КРЫсавица

— Ты представляешь, они меня испугались! — голос Диего торжествующе зазвенел. — Солдаты разбегались от меня, как от чумы!

Бернардо вздохнул, лихорадочно обдумывая, как бы так половчее спустить друга с небес на землю. Ведь даже хромому старому ослу ясно, что Зорро просто повезло! Только вот как сказать об этом ему самому?!

— Да не переживай ты, — Диего шутливо толкнул друга локтем в бок, — я прекрасно понимаю, что в следующий раз такой паники уже не будет. Ничего страшного, что-нибудь другое придумаю!

Бернардо подавил тяжёлый вздох. Больше всего на свете ему бы хотелось, чтобы друг прекратил рисковать, но это было невозможно.

— Ты так и не объяснил, что здесь мамино платье делает, — Диего привычно перевёл разговор на другую тему, безошибочно определив скрытое недовольство друга. — Не для себя же ты его в самом деле взял!

Бернардо тяжело вздохнул и поднял глаза к небу, впервые в жизни искренне поблагодарив всех богов разом за то, что они лишили его дара речи.

— Бернардо? Ты меня заинтриговал. Признавайся, проказник, какую это сеньориту ты тайком принимаешь, а?

Бернардо досадливо дёрнул щекой и неловким взмахом руки указал на крыску, в чьих маленьких чёрных глазках, индеец был уверен в этом, светилась откровенная насмешка. Диего тоже посмотрел на крыску, которая моментально встала столбиком, отчаянно принюхиваясь и буквально излучая восторг от встречи с обожаемым хозяином. Даже хвост длинный из стороны в сторону как у собаки заметался.

— Бернардо, — Диего опустился на кровать, подхватив крыску на руки, — ты хочешь сказать, что принёс платье ей?

Индеец закивал так отчаянно, словно от этого зависела его жизнь.

— Кхм, — хмыкнул Диего, вертя крысу перед собой словно малыш новую игрушку. — А тебе не кажется, что этой сеньорите мамино платье несколько великовато?

Бернардо готов был собственной душой поклясться, что проклятая крыса заходится демоническим хохотом, внешне же продолжая изображать полнейшую невинность. Индеец сердито нахмурился и попытался объяснить другу, что происходило в комнате, пока Диего не было. Крыса была уверена, что Диего не поверит Бернардо, ведь для неё это был даже не рассказ, а сумбурное размахивание руками, но её ожидания не оправдались. Диего очень хорошо знал своего друга и верил ему безоговорочно.

— Значит, в свете луны эта милая зверушка становится человеком, — Диего ещё раз покрутил крысу в руках, изучая её с пристрастием целителя, которому принесли непонятный кусок гнилого мяса с просьбой вернуть ему прежний облик. — Забавно.

Бернардо обиженно фыркнул и скривился, отрицательно покачивая головой. Для него причуды крысотки забавными не были.

— Обижала она тебя? — усмехнулся Диего, и крыса звериным чутьём поняла, что пора бежать. Причём побыстрее и как можно дальше. — Ну что ж, раз сеньорита изволила показать тебе свой дурной норов, значит… — Диего сурово посмотрел на испуганно прижавшую ушки крыску, — значит к падре Антонио она не поедет. Неси клетку, Бернардо.

Крыса яростно запищала и принялась выдираться из рук, но Диего цепко держал пленницу. Обезумевшая от гнева крыса отчаянно извернулась и укусила своего тюремщика за палец, за что моментально поплатилась: в отместку Диего стиснул крыску так, что она даже дышать могла с трудом, а в ушах зазвучал угрожающий хруст костей.

— Ещё раз посмеешь меня укусить, — прошипел Диего, не ослабляя хватки, — и я подброшу тебя в солдатскую казарму. Ясно?!

Крыса упрямо молчала, демонстративно не глядя на Диего и всем своим видом изображая оскорблённую невинность. Бернардо, который первым испытал угрызения совести (взрослый сильный мужчина, а жаловался на девчонку, как маленький!) примиряюще положил ладонь на плечо Диего.

— Вот упрямое создание! — расхохотался Диего, чей гнев схлынул подобно океанской волне. — Ты только посмотри на неё, Бернардо, ну прямо святая Каталина, только нимба для полного сходства не хватает!

Бернардо укоризненно покачал головой и, убедившись, что крыса надёжно заперта в клетке, бесшумно вышел из комнаты.

***

Диего

Итак, сеньорита крыска действительно оказалась оборотнем, в лунном свете превращается в девушку. Надо будет сегодня вечером дождаться её превращения… Хотя нет, сегодня сеньорита проведёт вечер в клетке, слишком плохо себя вела. Я задумчиво лизнул укушенный крыской палец и негромко рассмеялся. Что и говорить, у малышки характер настоящего воина, только вот отделять друзей от врагов она не умеет. Или не хочет? Зачем она издевалась над Бернардо, чего ради? Падре Антонио говорит, что у любого действия есть причина, часто скрытая от глаз, порой неосознанная, но есть всегда. И что двигало этой сеньоритой? Желание показать свою власть? Я сердито хмыкнул, закинул руки за голову и украдкой бросил взгляд на стоящую на столике клетку. Крыса спала, свернувшись в клубочек и трогательно обвив себя хвостом. О какой власти может идти речь, если эта малышка превращена в крысу! Она даже не человек, по крайней мере, большую часть времени! Я резко повернулся на бок, отбросив одеяло. Ладно, допустим, у сеньориты просто дурной нрав, за который её и превратили в крысу, в конце концов, меня это совершенно не касается. Угу, не касается, как же. Я подобрал эту крысу, привёз её к себе в дом, значит, нравится мне это или нет, несу за неё полную ответственность. Я сердито перевернулся с боку на бок так, чтобы была видна клетка. Крыса по-прежнему сладко спала, чуть подрагивая лапками во сне, словно бежала куда-то. Интересно, что ей снится?

Крыса отчаянно запищала, задёргалась, словно у позорного столба, но глаз не открыла, не в силах вырваться из цепко вцепившегося в неё кошмара. Я потянулся к клетке и хотел уже вытащить крыску, как она внезапно распахнула глаза, истошно запищала и даже не дожидаясь, когда дверца полностью откроется, бросилась ко мне, царапая коготками кожу, взлетела на плечо и замерла, уткнувшись мордочкой мне в шею, жалобно попискивая и отчаянно дрожа.

— Тш-ш-ш, успокойся, малышка, — прошептал я, накрывая трясущееся как в лихорадке бархатистое тельце ладонью, — это был всего лишь сон.

Крыска перестала трястись, продолжая негромко судорожно всхлипывать и попискивать.

— Маленькая моя, — я бережно прогладил всё ещё напряжённую спинку, почесал пальцем за ушком, — вредная крыска. Не бойся, я никому не дам тебя в обиду.

Крыска завозилась, устраиваясь поудобнее, утыкаясь холодным мокрым носом мне в шею. Я бережно, придерживая зверюшку ладонью, опустился в кровать, решив, что даже если не усну, то просто полежу тихонько, чтобы крыску не тревожить. Надо ей, кстати, имя какое-нибудь дать, жаль, Бернардо не спросил, как её зовут, когда она девушкой стала. Хотя Бернардо тогда не до светских церемоний было, девица-то с нравом необъезженной кобылицы оказалась!

Я усмехнулся, пытаясь представить разгневанную красотку, и опять погладил бархатистое тёплое тельце, доверчиво прижавшееся ко мне. Спи спокойно, малышка, обижать тебя — моя привилегия, никому другому я этого не позволю. Я даже сам не заметил, как медленно погрузился в густые, наполненные чуть слышными вздохами и шепотками волны сна.

Падре Антонио говорил, что ни один поступок, добрый или худой, не остаётся без воздаяния. Если человек совершит что-то дурное, его обязательно ждёт кара, причём вдвое большая совершённого им проступка. Благое дело, по утверждению падре Антонио, также вознаграждается вдвойне, правда, в отличие от неприятностей, благие дары регулярно запаздывали. Однако в этот раз чудеса не заставили себя долго ждать.

Я проснулся от того, что Бернардо яростно тормошил меня за плечо.

— Чего тебе? — промычал я, вяло отмахиваясь от друга и делая попытку спрятать голову под подушку.

Бернардо, неслыханная дерзость, выдернул подушку и яростно замахал руками, указывая на дверь. Я насторожился и услышал сдержанный стук и голос отца:

— Диего, можно к тебе?

Отец?! И что ему надо, интересно?

— Да-да, входи! — крикнул я, приподнимаясь и повыше взбивая подушку. Пусть отец видит, что я ещё в постели, для светского щёголя выходить из комнаты раньше обеда — дурной тон.