Крымский тустеп

— Да «мохнатку» эту сними! Как кикимора выглядишь! А ведь флотский офицер! ЗаслужОнный!

Дмитрий развязал завязки и снял «лешак», оставшись в пятнистом комбинезоне американских рейнджеров.

— Ну, куда-ни-шло! Поехали! Через семь минут катер в Мурманск.

При выходе от командующего, его и Фёдорова остановил начальник Особого отдела:

— Товарищ контр-адмирал! Фельдсвязь доставила почту на имя какого-то полковника Матвеева, сказали, что должен уже прибыть. «Особой Важности» с пометкой «Воздух».

— Вот он, вот. — указал на Дмитрия адмирал.

— Разрешите Ваши документы, товарищ полковник! Пройдёмте! — в предписании, полученном у него, Дмитрию требовалось возвратиться в Талаги! И ожидать какой-то борт! Стоило ли тащиться в такую даль из-за этого! В Грязной, неожиданно встретился с Батовым! Он принял Карельский фронт. Павел Иванович не стал слушать рапорт, а облапил его:

— А я в газетах читал, что ты погиб! — а затем дважды двинул ему по плечу кулаком, — За разведку можно быть спокойным.

— Но, я не в должности, я — в распоряжении командующего Северным флотом. Должность ещё не получил. И получил предписание вылететь обратно в Архангельск.

— Разберёмся!

— Разрешите, товарищ генерал-полковник? Начальник Особого Отдела флота генерал-майор береговой службы Кириллов, Александр Матвеевич!

Недовольно поморщившись, Батов повернулся к нему.

— Слушаю!

— По полковнику Матвееву, товарищ командующий фронтом. У него предписание «Особой Важности», из Ставки.

— Я же сказал: разберёмся! Он у меня с 41-го года в разведке. Где здесь ВЧ? — быстрыми шагами он зашагал к КП, весь эскорт потащился за ним по чуть раскисшему снегу. У Дмитрия затеплилась надежда, что на этом его мытарства закончатся. Но, вышедший из КП Батов показал рукой на свой борт:

— Давай быстро! Потом поговорим!

Взлёт — посадка, потом томительное ожидание спецборта. Сел Б-24-й, с американскими опознавательными знаками. Его начали дозаправлять, в этот момент подошёл офицер и представился переводчиком.

— Это за нами!

Дмитрий покачал головой, закинул рюкзак, чемодан с формой в машину. Американцы что-то говорили, размахивали руками, но один из них показал рукой приглашающий жест, и Дмитрий с переводчиком вошли в самолёт. В центроплане оборудованный салон на восемь кресел. Кресла обтянуты настоящей кожей. Через пятнадцать минут начали запускать двигатели.

— Куда летим?

— На месте узнаете!

— Хороший ответ!

— Летим туда, куда надо, товарищ полковник. Меньше знаешь, крепче спишь. — капитан, хотя вряд ли он имел это звание, по-хозяйски открыл дверцы бара, достал оттуда стаканы, несколько бутылок, и начал сооружать что-то на двоих.

— Прошу!

Дмитрий вздохнул, и отхлебнул виски с содовой. Допить не успели, пришлось поставить стаканы в специальные держатели, потому, что начали выруливать. Затем двигатели заревели, и машина пошла на взлет. Появилось солнце, по нему Дима сориентировался, что летят они на север. Капитан сразу после взлёта уснул, через час истребители сопровождения, покачав крыльями, ушли. Высота большая, но в салоне пользоваться маской не требуется, тепло. Дмитрий тоже уснул, а когда проснулся, то самолёт уже заходил на посадку.

— И где мы?

— В Рейкьявике, товарищ полковник. Аэродром Кефлавик. Нас должны встретить.

Встречало три американца и наш советник посольства. Отвезли в порт Эдлидавогюр, там, на катере, вывезли на рейд и встали к борту линкора «Кинг Джордж V». Их провели в каюту, затем капитан куда-то исчез, отсутствовал минут тридцать, попросив привести себя в порядок. Дмитрий надел парадную форму, прицепил кортик, переданный ему капитаном, по-прежнему не понимая, что происходит.

— Готовы? — спросил появившийся капитан, и начал переодеваться в гражданский костюм.

— Пойдёмте!

— Объясни, что происходит!

— Вас награждают, и эту награду вручает лично Президент Америки. Пойдёмте!

Они поднялись на палубу и прошли на бак. Там был выстроен почётный караул: с одной стороны-стояли англичане, со второй-американцы. Заиграл оркестр. Английский офицер сделал предупреждающий жест Дмитрию, затем показал, что он может идти. Дмитрий прошёл вдоль строя под незнакомый марш, затем развернулся и пошёл к первой башне, возле которой сидели Рузвельт и Черчилль. Остановился в двух шагах от них. Смолк оркестр. Рузвельт что-то прочёл по бумаге, к нему подошёл, с обнаженным клинком, офицер и передал ему коробочку. Дмитрий сделал два шага вперёд, и Рузвельт накинул ему на шею голубую ленту с орденом, и передал бумагу какую-то. Он начал говорить, тут и появился капитан, который перевёл слова Президента. Тот упомянул их встречу в Ялте, и поблагодарил за подготовку и осуществление высадки в Европе.

Дмитрий ответил: Служу Советскому Союзу. На этом официальная часть закончилась, он отошёл от Президента, который начал вручать ещё награды незнакомым Дмитрию людям. В адмиральском салоне был устроен шведский стол, Рузвельт там задал Дмитрию, в общем, стандартные вопросы по тому, как ему понравились рейнджеры, Англия и тому подобное, и получил на них стандартные и вежливые ответы. Через пару часов после окончания торжеств, капитан засунул его на борт того же самолёта, и Дмитрий вылетел обратно в Архангельск. Вся катавасия с секретностью была из-за встречи Президента и Премьера. Через 6 часов он приземлился в Архангельске, а там его посадили на поезд, который повез его обратно в Мурманск. Никогда ранее он не чувствовал себя так глупо! Но, капитан перед вылетом предупредил его, что ещё день после прилёта он не должен ничего никому говорить, пока не услышит о встрече в верхах по радио. Видимо поэтому, его и засунули на этот «пятьсот-весёлый» поезд, который медленно катился по тундре. Поезд пытались немного побомбить немцы. Два раза объявляли воздушную тревогу, но, самих налётов не последовало. Измотанный поездкой прибыл, наконец, в Полярный. Зашёл к начштаба.

— Всё? На совсем прибыл или опять: предписание?

— Вроде всё?

— Читай, и распишись!

В приказе он уже назывался капитаном 1-го ранга, начальником учебного центра морской пехоты СФ, и, по совместительству, начальником сухопутной разведки СФ.

— Расписался? А вот это тебе Батов оставил!

— А сам он, где?

— В войсках, обещал быть сегодня и устроить нам баню.

— Он — может!

— Иди на склад, получи форму, и переоденься, а то Григорыч рычит, всё твою «мохнатку» вспоминает.

— Да пусть рычит! Кстати, где их пошить можно или заказать? И сколько у нас морских пехотинцев?

— Четыре бригады и 125 полк, около 20 000 человек личного состава. Вот, только, хрен ты их заставишь пехотную форму одеть!

— Правильно, ну, а такую, как у меня?

— А, где взять?

— А, вот, сейчас одену его, и зайдём к нашим доблестным союзникам. — Дмитрий вытащил из внутреннего кармана американский орден. Повозился, отстёгивая его от шейной ленты, затем пристроил его на грудь, чуть пониже наших орденов.