Крысиные Короли Годо

— Ты чё это, Сань? — вытаращил на "второгодника" удивленные глаза Красавчик. — Ты чё это? Лопнуть не боишься?

— Я? Лопнуть?! Ха! — Заречнев закашлялся, подавившись очередным куском. — Не-е… — просипел он, благодарно кивнув Стасу, бодро обстучавшему ему спину своим кулаком. — Лопнуть — не лопну! А подавится — могу!

Он снова закашлялся.

— Ты чё так жрешь-то? — снова насел на напарника Стас.

— Да у меня…. Это…. Стресс так выходит! — со слезами на глазах пояснил Александр.

— Куда выходит? Зачем?

— Не знаю! — сипел Сашка. — Но всегда, когда большой стресс, потом на меня нападает жор!

— Кто-кто нападает?

— Жор! — уже громче повторил Александр. — Кушать начинаю много! Другими словами — жрать!

— А-а! — понимающе протянул Красавчик. — Кого-то плющит от страха, кого-то топорщит…. А ты, значит, жрешь?

— Угу! — согласился с ним Заречнев, вытирая слезы рукавом. — А чё тут такого? В каждой избушке — свои погремушки!

— Ну, как я чую, с твоими-то погремушками мы не скоро разберемся! Всё? Нахавался?

Заречнев кивнул.

— Тогда идем в банку! Если ты прав, то в ближайшее время нам не только больше пожрать не дадут, но и поспать — тоже!

— Наверное….
– сыто икнул "второгодник". Он обвел осужденных посоловевшим взглядом, тяжело встал, медленно побрел вслед за Стасом.

Разбудили их примерно в полночь.

— Слышь, парни! — шипел где-то над ухом бригадир клана ремонтников. — Тут за вами пришли! Вставайте!

— Чё-то срочное? Где поломка? — Стас спросонья не сразу врубился в суть происходящего.

— Будет тебе и твоему новому напарнику поломка, не сомневайтесь! — раздался из темноты раздраженный тихий голос посланника Старших.

— А в чём, собственно, дело-то? — Красавчик избавился от уз Морфея в следующее же мгновение.

— Старшие хотят видеть вас, и как можно скорее!

— Ну и что? — удивление Стаса было вполне искренним. — А мы их видеть совсем не хотим!

— Вы чё, совсем оборзели! — повысил голос "посланник".

— Это вы оборзели! — ответил за землян чей-то мужской голос. — Людям завтра на работу вставать очень рано, а вы тут ходите, отдыхать не даете! Валите отсюда, пока шею вам не намылили! Правила забыли?

"Посланник" долго молчал, так ничего и не ответил, молча потопал куда-то в другую часть банки.

— Пойдем в умывальню! — шепотом сказал Стас. — Уснуть сразу всё равно не получится! А там посидим, побалакаем!

— А что, в кровати нельзя полежать? — так же тихо возразил ему Сашка.

— Поговорить нужно! — с нажимом на второе слово прошептал Красавчик. Заречнев вздохнул, скинул с себя одеяло, потянулся.

— Надо, так надо! — едва слышно сказал он, первым направляясь в умывальный блок. — Думаешь, здесь нас не найдут? — оценивающе стрельнул глазами в сторону Кострова "второгодник", ополаскивая лицо струей свежей влаги.

— Не в этом дело! — ответил Стас. — Мне действительно нужно переговорить с тобой!

— Переговаривай!

— Разговор вот о чем…. Мне нужна твоя помощь, или хотя бы твой совет. Парень ты бывалый, много чего повидал….

— А поконкретнее — можно?

— Можно и поконкретнее….
– вяло пробормотал Красавчик. — Ты когда-нибудь слышал о Крысином Короле?

— Наверное…. Не помню точно…. Может, в сказке какой-то в детстве! А что, этот король имеет к нам какое-то отношение?

— Я думаю, что — да! — после тягостного раздумья выдавил из себя Станислав.

— Очень интересно! — оживился Заречнев. — А с этого момента поподробнее, пожалуйста!

— Как известно, один из самых эффективных способов борьбы с крысами основан на разрушении их защиты. Ты, наверное, очень удивишься, но крысы — очень социальные животные и так как их защита имеет основанием нравственность, способ в итоге основан на разрушении их, крысиной нравственности.

Как ты понимаешь, одновременно всем крысам, сразу, нравственность сломать нельзя. Можно сломать одиночке, да и то не сразу. Ломают постепенно. Для этого создают условия, когда рациональная логика приобретает решающее значение. Главное, заставить совершить первый шаг — действие, до этого находящееся под абсолютным табу.

— О каком именно действии ты говоришь?

— Каннибализм! Поедание себе подобных! Делается это следующим образом. Берут крупную и сильную крысу, долго морят ее голодом, а потом бросают к ней в клетку только что убитую крысу. После некоторых раздумий она пожирает своего мертвого собрата. Рациональная логика подсказывает: это уже не собрат, это пища. Ему все равно, а мне выжить нужно. Значит, кушать надо.

Второй раз планка безнравственности поднимается выше. В клетку бросают еле живое животное. Новая "пища" хоть и почти мертвая, но все же живая. И снова рациональная логика подсказывает решение. Он все равно умрет, а мне нужно жить. И крыса опять ест себе подобного, теперь уже практически живого.

Третий раз в клетку бросают вполне живую и здоровую "пищу", слабого крысенка. У сильной крысы снова включается алгоритм рациональной логики. Есть все равно нечего, говорит она себе. Что толку, если мы оба погибнем? Пусть выживет сильнейший. И сильнейший выживает.

При этом у крысы на принятие решения с каждым разом уходило все меньше времени, а уровень безнравственности каждого нового пожирания был все больше и больше.

Через какое-то время крыса вообще не думала. Она относилась к своим сородичам как к пище. Едва ей подбрасывали в клетку новую крысу, она тут же накидывалась на нее и пожирала. С момента, когда она вообще не думала, жрать или не жрать, ее нравственность была сломлена. Далее ее выпускали назад в общество, откуда в свое время взяли. Но это уже была не та крыса. Это уже было существо без признаков нравственности — крысоед. В своих поступках оно руководствовалась только логикой эгоизма. Но окружающие не знали этого. Они принимали ее за свою и полностью доверяли.

Очень быстро существо, внешне похожее на крысу, приходило к мысли: зачем где-то искать пищу, если она кругом, теплая и свежая. Рациональная логика определяла характер действия. Крысоед выбирал ничего не подозревающую жертву и пожирал ее.

Очень скоро он приходил к выводу, что самый оптимальный вариант — не открыто нападать и пожирать, а делать это втайне от общества. В следующий раз под тем или иным предлогом эта крыса заманивала свою жертву в укромное место и там пожирала.

Когда у крысиного сообщества не оставалось сомнений, что среди них завелся волк в овечьей шкуре, крысы уходили из этого места. Причем, уходили в ста случаях из ста. Животные словно боялись отравиться флюидами трансформированной крысы. Они боялись стать такими же. Инстинктивно чувствовали: если их сознание впитает новые установки, атмосфера безнравственности разрушит механизм социальной защиты и погибнут все.