Крысятник

— Я свое слово сказал, — жестко произнес Чертанов.

— Ладно, устрою я тебе встречу, — вздохнул Малыш. — Только ты «ширман» — то с пальчиками сотри, — голос щипача проникновенно дрогнул.

— Слово дай, что не кинешь, — впился Чертанов строгим взглядом в лицо Малыша.

— Ну, бля буду! — бормотнул скороговоркой щипач.

— Не так, — усмехнулся Михаил Чертанов.

— Могилой матушкиной клянусь! — честно посмотрел Малыш в глаза опера.

— Не заливай, Малыш. Думаешь, я твое дело не листал? Из детдома ты.

— Все-то ты знаешь, гражданин начальник, — угрюмо отозвался щипач. Его лицо неожиданно застыло, и он, будто бы выдавливая из себя слова, произнес: — В рот меня… если кину!

Нарушение подобной клятвы равносильно смертному приговору. В глазах Чертанова вспыхнули победные огоньки.

— Годится. — Он перемотал пленку назад и нажал красную кнопку. — Смотри… Все! Теперь против тебя улик больше нет.

Из соседнего отдела, груженный пятью огромными пакетами, вышел тот самый полноватый дядька. Короткая дубленка все так же распахнута, и полы ее бестолково болтались по сторонам, задевая прохожих. Вид у него был необыкновенно счастливый, чувствовалось, что в универмаге он купил себе все для достойной жизни в сибирской глубинке. И, самое удивительное, что, скорее всего, он даже не догадывался о пропаже значительной части наличности. Такое впечатление, что деньги у него топорщились одновременно во всех карманах.

— И еще у меня к тебе имеется личная просьба, — продолжил Чертанов. — Пожалуйста, не откажи… отдай «лопатник» вот этому господину.

— Начальник, без куска хлеба оставляешь, я его честно заработал, — взмолился Малыш, но, натолкнувшись на суровый взгляд Чертанова, поджал губы. — Гражданин хороший, — крикнул Малыш в сторону удаляющегося толстяка. — Что же это вы своими кошельками-то разбрасываетесь?

— Это вы мне? — рассеянно прогудел «терпила», стрельнув недоуменным взглядом в Малыша.

— А кому же еще, как не вам? Здесь у нас чисто, аккуратно, миленькие старушки убирают, пупы надрывая, а вы тут своими бумажниками гадите. Стыдно! Да за такое, гражданин, вас могут и на Петровку отвести! — он лукаво покосился в сторону Чертанова.

— Мой бумажник? — изумился сибиряк. — Где?

— Да уж не в трубе!

Малыш нагнулся и поднял с пола объемистый «лопатник». На лице Чертанова невольно отобразилось недоумение — бумажник каким-то непостижимым образом перебрался в неприбранный, заваленный окурками, угол универмага. Поневоле поверишь тут во всякого рода мистику.

Толстяк непонимающе переводил взгляд с Чертанова на Малыша, торжественно застывших, словно в почетном карауле. И, только опознав протянутый бумажник, расцвел наивной, почти детской улыбкой.

— Ой, господи! И в самом деле! — Он всплеснул руками, и пакеты с шуршанием посыпались к его ногам. — А я ведь и не заметил по запарке!.. Даже не знаю, как вас благодарить. — Сибиряк поспешно выхватил из рук Малыша свой «лопатник» из темно-коричневой кожи. — Это надо же, какие честные люди встречаются!

Судя по выражению лица потерпевшего, сам он вряд ли бы стал возвращать найденный кошелек и, разумеется, считал коротышку настоящим простофилей.

Малыш горделиво приосанился:

— А у нас, уважаемый гость столицы, здесь все такие честные проживают!

Чертанов ждал, что при последних словах Малыш рассыплется мелким смехом, но он стойко выдержал несколько озадаченный взгляд толстяка и даже помог ему собрать оброненные пакеты.

Как только грузная фигура сибиряка затерялась в толпе, опер, усмехнувшись, спросил:

— Что-то ты его больно рьяно опекал. Уж не щипанул ли ты его часом напоследок?

— Обижаешь, гражданин начальник, — очень искренне возмутился карманник. Но, натолкнувшись на недоверчивый взгляд майора, чуток смешался: — Ну… разве что пару тысчонок позаимствовал. Так это ведь в качестве компенсации за перенесенные мной душевные муки. Разве от такого жмота благодарности дождешься?

Чертанов махнул рукой:

— Ладно, забыли. Лучше скажи, когда встреча?

— Тебя найдут, — просто сказал Малыш. — А вот когда и где, это не мне решать.

Может быть, Михаил Чертанов ошибался, но в последней фразе щипача ему почудился угрожающий смысл.

* * *

Домой Чертанов пришел далеко за полночь, даже его соседи, устав от многочасового веселья, притихли и занимались вполне житейскими делами: в комнате напротив затевалась ленивая перебранка, на кухне громыхала посуда, а за стеной надрывалась от избытка чувств женщина. Однажды майор попробовал урезонить соседей раздраженным стуком, но женский голос укорил его за то, что он сбивает кавалера с ритма.

Не раздеваясь, Михаил плюхнулся на стул и закурил, с наслаждением втягивая в легкие сладковатый табачный дым. Разумнее было бы скинуть ботинки и вытянуться на кровати, забывшись до самого рассвета. Но Михаил нутром чуял, что расслабляться нельзя, и радовался, что сегодня он дома один, а не с Ангелиной.

«Тук-тук-тук!»

Чертанов мгновенно поднялся, неслышно приблизился к двери и выключил свет. Стук повторился, на этот раз он был еще более громким и настойчивым. Михаил вытащил пистолет и, прижавшись спиной к стене, повернул ключ.

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель упал тусклый свет коридорной лампы. Тяжело, скрипя половицами, в комнату осторожно вошел высокий человек в длинной кожаной куртке.

— Стоять! — негромко произнес Чертанов. — Руки из кармана вынуть… да, вот так… А теперь поднять… Выше!

— И что дальше? — равнодушным тоном поинтересовался гость, выполнивший все его требования. — Ты, кажется, хотел поговорить с Репой?.. Так вот, если ты меня продырявишь, то боюсь, что эта встреча может не состояться.

Не отводя от него взгляда, Чертанов пошарил левой рукой по стене и, отыскав включатель, зажег свет.

Напротив него стоял крепкий, широкоплечий человек, в дорогой черной кожаной куртке и идеально отглаженных брюках. Зимние ботинки, несмотря на весеннюю распутицу, были начищены до блеска.

— Репа? — невольно изумился Чертанов.

— Мне руки опустить, или мы так и будем разговаривать?

— Опусти. И присаживайся.

Репа красноречивым взглядом осмотрел обстановку, поморщился, всем своим видом давая понять, что его появление в столь убогой комнате всего лишь нелепый поворот судьбы, и, по-хозяйски устроившись на диване, заключил: