Крысоловка

– Ну вот, теперь ты знаешь, каково это – ходить по снегу, – крикнул Томас, не оборачиваясь. – Ты ведь мечтала об этом?

Ему хотелось обратно, туда, где тепло. И зачем он согласился поехать домой? И главное, зачем привез сюда Майю? Она так и не сказала ему, кто такой Бернар. Может, это отец ее мальчиков. Скрытность и таинственность Майи все больше раздражали его. Следовало настоять на своем, добиться объяснений.

Майя догнала его, едва не упав:

– Томас…

Ледяная ладошка вцепилась в его ладонь. Он поставил сумку и притянул Майю к себе.

– Прости меня, – пробормотал он в ее волосы, расчесанные на пробор. – Я так устал, смертельно устал…

В окнах домика горел свет. Приоткрылась дверь.

– Мама! – крикнул Томас.

Она вышла на крыльцо – все те же доисторические вельветовые штаны, тот же свитер. Штопаные-перештопаные. Одна рука забинтована.

– Привет, мама, это я.

Он шагнул к ней, хотел обнять. Что-то в ней остановило его.

– Томас… – произнесла Роза ломким, дрожащим голосом.

– Да. Я же обещал тебе сюрприз. Ну, или подарок, уж не помню, что именно написал. Ты ведь получила мою открытку на день рождения?

Она смотрела мимо сына, неотрывно – на Майю. Та стояла, уронив руки.

– Вот, мама, это Майя. А это Роза, моя мама.

– Привет, – сказала Роза. – При…

– Можно мы войдем? Замерзли до полусмерти.

Томас протиснулся мимо матери, вошел в дом, с сумкой и гитарой. Внутри пахло застарелым табачным дымом.

– Ты что, опять начала курить? А я-то думал, навсегда бросила.

Мать вошла следом, помотала головой.

– Ты как, мама? – негромко спросил Томас. – Да что с тобой такое?

Роза молчала. Словно разучилась говорить. Губы ее кривились в странной улыбке. Она потянула сына за собой, в спальню, показала на большую кровать, стоявшую на прежнем месте – в центре комнаты. Открыла шкаф, достала простыни. Томас понял, что она предлагает им с Майей занять спальню. Но почему она молчит? В глубине души он понимал, что следовало побольше интересоваться ее жизнью. Но сейчас он слишком устал.

Роза подошла к Майе. Коснулась ее волос. Сказала:

– Strong.

Майя испуганно оглянулась на Томаса.

– Strong black hair.

Судя по всему, по-английски она говорить могла. Указала на кровать. Прохрипела:

– Tired?

Майя оживилась:

– Yes, very, very tired. We have been travelling for a very long time. Very long time.

Роза вновь указала на кровать:

– Then go to bed [41] .

– Мы чуток проголодались, – сказал Томас. – Покормишь нас? Чашка чая и бутерброд. Майя так и вовсе умирает с голоду. Представляешь, она…

Роза не дослушала. Она уже была в кухне, ставила чайник, доставала готовый пудинг из холодильника. Разрезала пластиковую упаковку, выдавила содержимое на две тарелки и сунула в микроволновку. На кухонном столе Томас увидел свои старые книги и ноты.

41

– Здоровые.

– Здоровые черные волосы.

– Устали?

– Да, очень, очень устали. У нас было такое долгое путешествие. Такое долгое.

– Тогда в кровать (англ.).

– О, что они здесь делают? – удивился он. – Зачем ты подняла их из подпола?

Мать присела, будто испугалась удара. Зашевелила губами.

– Что ты говоришь?

Ему послышалось «рэт».

– Что? Рэт? В смысле, крыса?

Женщина, его мать, скрестила на груди руки.

– Big, big rat. But I am going to kill it. I am strong. I will kill the big rat [42] .

Томас опешил. Похоже, подвал захватили крысы. Вот чертовщина. Крыс он ненавидел. В деревне Майи их была тьма. Жадные, прожорливые, агрессивные твари. Загрызли любимого козленочка Майи, лохматого, забавного, загрызли и обглодали.

42

Большая, большая крыса. Но я собираюсь убить ее. Я сильная. Я убью эту большую крысу (англ.).

– Говори по-шведски, – прошипел он, – я не хочу, чтобы Майя услышала.

Глянул на коврик, прикрывавший спуск в подвал. Люк закрыт. Этим путем крысы в дом не проберутся.

– Что с твоей рукой? – спросил он.

Она нервно коснулась повязки. И ответила по-шведски:

– Крыса.

Дочери

Юлия проснулась первой. Сразу вспомнила, где находится и что произошло. Йеннифер лежала рядом, на животе, положив руку ей на грудь. Осторожно убрала ладонь сестры.

– Папа!.. – вскрикнула она и разрыдалась, неистово, неостановимо.

Йеннифер проснулась и тоже заплакала; обнявшись, сестры безутешно рыдали.

– Как думаешь, где он? – спросила Юлия. – Что с ним сделали? Все еще лежит там, в палате… и эта роза. Я ненавижу розы, никогда в моем доме не будет роз! А если какой придурок подарит мне розу, то убью! – Юлия яростно высморкалась и швырнула платок на пол.

– Нет, – сказала Йеннифер, – он уже не в палате. Его перенесли в подвал, в холодильник.

Сказала цинично, жестко – намеренно. Юлия ударила сестру, хлестнула по щеке.

– Только не папа! Не может он лежать в холодильнике!

– Но иначе тело начнет разлагаться. Сама подумай.

Юлия застонала. Влажные пальцы сестры погладили ее по щеке. Она ухватила указательный палец, сунула в рот, принялась посасывать. Тонкий, соленый палец.

Была суббота, половина шестого утра.

– А потом придет человек в черном костюме, – неумолимо продолжала Йеннифер. – Он зайдет в морг, достанет тело. Его никто не увидит, ведь он специально приходит кружным путем, чтобы не попадаться на глаза. Автомобиль его стоит прямо у входа в морг, задние дверцы распахнуты. Серый катафалк.

– Хватит! – проскулила Юлия.

Но Йеннифер не могла остановиться. Она с детства любила пугать сестру страшными историями об окровавленных монстрах, о том, что Юлия вовсе не сестра ей, что она подкидыш, подобранный в сточной канаве.

– И человек в черном нежно берет тело… Подхватывает на руки и несет. Он укладывает мертвеца в гроб, обитый изнутри мягкой-премягкой тканью. Он обряжает мертвеца в саван. Представляешь себе папу в саване?

– Нет! Прекрати! Ненавижу тебя.

Йеннифер села в постели. Она спала в одних трусиках. Маленькие, острые грудки вызывающе торчали.

– А помнишь сериал «Клиент всегда мертв»? – спросила Йеннифер и потянулась. – Помнишь, какие красивые там были покойники; лежали в своих гробах, точно в уютных кроватках. Вечный покой. Там, где не ведают ни боли, ни страха.

Юлия тоже села. Тело сотрясали рыдания.

– Не хочу, чтобы он лежал в гробу! – прерывисто сказала она. – И могилы не хочу. Не хочу, не хочу!

– Так надо, – произнесла Йеннифер.

– Нет, б… дь, не надо!

– Надо. Но вовсе не обязательно в церкви. Он туда даже не ходил никогда. Так что церемония будет в другом месте.