Ксенолог с пересадочной станции

Ага-ага, помню-помню, было и у нас что-то такое.

— А что тебе мешает добыть данные из сети? Зачем же живого человека терроризировать?

— Мне надо. Я тут из «Юных натуралистов» перешла в «Юные ненатуралы», и моя работа должна быть выполнена на более высоком уровне.

— Куда-куда?

— В кружок, где изучают моделирование искусственной среды. А ты что подумала? Кстати, ставлю тебя в известность, что тебя я в реферат уже вписала под именем «респондент N1». Тайна личной жизни и всё такое.

Я замахнулась на мелкую полотенцем, которое в данный момент держала в руке, но она ловко увернулась и выкатилась в соседнюю комнату, где на пороге столкнулась с вышедшим из душа Микой — распаренным, а потому благодушным. Как я и предполагала раньше, чтобы взять моего доктора в оборот, Лерке моё посредничество не понадобилось. Уже спустя пару минут она выпытывала из него подробности биографии. Прислушавшись, я с удивлением отметила, что он ей пересказывает не одну из тех «легенд», которыми частенько пользовался на станции, а реальное положение дел. Без очень личных подробностей, которые достались мне, но достаточно узнаваемо.

Уборку доделывала в полном одиночестве. Последний штрих — залить в систему Домового, которого перед тем как законсервировать свою комнату на станции перенесла в напульсник, и можно считать, что я здесь снова хозяйка.

Обед, а точнее уже ужин, если судить по времени, с родителями прошёл достаточно мирно. Вскоре после его начала Мика с моим папой зацепились языками что-то на тему особенностей перевода на солеранский текстов художественных и технических и они для бытового общения стали недоступны. И нам, в своей женской компании, тоже было что обсудить.

— Какие у нас планы на ближайшее время? — спросила я, когда мы с Миком наконец-то остались одни в моём жилом модуле.

— Как какие? Мы вроде бы собирались на Большой Осенний Бал к Кеми. — Мика лежал поверх покрывала на кровати и разглядывал рисунок ночного неба на потолке. К нему же, к потолку, крепились висящие на тонких полупрозрачных нитях и растянутые на лёгких бамбуковых рамочках, картинки — вышитые мной на шёлке бабочки, стрекозы и прочие насекомые. Когда-то такой дизайн личного жилого пространства казался мне жутко оригинальным, а сейчас просто лень было его убирать. Всё равно я здесь уже не живу, а так, иногда бываю наездами.

— Это само собой разумеется, но мы же ещё вроде должны зайти в полицию, подать заявление об утреннем инциденте. Да и для дачи показаний по делу о диверсии на базе нас вызывали. Не лучше ли со всеми этими формальностями покончить как можно раньше?

— Не лучше, — он перевёл взгляд на меня. Очень серьёзный, непроницаемый. — Я уже говорил, что мне многое непонятно из того, что вокруг нас происходит. Этот вызов странный…

— Что же в нём странного? — удивилась я. Мне, конечно же, до сих пор таких бумаг получать не приходилось, но вроде бы всё соответствует.

— Даты, считай, нет. Мол, зайдёте как время будет, но обязательно на Земле. Так подобного рода документы не составляются. А о том, что с нами случилось по дороге, я вообще молчу. Ни логики, ни смысла. А пока я не пойму что происходит, я предпочту не совершать активных телодвижений. Поддерживаешь?

— А то! Сидим — не дёргаемся. Ждём, пока что-то прояснится.

17

Ближе к полудню следующего дня я стояла во дворе нашего дома и недоумённо поводила ушами из стороны в сторону. Это что такое и где та машина, которую сюда должен был доставить автосервис? Прямо перед нашим подъездом зависла какая-то здоровенная махина размером с доисторический автобус.

— Ну что застряла? — раздался от подъездной двери голос Мика.

— Это что оно и есть? Твой транспорт? А как оно называется?

— Трейлер, — Мика подошёл к своему имуществу и похлопал по выкрашенной в кислотно-жёлтый цвет дверце. — У меня знакомые ребята занимаются сборкой подобных монстров. Основная платформа и ходовая часть от космокатера, на неё устанавливается стандартный жилой модуль, система управления оригинальная. За пределы атмосферы на такой штуке, конечно, не улетишь, герметичность утеряна, да и системы жизнеобеспечения значительно упрощены, но для того, кто не хочет быть привязанным к одному месту на поверхности — то, что надо.

Я оценила. И саму идею, и то, что последние лет пять, с тех пор как мой доктор работает на станции, эта штука простаивала без дела. Зато теперь можно с комфортом путешествовать и до соседнего города, где живут родители Кеми и где расположен Театр Иллюзион и куда-нибудь подальше. Вот хоть романтический вечер на лоне природы вдали от цивилизации устроить. А внутри жилище оказалось практически никаким — ничего лишнего, но и ничего личного. Опять же неудивительно, если учесть, сколько лет оно пустовало. Я потопталась на месте и плюхнулась в соседнее с пилотским сиденье. До вечера, когда нужно будет явиться на приём к родителям Кеми, чтобы оказать подруге моральную поддержку, а заодно полюбоваться, как благонравное общество отреагирует на появление настоящего, аутентичного арктоимянина, времени было ещё предостаточно. Как раз хватит на то, чтобы обследовать и опробовать новую летающую игрушку. Благо, заботиться о костюмах или проявлять ещё какую подготовительную суету нам не нужно, Иллюзион — это такое особое место, которое само предоставляет всё необходимое.

— Дай порулить, — попросила я, когда мы поднялись выше самых оживлённых трасс. На высоте около полутора километров степенно проплывали грузовики да мелькали редкие любители высоких скоростей. Редкие не потому что их было мало, а по тому, что исчезали прежде, чем глаз успевал их толком зафиксировать.

— А у тебя лицензия есть? — аккуратные, словно бы нарисованные тонкой кисточкой брови встали «домиком». Удивился.

— Конечно же, нет! — шутливо возмутилась я. Как он мог такое подумать?!

— Тогда как ты это себе представляешь? Или тебя всё-таки кто-то учил, да сдать зачёт — получить лицензию времени не было?

— А тут чему-то особенно нужно учиться? — Не сказать, чтобы у меня не было совсем никакого опыта управления летающим транспортом, на авиетке с полуавтоматическим управлением у меня получалось очень не плохо, но штурвал такой большой машины в мои руки точно не попадал. А что? Небо перед нами чистое, без конкурентов за свободное пространство, управление предельно простое (штурвал и несколько переключателей). Было, правда, ещё несколько шкал с цифрами, но Мика на них даже не смотрел — я за ним наблюдала. Порулить в воздухе он мне не дал. Жадина. Зато когда мы опустились на поверхность местного водохранилища (аварийный вариант городского водоснабжения, а так — у нас полузамкнутая система), надолго уступил место водителя.

И пусть далёкие полёты и высокие скорости пока не для меня, зато потом, когда надоест гонять по искусственному озеру, можно стать где-нибудь посередине, откуда оба берега одинаково плохо видно, откинуть со стороны водительского отсека крышу и лобовое стекло и наслаждаться холодным сырым ветром, дующим буквально со всех сторон. И лениво размышлять, стоит ли сунуться в воду или это будет уже экстрим, в середине-то осени.

— Что ты там хочешь найти, что так пристально вглядываешься в воду? — вывел меня из задумчивости голос Мика.