кинохроники.

С переднего сидения поднялся преподаватель аналитической геометрии Василий Иванович.

— Ребята! Внимание! Вам необходимо выбрать комиссара потока. Он будет организовывать и контролировать процесс уборки урожая. Я понимаю, что вы друг друга знаете пока плохо. Но, может, попробуем?

Со всех сторон раздались недовольные голоса:

— Давайте по приезду! А то как-то не с руки в такой тряске! Ну и дорога!

На том и закончилось первое собрание и наш самогон.

Неслабо кружилась голова, и дико хотелось курить. Петь уже не хотелось совсем.

— А д-долго ещё ехать? — как-то совсем пьяно крикнул я и с натугой икнул.

— Подъезжаем, — лаконично ответили спереди, и нам оставалось только безмолвно медитировать.

Автобус ещё несколько раз подкинуло на ухабах, и мы подъехали к пожелтевшей от времени пятиэтажке.