Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока (сборник)

В соседних частях завыли сирены воздушной тревоги, наводчики зенитных орудий внимательно вглядывались в темное небо. Но они ничего не заметили. А «сушки», обогнув горящие немецкие аэродромы по широкой дуге, легли на обратный курс. В этом мире их никто не смог бы догнать.

5 января 1942 года, 03:00.

Рейд Евпатории. Борт катера МО-4 (бортовой номер СКА-042)

Старший лейтенант разведотдела Черноморского флота Петр Борисов

Как я попал в десант? Да вот так и попал, молча. Вызвали меня в штаб и приказали – пойдешь в Евпаторию. Капитан Топчиев собрал нас, разведчиков, и сказал, что командованию Севастопольского оборонительного района поступил приказ – произвести высадку тактического десанта на Евпаторию, откуда в дальнейшем можно будет нанести удар на Симферополь, в тыл основной немецкой группировке. Какими силами, никто не знает, но наша задача – захватить Евпаторию и восстановить там советскую власть. Ну, а за нами должен пойти полк морской пехоты, который и доведет дело до конца.

Скажу честно, стало как-то не по себе – страшновато было высаживаться так далеко в тыл врага. Но по нашим разведданным, в Евпатории немцев не было, только румыны и татарские изменники. А вояки они еще те.

Вечером четвертого января началась погрузка на корабли десанта. Флагманом у нас там был БТЩ (быстроходный тральщик) «Взрыватель». На нем и шли основные силы. Ну, и еще семь «мошек» (катеров МО) и один буксир. Всего десантников было человек семьсот. Были среди них и моряки с Дунайской флотилии, и пограничники, и наш брат-разведчик. Были даже милиционеры из Евпатории.

На буксир СП-14 погрузили две плавающие танкетки Т-37 и три 45-миллиметровые пушки.

Уже ближе к полуночи корабли с десантом вышли из Севастопольской бухты. Шли без огней, соблюдали светомаскировку. Да и за звукомаскировкой следили – катера шли с подводным выхлопом двигателей. Волнения практически не было. В районе Севастополя что-то гремело, взрывалось и горело.

Пока мы шли, командиры провели инструктаж, где каждой группе поставили задачу. Мы, разведчики, с приданными нам бойцами должны были захватить и удержать Товарную пристань, а потом продвигаться в город, где захватить артиллерийскую батарею на мысе Карантинный и электростанцию. Ну, а далее, как сказал нам капитан Топчиев, мы броском продвинемся в сторону кладбища и освободим наших военнопленных, которых в лагере охраняли румыны.

После был короткий митинг, где мы пообещали нашему народу и лично товарищу Сталину бить немецко-румынских захватчиков до последней капли крови.

Где-то в час ночи, когда мы были уже на полпути, на море опустился туманный кисель. Видимость сократилась метров до ста. С неба посыпалась мелкая морось, не пойми что – не то дождь, не то снег.

В два часа сорок минут наш катер подошел к точке развертывания. Согласно плану, буксир с танкетками, наш СКА-042 и еще две «мошки» с десантом пошли налево. Тральщик «Взрыватель» с тремя МО пошел по центру, а еще два катера повернули направо.

Вот мы подошли к Торговой пристани. Сердце забилось сильнее.

«Сейчас начнется высадка!» – подумал я. Катер мягко ткнулся в причал, и я, подхватив свою «светку», вместе с остальными товарищами бросился на берег. Что удивительно, по нам никто не стрелял. И тут в центре высадки, на пассажирской пристани, кто-то сдуру выпустил в небо красную ракету.

Сразу такое началось, что и вспомнить страшно. На всех высоких зданиях города: на куполе мечети Джума-Джами, на колокольне храма Святого Ильи, на соборе Святителя Николая Чудотворца, на крышах гостиниц «Бо-Риваж» и «Крым» – зажглись прожектора. Стало светло, как днем. Оглянувшись, я увидел, как с буксира выгружают пушки. Часть причала была разрушена, и наши бойцы, стоя по грудь в ледяной воде, руками придерживали мостки, по которым на берег артиллеристы спускали сорокапятки.

Я зажмурился от обиды. Стало понятно, что немецкое командование ждало наш десант и успело основательно подготовиться. Отовсюду по нам ударили вражеские пулеметы. Почти тут же к ним присоединились минометы и артиллерийские батареи, расположенные на мысе Карантинном, на улице Эскадронной, возле складов «Заготзерно» и на Пересыпи. Но недолго музыка играла.

Позади нас в море раздался пульсирующий гром и рев. Я оглянулся назад и увидел, как сквозь туман пробиваются бело-оранжевые сполохи, будто там заработала грандиозная электросварка. Прямо на наших глазах румынскую батарею на мысе Карантинном, которая и была нашей целью, накрыл лес артиллерийских разрывов. Неизвестные корабли накрыли артиллерийским огнем и минометную батарею у складов «Заготзерна». По румынской батарее на Пересыпи ударили чем-то страшным, по сравнению с которым наши «Раисы Степановны» – реактивные снаряды РС-13, – действие которых я видел в Одессе, это просто детская хлопушка. Пламя взрывов, казалось, поднималось до самых небес. От стоящего в воздухе грохота туман почти распался, и стали видны темные силуэты стоящих на рейде Евпатории крупных кораблей, ведущих беглый артиллерийский огонь по вражеским позициям.

«Какие еще корабли, и откуда они?!» – подумал я. И тут прямо над нашими головами со свистом и воем пронеслось нечто напоминающее большой винтокрылый автожир. Еще до войны я читал о них в журнале «Техника – молодежи». Почти над нашими головами эта машина выпустила реактивный снаряд по румынскому прожектору, находящемуся на крыше гостиницы «Бо-Риваж» и освещавшему пассажирскую пристань и буксир СП-14. Пламя ракетного выхлопа высветило на голубом брюхе винтокрылого аппарата большую красную звезду. Крыша гостиницы поднялась вверх, и обломки ее, медленно кружа в воздухе, стали падать на стоящие рядом домики.

Другие винтокрылые машины обнаружили себя, выпустив ракеты и открыв огонь из пушек по немецким и румынским пулеметам, которые в этот момент обстреливали корабли десанта из окон жилых домов, гимназии, гостиницы «Крым». Мы все, сорок здоровых глоток, единодушно заорали «ура», когда от каких-то удивительно, снайперски точных попаданий эрэсов вражеские огневые точки стали замолкать одна за другой.

И в этот момент прожектора с пулеметами, расположенные в мечети и церквях, вдруг развернулись в сторону опорных пунктов противника – зданиям гимназии и гостиниц «Бо-Риваж» и «Крым», залив их как потоками света, так и перекрестным пулеметным огнем. Уже после боя я узнал, что проникшие заранее в город осназовцы взяли в ножи расчеты румынских огневых точек и по команде открыли огонь по противнику.

Капитан Топчиев хлопнул меня по плечу:

– Шевелись, Борисов, ишь рот открыл, как в цирке. Это товарищ Сталин для немцев с румынами такую баню устроил, чтоб мы не скучали. А у нас еще одно задание есть – занять мыс Карантинный.

Бойцы тихо засмеялись, и отряд перебежками направился к подавленной артиллерией неизвестных кораблей румынской батарее.

Живых румын мы по дороге так и не встретили, так что и повоевать нам не пришлось. Сама батарея была разбита в хлам. Повсюду валялись обломки зарядных ящиков, разбитые станины и исковерканные стволы орудий. Дополняли картину изуродованные тела румынских артиллеристов. Ужас. Делать тут нам было уже нечего.

Правда, вид на эскадру, стоящую на Евпаторийском рейде, открывался великолепный. В сполохе разрывов и отблесках пламени было видно, как два больших корабля идут к берегу в сторону курортной зоны, да так быстро, будто они собирались со всего хода выскочить на берег. Но вот они сбросили скорость. Неожиданно их носовые части стремительно раскрылись, словно ворота средневековых замков. И из внутренностей кораблей, рыча двигателями и окутанные сизыми клубами выхлопов, выехали танки неизвестной мне конструкции с приплюснутой маленькой конической башней. Я поднял к глазам бинокль. Интересно, из башни торчали сразу два орудия – одно большое, второе поменьше.